Последняя Битва - Злотников Роман Валерьевич. Страница 16

– Нет, – глубокомысленно ответил Франк, – он просто обленился. – И оба расхохотались…

Спустя полчаса они сидели на залитой солнцем террасе с бокалами дожирского в руках и смотрели на закат. Франк вдруг вздрогнул и повел носом. Тамор взглянул на него с ухмылкой:

– Ну что, молодой, что говорит тебе твой нос? Франк улыбнулся:

– Он говорит мне, что эти фрукты, которые принесла нам одна из твоих не менее аппетитных служанок, будут не единственным угощением сегодняшнего вечера.

Тамор фыркнул и повернулся к Грону.

– Клянусь потрохами голубой акулы, за те годы, что провел рядом с тобой, Грон, я заразился от тебя всякой дребеденью. Еще утром я почуял, что меня сегодня посетят важные гости. И велел этому немому бездельнику приготовить вымоченную в вине парную баранину, запеченную на углях.

– Немому? Тамор сморщился:

– Ф-ф, я ж тебе не рассказал, у меня новый повар. – Он жадно припал губами к бокалу, выпив одним глотком половину содержимого, поставил его обратно на стол и откинулся на спинку кресла. – Так вот, как ты знаешь, после того как Грон отправил меня в отставку якобы за большие потери в битве у Каменистых куч, все считают меня несправедливо обиженным. И потому ко мне регулярно наведываются некие представительные делегации, мечтающие помочь мне разобраться с “обидчиками”…

Франк усмехнулся. Конечно, сейчас, через пять лет после отставки, Тамор мог рассуждать об этом с иронией. Но Франк помнил, как адмирал был уязвлен своей отставкой. Правда, когда Грон приказал Тамору удалиться из Эллора после пьяного дебоша, устроенного им в портовых трактирах в вечер отставки, тот принял ссылку без особого гнева, хотя многие решили, что он просто не подает виду. Однако пять лет, проведенные Тамором в уединении, вдали от роскоши и величия Эллора и соленых ветров Герлена, судя по всему, пошли ему на пользу. Во всяком случае, сейчас Франк не мог уловить в голосе отставного адмирала ни намека на обиду.

– …больше всего меня поразила его жадность. Представьте, мужики, этот лопающийся мешок сала предложил мне отомстить Грону, убив его жену, причем всего за два кошеля золота! – Тамор раскатисто захохотал.

– А при чем тут твой немой повар?

Франк вздрогнул. Когда в голосе Грона звучат ТАКИЕ нотки, следует держать ухо востро. Но Тамор ничего не понял:

– Так этот урод был его телохранителем. Правда, дерьмовым. – Тамор сморщился и почесал увесистый шар своего левого бицепса. – Сказать по правде, когда я выдернул арбалетный болт из своего левого плеча, у меня было сильное желание свернуть ему шею. Но оказалось, что в стряпне стервец может дать сто очков вперед моей кухарке. И я оставил его на кухне.

Тут деревянные ступеньки заскрипели под тяжестью немалого тела, и Тамор оживленно вскинулся.

– Вот, кстати, и он. Как узнал, что я ожидаю важных гостей, так с утра выгнал всех из кухни, запер дверь и колдует. Кухарка говорит, что он готовит что-то сногсшибательное.

Франк, который уже был настороже, заметил, как Грон слегка развернулся и будто бы случайно уронил руку с подлокотника к левому бедру, к которому был пристегнут морской кортик, сейчас укрытый длинной полой дорожного хитона. Спустя мгновение из-за угла хижины показался рослый чернокожий с подносом, уставленным соусницами, вазами с овощами и кувшинчиками. Посередине величественно покоилось блюдо с живописно уложенными на нем кусками хорошо прожаренного мяса, истекающего ароматным соком. Грон (по поводу которого Франк готов был поклясться, что еще мгновение назад он готов был воткнуть в появившегося из-за угла свой кортик) восторженно взревел. И любому, кто посмотрел бы на него в этот момент, сразу стало бы ясно, что последние полчаса этот человек остервенело грыз ногти в ожидании еды и вот наконец-то ее дождался. Тамор с энтузиазмом присоединился к этому реву. Повар осторожно поставил поднос на стол и склонился в низком поклоне. Грон совершенно беспечно нагнулся прямо к мясу и с выражением неземного блаженства на лице втянул ноздрями аромат.

– Да-а-а, кусочек этого блюда надо отправить в храм. Боги не простят нам, если мы сожрем ЭТО без их участия.

Тамор самодовольно надулся:

– Я же говорил – этот парень отличный повар. Грон согласно кивнул головой:

– Да-а, и подобное мастерство требует вознаграждения. – Он повернулся к повару и, запустив руку под левую полу дорожного хитона (отчего Франк напрягся), выудил из-под него кожаный кошель с золотом.

– Вот, – Грон величественно протянул повару золотой, – возьми, милейший, ты заслужил. И еще… – Он повернулся к блюду с мясом, наколол на свой кортик (и когда он успел его вытащить?) верхний кусок, другой рукой налил стакан дожирского и протянул повару. Тамор, уже успевший ухватить один из наиболее аппетитных кусочков, озадаченно следил за его манипуляциями. Еще бы, до него наконец-то дошло, что сидящий сейчас рядом с ним человек ничем не напоминает его старого друга. Он скорее похож на талантливого актера, играющего сценку “Великий Грон на отдыхе, в кругу друзей, милостиво одаривает искусного повара”, чем на самого Грона.

Повара слегка перекосило (впрочем, если бы Франк не был так насторожен, он вполне мог бы принять это за, скажем, благоговение перед Великим), с низким поклоном он принял монету, засунул ее за щеку, затем взял предложенное угощение. Грон упер в него свой знаменитый взгляд, воспетый не одним десятком поэтов. Повар несколько мгновений оцепенело держал мясо в руке и вдруг с отчаянным вскриком отбросил его в сторону и бросился на Грона. Грон рухнул на пол вместе с креслом и откатился в сторону, а Тамор, к тому моменту уже понявший, что происходит что-то неладное, выпрыгнул из своего кресла и, схватив со столика серебряный столовый нож, с надсадным хеканьем вонзил его в глаз своему взбесившемуся повару. Лезвие ножа было закругленным, так что, если бы Тамор промазал хотя бы на палец, этот работник ножа и черпака отделался бы простой царапиной, но у старого морского волка все еще была твердая и верная рука. Повар умер сразу, не успев даже осознать того, кто и как его убил, а грузное тело, продолжая движение по заданной траектории, разнесло вдребезги изящный столик черного дерева со стоящим на нем подносом с едой, обдав всех троих шрапнелью из мяса и запеченных овощей.

Когда они, отплевываясь от ошметков овощей и вытирая с лица соус, поднялись на ноги, Франк наклонился над телом и прижал палец к основанию шеи. Выпрямившись, он с огорчением покачал головой:

– И зачем тебе было его убивать? Тамор зло огрызнулся:

– А чего еще было с ним делать? Франк зло оскалился:

– Ну, я бы не отказался задать ему пару вопросов.

– Немому?

– Не беспокойся, я нашел бы способ разговорить и немого… или, может, тебе НАДО было, чтобы он умер ДО ТОГО, как я начну задавать вопросы ТВОЕМУ повару?

– Что?! Ах ты, проклятый сын…

– А не заткнуться ли вам обоим?!

Голос Грона подействовал как обычно, заставив спорщиков мгновенно умолкнуть и повернуться к командиру в ожидании приказаний. Грон задумчиво соскреб шматок соуса с правой щеки и в данный момент как раз снимал пробу.

– А ты был прав, Тамор, он был очень неплохим поваром.

Франк вскинулся:

– Грон, ты что?! Это, может быть, яд… Грон рассмеялся:

– Да нет, ребятки. Когда Тамор рассказал, КАК готовит мясо его новый повар, я понял, ЧТО он собирается сделать. – Он кивнул на мясо. – Он собирался нас отравить, все так. Но подумай, где твой повар мог бы взять хорошего яда? А то, что было под рукой, требует больших концентраций и неминуемо портит вкус блюда. И потому накормить нас этим в достаточной мере – нереально. Так что у него был один выход. – Грон с иронией посмотрел на Франка, перевел взгляд на адмирала, словно приглашая сказать вслух совершенно очевидную вещь. И тут Тамор со всего размаху засветил себя по лбу:

– Ах, Щеровы яйца! Кухарка же рассказывала мне, что он хранит кожу и потроха тримаглов в стеклянной амфоре с притертой пробкой!

Грон согласно кивнул: