Последняя крепость. Том 2 - Корнилов Антон. Страница 70

— Ты предупреждаешь — меня? — окончательно обалдел Тиркан.

— Да, — просто проговорил старик. — Мне бы хотелось, чтобы дело ограничилось словами. Но, если слова не подействуют, нам придется применить силу, чтобы вразумить тебя и твоих людей. В таком случае не обойтись без жертв. А мы не должны убивать людей.

Великий капитан даже не рассердился. Услышанное им было настолько невероятно, что не укладывалось в его голове.

— П-применить силу? — запинаясь, произнес он. — Да кто ты такой? Кто вы все такие?

— Мы — мастера и рекруты Сокровенной Крепости Порога, — ответил старик.

— Ка-акой крепости?..

Тиркан услышал, как кто-то позади окликнул его по имени. Он обернулся на крик. И увидел всадника, скачущего к нему на взмыленном коне с левого фланга корпуса. Капитан узнал во всаднике одного из оруженосцев сэра Приора. Убедившись, что Тиркан смотрит на него, оруженосец махнул рукой по направлению к безоружной толпе, затем ребром ладони чиркнул себе по горлу.

И сразу все стало легко и понятно. Не надо было пытаться вникнуть в смысл этой нелепой проблемы. Надо было действовать. Тиркан облегченно выдохнул.

— Ну, старик, — сказал он, вынимая из ножен меч. — Не знаю, из какой такой крепости ты сбежал, но сейчас тебе предстоит путешествие гораздо более короткое. В Темный мир, в пасть к Харану, — договорил Тиркан и размахнулся мечом, метя разрубить старику голову.

Старик не предпринял попытки ни отпрыгнуть, ни напасть. Он сделал то, чего Тиркан от него ожидать никак не мог. Старик прижал зубами верхнюю губу — и свистнул. Свист вышел коротким, но таким необычайно пронзительным, что в ушах у великого капитана что-то затрещало.

В тот же миг конь под Тирканом взвился на дыбы и, дробя задними копытами землю, взбивая снежную пыль, повернулся вокруг своей оси. Каким-то чудом удержавшись в седле, капитан увидел, что кони ратников подоспевшего к нему корпуса тоже вдруг забились, запрыгали, натыкаясь друг на друга, сбрасывая с себя всадников.

Тиркан изо всех сил натянул поводья, но это ни к чему не привело. Конь его совершенно обезумел — делая длинные скачки из стороны в сторону, животное мотало головой и брыкалось. Дикое ржание и крики паники наполнили воздух. Мерное и прямое движение корпуса смялось. Всадники в тяжелых доспехах валились наземь, кони топтались по ним, круша доспехи, плюща тела, пробивая головы… Тиркан вынужден был выпустить рукоять меча, чтобы покрепче вцепиться в поводья. Это не помогло. Конь подкинул его задом — великий капитан перелетел через голову животного — и ударился о землю. Что-то больно хрустнуло в шее Тиркана. Капитан попытался подняться, но понял, что не может даже шелохнуться. Тело не подчинялось ему. Он мог только лежать и через решетку забрала обозревать крохотный кусок пространства, по которому то и дело били подкованные копыта, стучали чьи-то сапоги… Потом закованное в доспехи тело одного из всадников тяжко бухнулось прямо перед его глазами, закрыв капитану обзор.

Откуда-то сверху долетел до него еще один свист, не такой, как предыдущий, более длинный и еще более пронзительный, отдался в ушах болезненным дребезжанием. И мощный удар копыта смял шлем сэра Тиркана, проломив капитану череп.

— Шесты! — скомандовал Герб.

Срединные ряды повернули к небу длинные шесты, которые до времени держали параллельно земной поверхности. Подняли и передали их впередистоящим.

— Вперед! — крикнул Герб.

И первые ряды рекрутов, взяв шесты наперевес, врезались в орущую, кипящую железную кашу из покрытых доспехами людей и коней. Шесты сшибали тех всадников, которые еще умудрялись держаться в седле, хлестали по конским мордам, заставляя животных разворачиваться и двигаться в направлении, обратном стенам Дарбиона.

Могучая ударная сила конного корпуса захлебнулась сама в себе. И закономерно обрушилась на влекомые битюгами осадные орудия. Не прошло и четверти часа, как битюги и возницы оказались затоптаны, катапульты и баллисты опрокинуты и разломаны в щепки. Обезумевшие кони смяли авангард пеших отрядов — и люди шарахнулись назад, обратно, тогда как задние ряды мечников и копьеносцев продолжали шагать вперед. Мгновенно образовалась чудовищная давка. Марборнийцы, не понимающие, что произошло, сбивали с ног и топтали друг друга. А кони, подгоняемые острыми стрелами пронзительного свиста, все теснили и теснили пехотинцев назад к лагерю. Опомнившись, ратники обнажили оружие, чтобы отбиться от обезумевших коней, но животных, покрытых броней, не так-то просто было поразить. А вот подкованные копыта крушили человеческие тела, облаченные в кожаные доспехи, очень легко.

Марборнийские ратники подались назад… Уцелевшие в кровавой неразберихе пехотные капитаны пытались остановить своих людей, хоть как-то восстановить разрушенный строй отрядов — но вой паники глушил крики приказов.

Пехотинцы беспорядочно бежали с поля боя… Хотя никакого боя еще не было…

Рекруты гнали коней к лагерю марборнийцев по земле, усеянной закованными в расплющенные доспехи телами всадников — мертвых и еще живых, но не имеющих возможности подняться на ноги. Когда стало понятно, что конный корпус великого капитана сэра Тиркана полностью уничтожен, старший мастер Герб остановился, воздел кверху шест и зычно крикнул:

— Довольно!

Рекруты тотчас остановились.

— Отходим обратно, — сказал старик-болотник Каю, оказавшемуся рядом с ним. — Хочется верить, что на этом все закончится.

Губы Герба были скорбно поджаты. Лицо выглядело осунувшимся.

— Ты сам знаешь, что ничего не кончено, брат Герб, — сказал Кай. — Они так просто не остановятся.

К ним подошел Оттар. Шест в его ручище смотрелся длинной и тонкой соломинкой.

— Не думал, что так быстро отучусь убивать, — озадаченно проговорил северянин. — Хотя… мы же не сражались с ними, верно? Они — сами… Почти половина всадников — растоптаны своими же конями. Ну, ежели это их не вразумит… Тогда уж я и не знаю…

Герб взмахнул шестом, давая знак рекрутам отступать к воротам. Раненых среди питомцев Училища не было.

— Быть может, теперь они прислушаются к нашим словам? — негромко сказал он, ни к кому специально не обращаясь.

— Я бы на месте этого… Орленка… точно бы сто раз подумал, продолжать ли штурм, — поддакнул Оттар. — Говорили же ему…

Кай промолчал. Только через несколько шагов он заговорил.

— Я знаю, что мы поступаем правильно, — сказал рыцарь, словно убеждая самого себя.

— Люди давно разучились верить словам, если за словами не чувствуют силы, — ответил на это Герб. — Это сродни обучению, брат Кай. Речи, не подкрепленные ничем, забываются скоро. Глаз сильнее уха, как говорили в древности. Увиденному — веришь.

— Может, Орленок усвоил этот урок-то, а? — с некоторым сомнением проговорил Оттар.

Приор был вне себя от недоумения и бешенства.

— Что это такое?! — орал он, размахивая подзорной трубой, как мечом. Те, кто были рядом с ним, поспешили отбежать на безопасное расстояние. — Кто эти люди?! — вопил Приор. — И люди ли они вообще?! Кто они? Целый корпус… Трехтысячный корпус — разметали как стайку комариков. Три тысячи тяжеловооруженных всадников — меньше чем за половину часа!.. Да еще и орудия в щепки разнесли… Да еще и пешие отряды обратили в бегство! И, сделав все это, они преспокойно возвращаются обратно к воротам! Груир! Поди сюда, старый болван, вонючая селедка!

Наверное, марборнийский боевой маг никогда не слышал таких слов в свой адрес. Груир приблизился к Приору, губы мага тряслись от обиды.

— Они что — маги? — рявкнул Приор.

— Они не использовали магию, — проговорил Груир, стараясь держаться с достоинством и тем не менее с опаской косясь на подзорную трубу в руках Приора. — Если бы использовали, я бы почувствовал. Если вас интересует мое мнение, милорд…

— Говори, о чем спрашивают, не кобенься! — поторопил его генерал.

Груир вздрогнул, инстинктивно втянул голову в плечи… Но тут же распрямился.