Последняя Битва - Злотников Роман Валерьевич. Страница 29

– Центор, позаботьтесь о том, чтобы мне принесли что-нибудь перекусить, только не надо мяса, оно слишком отягощает желудок. И приставьте к этому жирному слизняку солдата. Пусть ходит за ним и дышит ему в затылок. Это заставит нашего гостеприимного хозяина двигаться несколько побыстрее. Он, знаете ли, патологический трус.

Вечером, когда все прибывшие гости были с удобствами размещены и устроены в обширном доме, хозяина вызвали в его собственную спальню. Когда он, дрожа, переступил порог комнаты, которая еще утром казалась ему самым защищенным местом во вселенной, ее нынешняя обитательница расчесывала волосы. Заставив его несколько минут постоять, исходя потом, она наконец заметила, что в помещении есть кто-то еще. Вместо приветствия она одарила хозяина насмешливым взглядом и кивнула на подушку, лежавшую около ее левой ножки.

– Садись, уважаемый Амар Турин. У нас сегодня будет долгий разговор. – Заметив, как побагровели и напряглись его лицо и шея, она сердито рявкнула: – И не вздумай вновь, как утром, гонять ветры! Тогда это случилось на дворе, а здесь мне еще спать…

И купец, приложив неимоверные усилия, сдержал привычный и абсолютно естественный в этой ситуации порыв своего кишечника.

Дождавшись, пока купец с трудом уместит свой объемистый зад на небольшой подушечке, Эсмерея отложила в сторону гребень (очень, кстати, недурственный даже по ее меркам) и, повернувшись к купцу, приблизила к нему свое лицо.

– Итак, уважаемый (по ее интонации можно было понять без труда, насколько она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО уважает сидящего перед ней человека), меня интересует один человек, который однажды повстречался на твоем пути. – Она на миг замолчала, усмехнулась, представив себе, как примет ее вопрос собеседник, и закончила: – Ныне он известен под именем Великий Грон.

Что ж, реакция собеседника ее не разочаровала, но вот спальню после этого пришлось не только проветривать, но и мыть…

Спустя четверть Эсмерея вызвала к себе центора. Когда тот явился пред очи Госпожи, она завтракала там же на террасе, где они застали хозяина в день своего прибытия. Правда, столик был уставлен яствами куда скромнее. Заметив центора, Госпожа опустила ноги с канапе и кивнула.

– Садитесь, центор, отведайте фруктов.

Центор, который на любую встречу с Госпожой предпочитал теперь приходить в панцире, отрицательно мотнул головой.

– Благодарю, я жр… э-э, уже поел. Во взгляде Госпожи мелькнул отблеск иронии, но улыбка осталась все такой же благосклонной.

– Что ж, не стану вас неволить. Как вам гостеприимство нашего хозяина?

Центор хмыкнул, оценив шутку.

– Вы, наверное, гадаете, почему я так УСЕРДНО пользуюсь его гостеприимством?

Центор пожал плечами. За годы службы во дворце он успел накрепко усвоить святое правило: “Меньше знаешь – целее будешь”. Однажды, когда он еще только начинал службу, во время его дежурства у императорских покоев десяток неумелых прихлебателей молодого императора почти четверть часа рубили прежнего легата. Тот начинал службу еще при батюшке последнего, прошел с ним многое и потому позволял себе делать замечания молодому государю. К тому же старого легата сильно уважали в армии. И молодой император посчитал его возможной угрозой своему всевластию (об измене с его стороны речи не было, он никогда бы не предал сына своего друга и господина). Так что во время одного из посещений дворца молодые лизоблюды из числа императорского окружения с молчаливого одобрения императора напали на старика и попытались искрошить его в капусту. Они думали, что это не потребует особого труда. Легату уже было далеко за шестьдесят, а старшему из убийц едва исполнилось тридцать. Но когда они, одетые в панцири, зажали легата, вооруженного всего лишь старым боевым мечом, с которым он не расставался даже на дворцовых пирах (ему старым императором была дарована такая привилегия), оказалось, что похоронить старого воина не такая уж простая задача. И она стоила своре молодых шакалов трех жизней, да в придачу еще и четырех увечий в виде отрубленных рук и ушей и выбитых глаз. Так вот, схватка шла почти четверть часа, и каждый удар, полученный стариком-легатом, болью отдавался в сердце центора, но он продолжал невозмутимо стоять на своем посту, памятуя о том, что разборки высокорожденных – их внутреннее дело. И когда со стариком было наконец покончено, один из более-менее целых убийц, успевший завладеть отрубленной головой легата и потому сразу ставший как бы их лидером (поскольку основной инициатор этого предприятия был зарублен еще в первые секунды схватки), остановился перед ним, окинул его взглядом и удовлетворенно кивнул:

– Что ж, гвардеец, я вижу, ты хорошо понял, как надо служить твоему новому императору. Я это запомню.

Через два дня этот молодой убийца стал новым легатом, но почему-то предпочел забыть о своем обещании. А молодой гвардеец предпочел о нем не напоминать.

– Ответ прост, центор. Это – возмездие. Дело в том, что этот слизняк когда-то мог остановить Измененного, но предпочел с его помощью поплотнее набить себе мошну. Но за НЕПРАВИЛЬНЫЕ поступки рано или поздно всегда приходит возмездие. – Эсмерея улыбнулась какой-то своей мысли и добавила загадочно: – А если эти поступки ДО ТАКОЙ СТЕПЕНИ неправильны, то возмездие удваивается.

Центор насупился:

– Как вы хотите, чтоб его убили, Госпожа? Та удивленно вскинула брови и рассмеялась:

– Нет, центор, ПОКА он нужен мне живым. И, желательно, способным разговаривать. Я вызвала вас не для этого. Мне нужно, чтобы вы послали в порт какого-нибудь толкового человека, пусть соберет побольше сведений о некоем капитане Арамии из Кира. Для этого у него будет несколько дней. И еще.

Где-то на следующей четверти в порт должно прибыть судно из Хемта. На этом судне прибудут двое… Когда вы пришлете своего человека ко мне, я опишу их ему подробнее. – Она улыбнулась. – Поверьте, центор, дело не в недоверии к вам, просто мое описание будет точным, но несколько… специфическим. И ваши губы вряд ли смогут произнести некоторые… характеристики Посвященных, которые буду употреблять я. Но, можете мне поверить, я буду их употреблять исключительно для точности описания.

6

Следующие несколько дней прошли спокойно. А к исходу четверти из порта вернулся посланный туда Сбагр с гостями.

Госпожа встретила прибывших у порога дома, в котором она чувствовала себя абсолютной хозяйкой. Когда старший из гостей приблизился к ней, Эсмерея пала на колено и, приподняв полу его грязного дорожного плаща, прикоснулась к ней губами. Маячивший за их спинами Сбагр чуть не поперхнулся, поскольку слова, какими Госпожа описывала гостей, посылая его их встречать, никак не предвещали такого отношения. Но старший из гостей, похоже, воспринял это как должное:

– Встань, дитя мое… – Голос Посвященного звучал ласково, но властно. – Я тронут, что ты не забываешь того, кто научил тебя когда-то многому из того, что ты знаешь и умеешь. То, что ты отрядила одного из своих людей встретить нас и сопроводить до сего места, где мы сможем отдохнуть после долгого и тяжелого путешествия, показывает доброту твоей души и память сердца, но, право, не стоило так беспокоиться. Мы должны торопиться, чтобы успеть доложить… твоему Учителю о результатах нашей миссии.

Эсмерея поднялась с колена и, ласково улыбнувшись, произнесла:

– Но неужели вы не разделите со мной трапезу?

Старший из гостей несколько мгновений смотрел в устремленные на него умоляющие глаза, лицо его смягчилось, он бросил самодовольный взгляд на своего спутника и благосклонно кивнул:

– Что ж, на такое время мы вполне сможем задержаться, не так ли, Играманик?

Младший из гостей показал знаком, что согласен, но взгляд, который он исподтишка бросил на Эсмерею, скорее напоминал взгляд готового ко всему настороженного охотника, внезапно оказавшегося в логове льва, чем человека, благодарного за приют.

Первым на террасе, где, как обычно, был накрыт стол, появился именно Младший Посвященный. Воровато оглянувшись, он подскочил к Эсмерее и, чуть приглушив голос, спросил: