Маневры неудачников - Злотников Роман Валерьевич. Страница 52

— Если бы у бабушки были сопла, это была бы не бабушка, а ракетоноситель, — сказал Азим.

Я докурил сигарету и огляделся в поисках, куда можно сунуть окурок. Пепельницы в рубке «Ястреба» почему-то не обнаружилось. Посетовав на конструкционный недостаток доставшегося нам судна, я бросил окурок на пол и закурил следующую сигарету. К чему экономить курево и беречь легкие, если всей жизни нам осталось пара часов?

Почему-то мне категорически не хочется умирать. Неужели нет никакого шанса переиграть интеллектуальную торпеду?

Главный калибр стреляет вперед.

А если бы у бабушки были сопла… Почему именно ракетоноситель? Сопла есть и у маневровых двигателей.

Я посмотрел на схему корабля. Шесть независимых сзади, два спереди. Для малотоннажного судна вполне достаточно.

— У меня есть план, — сказал я. — Но он тебе не понравится. Он мне и самому не нравится.

— Что за план?

— Точнее, это не план, а маневр, — сказал я. — Торможение переворотом.

Азим задумался.

— Ключевое слово — переворот, — подсказал я. — Верх оказывается внизу, перед — сзади, и главный калибр стреляет в нужном нам направлении.

— Ключевое слово — торможение, — не согласился Азим. — Пятнадцать секунд у нас есть, если мы будем идти с максимальной скоростью. Если же мы замедлимся…

— Корабль вообще способен такое выдержать?

— На пределе. Если включить кормовые двигатели, дать максимум на носовые… Корабль на куски не развалится, но перегрузка будет адская. А ведь тебе придется еще и стрелять.

— Я думаю, что из главного калибра я попаду.

— Если ты промажешь, то мы этого уже не узнаем. — Азим ввел в бортовой компьютер последовательность цифр. — Знаешь, сколько у тебя будет времени на выстрел, если все получится? Полторы секунды.

— Можно успеть.

— При перегрузке в двенадцать G.

— Есть другие варианты?

— Это цирковой номер, — сказал Азим. — Тот, перед которым звучит тревожная музыка, а потом наступает молчание. Главное, чтобы оно не стало гробовым и мы дождались аплодисментов.

— Я уже давно чувствую себя клоуном, так что не впервой, — сказал я. — Или ты придумал что-то получше?

— Пока нет. — Азим зашелестел руками по клавишам, просчитывая варианты. — Итак, у нас два «если». Если корабль не развалится и если ты попадешь. Это на два «если» больше, чем хотелось бы.

— Думаю, что корабль выдержит.

— По правде говоря, меня больше второй пункт волнует.

— Я попаду, — сказал я с уверенностью, которой не испытывал, — Я был лучшим стрелком в учебной группе.

— Лучший среди баранов все равно становится добычей для льва, — сказал Азим. Видимо, он невысоко ценил обычных курсантов учебных групп летной программы Калифата.

— Ты — лев, — согласился я. — Расскажи, что ты собираешься делать с хищной рыбой у нас на хвосте?

— Этот маневр потребует полной скоординированности действий, — сказал Азим. — Мы выходим из гипера, я вырубаю ходовые двигатели на корме и даю максимум на маневровые передние. Мы переворачиваемся, не забывая про двенадцать G, и ты стреляешь. Дальше мы или идем менять штаны, или откусываем первый кусок шербета в обществе прекрасных гурий.

— Кстати, если уж мы решили попробовать этот план, нам совсем необязательно ждать расчетного времени выхода и вываливаться в зону возможных боевых действий, — сказал я. — Можно попробовать прямо сейчас и…

— Учитывая повышенную самоубийственность предложенного тобой плана, я бы все-таки дал торпеде некоторые шансы развалиться самой, — сказал Азим. — Четырнадцать процентов нельзя сбрасывать со счетов. Твой план предлагает еще меньше.

— Зато в последние секунды жизни мы будем активны, — с наигранным пафосом сказал я. — Мы будем пытаться противостоять смерти и дадим ей бой.

— Шикарное утешение, — согласился Азим.

Я нацепил стрелковый шлем и переключился на главный калибр. Ну да, умное решение. Бесконечная тьма и дергающийся крестик прицела. Никакой уверенности подобная картинка не внушала, и шлем пришлось снять.

— Если это сработает, то я безоговорочно соглашусь лететь с тобой на Новую Колумбию и вообще больше никогда не буду спорить, — сказал Азим. — Потому что глупо мне, простому смертному, спорить с тобой, главным любимцем Аллаха.

ГЛАВА 7

— Давай! — крикнул Азим.

В следующую секунду корабль рвануло вверх, меня вдавило в кресло, в глазах потемнело, а тело налилось такой тяжестью, что даже пошевелить кончиками пальцев стоило огромных усилий.

По счастью, большего от меня и не требовалось. Только пошевелить кончиками пальцев.

«Барракуда» таки не развалилась и продолжала нас преследовать, вывалившись в обычное пространство сразу после нас.

Благодаря правильной калибровке и выбору сектора обзора после маневра Азима красная точка занимала чуть ли не треть моего стрелкового дисплея, так что прицелиться оказалось совсем несложно. Гораздо сложнее было вдавить кнопку ведения огня в корпус джойстика, но я таки справился с этим делом, и импульс главного калибра вылетел навстречу интеллектуальной торпеде.

«Барракуда» предприняла маневр уклонения, но на таком расстоянии увернуться от выстрела ей не удалось. Импульс задел ее по касательной, и ослепительная вспышка на миг осветила темноту космоса. Спустя секунду мелкие обломки градом застучали по внешней обшивке «Ястреба».

Если мы слышим этот стук, значит, все удалось…

Азим снова включил маневровые двигатели, на этот раз в щадящем режиме, и корабль вернулся в исходное положение. Азим снял пилотажный шлем. На лбу моего спутника вздулись вены, а глаза налились кровью из лопнувших капилляров. Полагаю, сам я выглядел не лучше. К тому же, снимая шлем, я обнаружил, что у меня трясутся руки и кружится голова.

— Аллах таки любит тебя, — сказал Азим и показал пальцем на мигающий сигнал внешней связи. — Но все же любит недостаточно сильно.

Я скосил глаза на тактический дисплей. В трех единицах от нас находился другой корабль.

Большой корабль. И скорее всего, военный. Он начал вызывать нас, как только мы вышли из гиперпространства.

Космос огромен и пустынен, ага. Только почему же нас не могут оставить в покое?

— Ответь, пока они не начали стрелять, — сказал я, доставая из кармана пачку сигарет.

И тут не повезло. Во время нашего маневра пачку пережало ремнем безопасности, и сигареты превратились в крошево. Выбрав наименее пострадавшую штуковину, я сунул ее в рот и с третьей попытки прикурил. Пламя зажигалки плясало в трясущихся руках.

Азим щелкнул тумблером передатчика.

— Говорит линейный крейсер «Устрашающий», — донесся из динамика молодой голос — Неопознанный борт, назовите себя и включите маяк.

— Говорит «Ястреб», — устало ответил Азим. — Включаю маяк.

— Ну вы и исполняете, «Ястреб», — восхищенно сказал офицер связи линейного крейсера. — Что это хоть было?

— Торможение переворотом.

— А кто вас преследовал?

Неужели все произошло так быстро, что приборы крейсера не успели зафиксировать торпеду, летевшую следом за нами?

— «Барракуда», — сказал Азим. — Ума не приложу, откуда она взялась.

— Вы идете с Пекла? — уточнил связист. — На борту есть запрещенные товары?

— Нет.

— Мне придется досмотреть вас, «Ястреб». Готовьтесь к приему таможенной команды.

— Мы гражданское судно и идем на Сципион-3, — сказал Азим. — По какому праву вы собираетесь проводить досмотр?

— У меня приказ, — сказал связист. — Вы идете с Пекла, а сейчас военное время… Если досмотровая команда ничего не найдет на борту, то вы сможете продолжить свой полет. А сейчас я рекомендовал бы вам лечь в дрейф и расслабиться. Мы тут все весьма впечатлены искусством вашего пилота, но с линейным крейсером вам не тягаться.

— Ложусь в дрейф, — сказал Азим.

— Сколько человек у вас на борту?

— Двое.

— Хорошо. Досмотровая команда прибудет через двадцать минут. Ждите.

— Ждем.