Псевдоним бога - Краснов Антон. Страница 12

— Ты сказал верно. Храм давно подточен ересями. Колеблются даже те, кто умен, честен и тверд. Я не уверен, могу ли я доверять даже братьям из крыла Куньяло, тем, кто вознес меня к власти. Про светлых жрецов Аленга, непримиримых, я и не говорю! В таких условиях трудно блюсти Чистоту, заповеданную предками.

— Еще немного, и уже не потребуются армии Леннара, чтобы снести Храм!

— Ты прав, брат Алькасоол. И потому единственным условием твоего освобождения будет уступка «усталым». Они требуют продолжения войны, мы, те, что вышли из крыла Куньяло, уже понимаем бессмысленность этой мясорубки, но сейчас — твое слово. Ведь ты знаешь СРЕДСТВО.

Брат Алькасоол уже не поднимал головы. Он смотрел в стену. Синий полумрак стелился по его лицу. Сын Неба спросил:

— Так ты выступишь перед высоким собранием?

— Да.

— Что же, да пребудет с тобой вера. Я подготовлю Конклав. Через несколько дней ты будешь освобожден.

Верховный предстоятель Храма, носящий громкий титул Сына Неба и простирающий свою власть на Храмы на всех Уровнях Арламдора, [5] сидел в своей ложе в зале Молчания и холодно взирал на стоящих перед ним братьев из ордена Ревнителей. Потом он поднял взор и оглядел все пространство зала, в котором восседали сановники Большого Храмового Конклава.

— Но как же так? — недоуменно говорил омм-Галидааль, старший Ревнитель одной из Нижних земель, государства Кринну (к слову, практически полностью контролируемого Обращенными этого проклятого Леннара, сожри его Илдыз!). — Как же так, пресветлый отец? Ты в самом деле послал переговорщиков к этому…

— Не трудись перечислять его бранные титулы, брат Галидааль, — прервал его Верховный, — негоже человеку в таком сане осквернять уста столь низкими словами. Кроме того, храбрый брат мой, ты хотя и посвящен в сан, но до сих пор не научился соизмерять свои желания и свои возможности. Каково наше желание? Уничтожить бунтовщика Леннара и его рати. Каковы наши возможности? Явно недостаточны для того, чтобы поступить согласно желаниям, ибо многие верующие чтят Леннара как земную ипостась пресветлого Ааааму, чье истинное Имя неназываемо. То, что недавно было ересью, после Ланкарнакской бездны, разорвавшей и поглотившей Второй Храм, перестало быть ею. Мы можем воевать против человека. Но мы не можем, не имеем права выступить ПРОТИВ БОГА. Сам я, да замкнутся уста мои при слове лжи, не могу допустить божественности бунтовщика. Но ведь предначертанное в Книге Бездн свершилось! Свершилось до единого слова! И уже никто не может отрицать этого, ибо многие видели ЭТО собственными глазами — в том числе и некоторые из присутствующих здесь, в ганахидском зале Молчания! Я не верю, что ты настолько глуп, брат Галидааль, что можешь допустить, будто голыми руками можно остановить реку, вычерпать озеро! Я уже поддался однажды вашим уговорам, послал Леннару некоторое время назад черную перчатку. Черный — цвет гнева. И что же? Вы что, не помните, что было, когда весть об этом кто-то заронил в чернь? Кажется, ты, брат Галидааль, был далеко от своего исконного Храма в Кринну, когда гневная толпа штурмовала его и убивала всех жрецов, какие только попадались под руку! А разве неизвестно вам, что в народе идет молва о богине Аллианн, которую мы же сами пробудили от сна и которая УЗНАЛА Леннара и назвала его по имени?! Стыдись, брат Галидааль! И да устыжусь я своей недавней слепоты, когда согласился на продолжение этой войны, которую многие в народе уже считают богоборческой! Нет!!! — загремел Верховный предстоятель арламдорского Храма, вставая в полный рост и вознося к куполу зала обе руки. — Мы не можем победить Леннара До тех пор, пока не убедим народ в его самозванстве!

По огромному залу прокатился ропот. Вообще-то никто не смел говорить здесь без разрешения Сына Неба, прочие были обязаны молчать — отсюда и происходило название «зал Молчания». Но слишком многие законы оказались отринутыми, слишком многие традиции утратили свою силу на фоне событий последнего — грозного — времени. И потому ропот прокатился несколькими волнами, с каждым разом разрастаясь и укрепляясь. Некоторые из присутствующих храмовых сановников даже вставали в полный рост, выкидывали перед собой руки с растопыренными пальцами, жестом этим демонстрируя свое несогласие, и говорили во весь голос:

— Мы уже попытались, когда пробудили богиню Аллианн!

— Как можно убедить глупую чернь? Только силой!

— Меч и кровь!

— Может быть, кому-либо вообще пойти в народ с проповедью о том, кто таков на самом деле этот подлый проходимец!

Высказывающиеся в подавляющем своем большинстве принадлежали к партии Аленга, «усталым», как их называли злые языки, — внутрихрамовому крылу, опирающему на доскональное соблюдение Устава и вековых традиций.

Находились и такие:

— Придержи язык! Я собственными глазами видел, как разверзлась бездна в Ланкарнаке! Как и сказано в Книге…

Голос Верховного предстоятеля перекрыл шум высокого храмового собрания:

— Не уподобляйтесь детям Илдыза, злоречивым и многошумным демонам! Ведите себя как приличествует служителям Храма! Есть, есть последнее средство проверить, кто таков этот волнующий умы столь многих!..

Зал Молчания мало-помалу стал соответствовать своему красноречивому названию: волнение улеглось, примолкли даже самые буйные. Лишь у дальней колонны, украшенной камеями и инталиями тонкой работы, отображающими свершения пресветлого бога Ааааму, бесновался некто. Эпитет «бесноватый» подходил ему в полной мере: грузный, неповоротливый мужчина со слюнявыми потрескавшимися губами и тройным подбородком подпрыгивал, потрясая монументальным брюхом, размахивал толстыми ручищами, открывающимися из-под бледно-голубых рукавов храмового облачения, и выкрикивал что-то бессвязное и маловразумительное. Бледно-голубые глаза, обведенные светло-коричневыми кругами, были выпучены, словно ему придавили некий орган. Этим милым упитанным человеком был омм-Гаар, бывший Стерегущий Скверну ланкарнакского Храма, ныне лежащего в руинах. По храмовому закону каждый из тех, кто занимал пост Стерегущего в любом из Храмов Арламдора, имел право на место в Большом Конклаве в Ганахиде, при священной особе Сына Неба. Так что пребывание Стерегущего Скверну из ланкарнакского Храма в составе Конклава доказывало всем, что ланкарнакский Храм по-прежнему жив и действует. И потому священная особа и прочие члены Конклава были вынуждены терпеть это полусумасшедшее существо бок о бок с собой. Действительно, после знаменитого катаклизма в Ланкарнаке омм-Гаар несколько повредился в уме и стал еще более несносен, чем в пору своего предстоятельства.

Верховный досадливо махнул рукой (исключительная редкость для ТАКОГО сана!) и заговорил, не дожидаясь окончания танца омм-Гаара:

— Мы можем переиграть Леннара и его Обращенных только в одном случае: если лучше него сможем управлять настроениями в народе. Направлять умы, усмирять недовольных. Главное быть не только сильным и не только хитрым, главное — это знать, когда ты должен быть сильным, а когда хитрым. Это тот постулат, на котором держится полуторатысячелетняя история власти нашего Храма! Народ, — продолжал Верховный предстоятель тем же дидактическим тоном, — простит скорее свирепого правителя, чем слабого. Я слышал, что в рядах армии Леннара тоже отнюдь не процветают всепрощение и прекраснодушие. Доподлинно известно, что, когда брат личного телохранителя Леннара Квана О проявил трусость, Кван О собственноручно отрезал тому голову…

Раздались голоса:

— К чему все это?!

— Кван О — бешеный дикарь со Дна миров, из проклятого Эларкура! Как вообще можно произносить его мерзкое имя под сводами священного зала Молчания?!

Верховный предстоятель помедлил, зорко оглядывая раскинувшийся перед ним зал, задержал взгляд на омм-Гааре, который продолжал подпрыгивать и невнятно жестикулировать, а потом, явно приняв какое-то непростое решение, кивнул высокому мужчине в бледно-желтых одеждах, препоясанному ярко-красным поясом: