Правило русского спецназа - Николаев Андрей. Страница 18

Гравитационный удар «онагров» пробил в плавающих скалах между эсминцем и фальшивым транспортником широкий коридор и обрушился на неизвестное судно. Противник явно не ожидал, что заманит в ловушку боевой корабль, и это ему дорого обошлось.

Главный калибр сделал свое дело — транспорт, смятый посередине корпуса и ставший похожим на песочные часы, доживал последние мгновения. Пар окутывал судно, на мгновения скрывая его от глаз наблюдателей, внутренние взрывы рвали обшивку, выбрасывая в пространство трупы экипажа.

Голос Титова перекрыл общую скороговорку.

— Шестьдесят градусов по корме, 12–37, атакующий корабль, класс — корвет. Готовится открыть огонь. Приоритет цели — единица.

Небогатов довернул эсминец, чтобы ударить по противнику всем бортом. Вновь по кораблю пронесся гул.

— Есть накрытие!

— Огонь на уничтожение.

Корвет не рассчитал свои силы — «онагры» прошили его силовое поле, как ветхую ткань, взломали корпус, раздирая переборки, превращая в пар оборудование и людей.

Полубой подобрался к обзорному экрану, над которым навис капитан третьего ранга Гаркуша.

— Что случилось-то?

— Пираты, — буркнул первый помощник.

— А сигнал бедствия? «SOS»? Они что же, подманивали нас? Разве так можно?

— Как видите — можно. Вряд ли они ждали боевой корабль. Отстаньте, майор, не до вас. Господин капитан, они выбрасывают спасательные капсулы.

— Добивайте, — угрюмо скомандовал Небогатов. — Помимо того, что это — бандиты, они еще и идентифицировали нас.

Через двадцать минут все было кончено — от двух пиратских кораблей остались жалкие обломки, рассеянные в радиусе десятков миль от места схватки.

Выслушав доклад о полученных повреждениях, Небогатов выругался, врезал кулаком но приборной напели и свирепо посмотрел на Полубоя, который счел за благо не соваться с расспросами.

Небогатов включил громкую связь.

Офицерам корабля собраться в кают-компании.

Глава 10

К назначенному Небогатовым времени офицеры собрались в кают-компании. Длинный стол, за которым обедали свободные от вахты офицеры, был пуст, стулья с высокими спинками придвинуты вплотную к столу — все ждали появления командира.

Негромкие разговоры велись в основном вокруг прошедшего боя с засадой пиратов. Судно-ловушка «Дерзкому» попалось впервые, хотя учения по отражению внезапного нападения противника, замаскированного под терпящие бедствие транспорты, проводились регулярно. «Дед» — это прозвище по традиции перешло от механиков морского флота к офицеру, отвечающему за энергетическую установку космических кораблей, капитан-лейтенант Трегубов, багровый от возмущения, нападал на артиллеристов.

— Если темнит, значит — враг! Врезал бы ему раз-другой, а потом разговоры разговаривай!

— Петрович, тебя послушать, так сначала я должен был раздолбить его на отсеки, а потом смотреть: грузовик это или ловушка, — отбивался старший лейтенант Краснов. — Кирилл ждал, пока он проявит себя, а если за кормой не уследили, так это вон кому претензии предъявляй. — Краснов указал на командира постов обнаружения и целеуказания капитан-лейтенанта Голубовича.

— Господа офицеры! — прервал спор первый помощник — в кают-компанию, в сопровождении Полубоя, вошел Небогатов.

— Присаживайтесь, господа, — предложил капитан первого ранга, — о чем речь?

— Вот, Григорий Петрович виноватых ищет, — сдерживая улыбку, сказал Краснов и искоса посмотрел на Трегубова.

— Виноватых нет, господин капитан-лейтенант. А ваш юмор, Сергей Александрович, считаю неуместным. Под угрозой выполнение нашей основной задачи, и давайте будем шутить после возвращения на базу. Так, прежде всего: Аркадий Вадимович, что у вас?

Лейтенант Вайнштейн, начальник медицинской службы эсминца, поднялся на ноги, задумчиво пригладил ногтем тонкие усики и лишь потом заговорил. Так же неспешно, как делал все — он по натуре был нетороплив, но, как ни странно, успевал следить за всем: проверять продукты, проводить обследование экипажа, следить за сменой дыхательных и биозащитных фильтров в скафандрах. За что Небогатов его и ценил.

— Ничего серьезного, Кирилл Владимирович. — Вайнштейн и Небогатов знали друг друга не один год и медик мог себе позволить обращаться к капитану первого ранга по имени-отчеству, — два перелома рук, ребра, ссадины, ушибы. В основном в двигательном отсеке.

— Ну это понятно, — кивнул Небогатов. — Григорий Петрович, теперь вы. Что скажете о состоянии двигателей и энергетической установки? Только без этих ваших терминов.

Трегубов поднялся с места, обвел всех из-под нахмуренных бровей суровым взглядом, задержавшись на Краснове и, по привычке шмыгнув носом, приступил к докладу.

— Реактор в порядке, но в установке первичного нагнетания произошли смещения по осям «z», «j», «r» и «w». Если добавить микротрещины в малой камере…

Офицеры потупились, скрывая улыбки. «Дед» все-таки сел на любимого конька — о двигателях и энергетической установке эсминца он мог говорить даже сам с собой в отсутствии слушателей и исключительно понятными ему одному словами.

Небогатов значительно кашлянул, и Трегубов осекся, непонимающе взглянул на него, потом просветлел лицом.

— Вот я и говорю: двигатели в порядке, но энергетическая установка может выдать едва половину мощности без угрозы неуправляемой реакции. Следовательно, потеря пятидесяти процентов тяги, силового поля и поля отражения. Если вас устроят пятьдесят процентов скорости…

— Ни в коей мере не устроят, — отрезал Небогатов.

— Тогда не знаю, что и делать…

— Паруса ставь, — подсказал Краснов.

— Господин старший лейтенант! — повысил голос Небогатов. — Рекомендую оставить шутки до более подходящего случая. Продолжайте, Григорий Петрович.

— Ну-у… В принципе ремонт пустячный, господин капитан первого ранга, и в условиях дока займет не более трех-четырех суток.

— Док исключается. Что мы можем сделать сейчас, не заходя в порт?

Трегубов моргнул раз-другой и беспомощно развел руками.

— Э-э… мало что. Видите ли, какое дело: придется снимать…

Небогатов прервал его движением руки, потер подбородок, будто проверяя, хорошо ли выбрит, и, поднявшись, двинулся вдоль стола.

Полубой, с комфортом устроившись в углу кают-компании, лениво наблюдал за ним. Эти посиделки в кают-компании казались ему бессмысленными — решать должен командир. То ли дело в морской пехоте! Там, пока будешь созывать совет да выслушивать всех, кто пожелает высказаться, мигом голову снимут и в футбол ею сыграют.

В задумчивости обойдя стол по кругу, Небогатов вернулся к своему месту, но присаживаться не стал.

— Положение серьезное, господа. Мы не могли игнорировать просьбу о помощи с терпящего бедствие судна, однако я должен был предвидеть подобный оборот событий. Подумаем, что мы можем сделать в сложившейся ситуации. У нас есть два варианта: следовать в указанный район, попытавшись силами экипажа устранить неисправности, и как альтернатива — зайти в ближайший порт для ремонта. Командование оставило вопрос о вариантах продолжения операции на мое усмотрение. Выполнение боевой задачи по поддержке группы «Бешеных медведей» майора Полубоя с теми повреждениями, которые имеются, я считаю проблематичным. С другой стороны: секретность нашей миссии вызовет определенные трудности при заходе в любой порт и породит вполне объяснимый интерес. Власти уместно озаботятся, например, таким вопросом: что может делать одиночный эскадренный миноносец вдали от района базирования? Теперь, господа, прошу высказываться за и против одного из двух вариантов. По традиции начнем с младшего офицера. Прошу вас, Алексей Андреевич.

Лейтенант Титов был командиром первого поста целеуказания, расположенного на юте. Он был румян, светловолос, за словом к карман не лез и был способен на неуместные, с точки зрения своего начальника, капитан-лейтенанта Голубовича, мальчишеские выходки. Однажды его однокашник по офицерскому училищу и закадычный приятель лейтенант Коваленко на свою беду разыграл его, сообщив, что Титову за отличные показатели на учениях присвоено внеочередное офицерское звание. Титов сделал несколько голографических снимков в парадной форме с погонами старшего лейтенанта и послал помолвленной с ним девушке. Шутка была неудачная — помолвка едва не была расторгнута, поскольку девица посчитала ниже своего достоинства общаться с пустохвалом. Возмездие настигло Коваленко на очередных учениях. После поступления вводной об отказе электронной оптики и автоматической наводки орудий, лейтенант Коваленко, в присутствии проверяющего, контр-адмирала из штаба Северного флота, откинул защитные шторки с утопленного в пульт экрана наведения и резко склонился к нему. Тут же рубку потряс дикий крик и лейтенант Коваленко грохнулся в обморок. Причина выяснилась мгновенно — в гнезде экрана лежала здоровенная дохлая крыса с голым мерзким хвостом и размозженной головой. Небогатов, естественно, понял, кто виновник диверсии, однако наказывать никого не стал, полагая, что молодые офицеры разберутся между собой сами. Тем более что вопль Коваленко и труп грызуна произвел на контр-адмирала странное впечатление: он поставил «зачет» всему экипажу и резво удалился, отказавшись от обеда в кают-компании.