Пощады не будет - Злотников Роман Валерьевич. Страница 17

Более того, захват Аржени ставил экспедиционный корпус насинцев в весьма затруднительное положение. Если ранее они чувствовали себя довольно уверенно, контролируя огромный район, опираясь при этом на две первоклассные крепости – Аржени и Гамель и потому обладая возможностью беспрепятственно получать необходимые ресурсы, продовольствие и фураж, то теперь они оказывались практически в окружении. Дорога на юг была отрезана Агбер-портом, а на север – Аржени. Ну а попытка прокормить экспедиционный корпус только за счет ресурсов графства Гамель очень быстро приведет к тому, что крестьяне графства начнут разбегаться, а сам граф Гамеля из союзника превратится как минимум в раздраженного недруга, а то и во врага. Оставить в Гамеле небольшой гарнизон и попытаться пошерстить земли соседних графств? Боязно. А ну как объединенное войско принцессы, еще более усилившееся профессионалами за счет найма тех онот, что оказались в Аржени в момент его захвата и благоразумно решили последовать кодексу наемника и не ввязываться в схватку (благодаря хитроумию Грона они имели на это все основания), столь же легко, как Аржени, захватит и Гамель? И что тогда делать насинцам? Одним, без возможности воспользоваться портом, без доступа к базам снабжения, почитай в центре враждебного королевства? Прорываться в Насию? Через половину Агбера и всю Кагдерию? Или, может, через проклятый Загулем, удерживаемый той трижды проклятой Владетелем онотой? Три раза ха-ха! Да что там говорить, если даже во времена, когда уже существовала возможность снабжения попавших в окружение группировок войск по воздуху, такие группировки долго не держались. Поэтому Грон совершенно не хотел бы сейчас оказаться в шкуре командующего насинцами. Куда ни кинь – всюду клин. И это после череды вполне себе блистательных побед…

– И все же я благодарю вас, граф, за то, что вы с таким блеском сумели воспользоваться представившимися вам возможностями.

А это уже был камень в огород герцога Тосколла, стоявшего по левую руку от принцессы. Который, впрочем, воспринял его вполне спокойно. Несмотря на полное отсутствие воинских талантов, каковое теперь стало очевидным даже для самых тупых и уже давно не являлось секретом для него самого, герцог все равно оставался одной из главных опор трона. И как владелец земель, вполне сравнимых по богатству и обширности с доменом Аржени, и как верный слуга правящей династии. В отличие от герцога Аржени коннетабль никогда не обладал гипертрофированным честолюбием. К тому же девиз герцогов Тосколла гласил: «Верность и честь!», что исключало для следующего ему, каковыми всегда были (ну или, по крайней мере, старались быть либо как минимум казаться) герцоги Тосколла, всякую мысль о мятеже или предательстве. Так что даже должность коннетабля королевства он принял больше исходя из мысли о том, что верный слуга своего господина должен честно и безропотно нести то бремя, которое господин возложит на него, чем считая себя обладателем неких исключительных воинских талантов. Поэтому нынешнее, пусть и столь горькое, подтверждение их отсутствия не вызвало у него никаких особенных душевных травм. Скорее, герцог страдал от осознания того, что не сумел в полной мере оправдать доверие престола.

– Ну что ж, господин граф, – продолжила между тем принцесса, – поскольку вы и прибывшие с вами господа здесь, я планирую уже завтра собрать в Аржени заседание королевского совета. Мятеж можно считать подавленным, но зато на повестке дня возник новый враг, уже пытавшийся в прошлые годы покуситься на свободу и целостность нашего государства, – насицы.

Граф Эгерит отвесил учтивый поклон, попутно восхитившись изящному политическому ходу принцессы. Хотя герцог Аржени не был пленен, а Гамель все еще оставался в руках мятежников, захват столицы его герцогства действительно давал некоторые основания объявить мятеж подавленным. При этом Гамель объявлялся захваченным внешним врагом, и вся ситуация подавалась под соусом обороны королевства от вражеского нашествия. А принцесса, таким образом, даже без коронации оказывалась реальной главой Агбера, да еще в противостоянии королевства внешнему врагу. Пожалуй, алчные аристократы на этом этапе оказались куда как в более худшем положении, чем когда добивались и добились-таки переноса коронации. За поддержку претендентки, сидящей на троне еще недостаточно крепко, да еще и столкнувшейся с мятежом, действительно можно урвать довольно много, но вот с лидера нации, не только подавившего мятеж, но еще и отразившего иноземное нападение, потребовать что-то весьма проблематично. А если еще учесть отсутствие у них потерянных в боях с насинцами военных сил…

– А пока я предлагаю вам, граф, и остальным прибывшим с вами господам отдохнуть от долгого марша в приготовленных для вас покоях…

Заседание королевского совета открылось во второй половине следующего дня. Состав совета, вследствие того что существенная часть его членов разбежалась вместе с остатками собственных полков, сократился и обновился по сравнению с прошлым заседанием, состоявшимся в королевском дворце в Агбер-порте, едва ли не наполовину. Заседание началось с неожиданности. Не то чтобы неприятной, но явно непланируемой, что в рейтинге Грона едва ли стояло выше откровенной неприятности… Сразу после открытия заседания слова попросил герцог Тосколла и, получив его, довольно решительным тоном заявил, что после всего произошедшего более не видит для себя возможности оставаться в должности коннетабля королевства. Если бы это заявление было сделано при прежнем составе королевского совета, сразу поднялся бы страшный шум, герцога наперебой принялись бы убеждать, что он не может так поступить в столь тяжелый для отечества час, что его долг перед троном и страной состоит в том, чтобы честно нести… и так далее. И причиной подобных уговоров явилось бы то, что большинство влиятельных партий аристократов, в этой сваре принявших сторону принцессы, не успели договориться между собой о том, кому достанется такой лакомый кусок, как должность коннетабля королевства. Только очень наивные люди могут думать, что при абсолютной монархии, как, скажем, и при демократии, все назначения и все решения принимаются в рамках стандартных процедур. Скажем, решил король, царь, император – и баста. Или там выслушали депутаты программы кандидатов и раз – проголосовали за того, который понравился. Формальные процедуры суть ширмы, за которыми творится то, что цинично именуется «реальной политикой». И пока группировки элит, которые могут находиться под влиянием всяких там тайных элитарных объединений типа масонов, иллюминатов или общества «Черепа и костей», а могут и нет, не договорятся, кого король или «свободно избранные представители свободного народа» утвердят в той или иной должности, этого утверждения не состоится.

Но в этот раз все было совершенно по-другому. На заседании королевского совета практически отсутствовали представители тех или иных партий аристократии, а те, кто были, по большей части предпочитали молчать, так сказать, в тряпочку. Ибо находились здесь практически на птичьих правах. Здесь и сейчас за ними не стояло ни военной силы, ни политического влияния, каковые полностью растратили в двух неудачных сражениях с насинцами. А большую часть членов королевского совета составляли командиры армейских частей, которые, конечно, были аристократами и вроде как исходя из родственных связей принадлежали к той или иной партии, но принадлежали во многом формально. Дворянин, избравший своей стезей службу в королевской армии, как бы априори исключался из всяких политических раскладов, отдавая свою верность и свои силы не интересам и влиянию семьи, а исключительно службе короне. И хотя, конечно, продвижение по службе и занимаемый членом той или иной семьи воинский пост все равно работали на ее влияние и значимость в политических раскладах, происходило это чаще всего опосредованно. За этим довольно внимательно следили практически все короли, ибо в противном случае можно было упустить ситуацию и довольно быстро лишиться реальной власти, растащенной по кускам разными партиями аристократов. А вслед за этим, как правило, следовало и крушение государства… Так что, когда герцог Тосколла решительным тоном предложил в нынешнее чрезвычайно сложное и опасное для судьбы королевства время назначить на этот высокий пост человека, в воинских талантах которого уже успели убедиться все присутствующие, совет ответил на его предложение не обычным словоблудием, а молчанием. И взглядами, скрестившимися на лице Грона.