Руигат. Рождение - Злотников Роман Валерьевич. Страница 2

— Клянусь, Учитель, — с чувством произнес Ши, усаживаясь на очередной отросток ковеоля, уже предупредительно развернувшийся на сиденье легкого стула рядом с кристаллом топаза, — я никогда и нигде не ел миндального печенья вкуснее, чем у тебя.

Беноль промолчал, но в глазах у него сверкнула искорка удовольствия.

Они не торопясь отведали плое. Традиции повелевали пить его в молчании, наслаждаясь цветом, вкусом, ароматом напитка, подаренного людям древними богами, чтобы те могли ощутить хотя бы тень Божественной Благодати, а также возможностью разделить все это с дорогим сердцу человеком. Ибо плое можно было пить только вместе с кем-то близким. На все остальные случаи были другие напитки, от кавы до растворов алкалоидов. Но плое…

— Итак, — негромко начал Учитель, ставя на поверхность кристалла опустевшую чашку, — ты желал меня видеть. Я рад. Но, как я понял, ты исполняешь не только твое личное желание, но и некое поручение Симпоисы.

Ши, уже допивший свой плое и просто вертевший в руках тончайшую чашку, любуясь изяществом формы, глубиной цвета и законченностью рисунка, тоже поставил ее на топазовый столик и поднял на Учителя ясный взгляд глубоко посаженных ярко-синих глаз. Он знал, что красив, что талантлив, что силен и неутомим в любви, и потому у него никогда не было отбоя от Соискательниц, поскольку он предпочитал свободные отношения постоянным привязанностям. Хотя в последние пять лет Оиентал несколько остепенился и даровал постоянство Даэле Амбол, звезде телесных картин на воде, с коей познакомился как раз вследствие своего увлечения водными видами развития тела. За прошедший год они отдали друг другу не менее половины того времени, которое каждый из них сумел уделить Любви. Но вся красота и талант Ши меркли перед человеком, сидящим перед ним. Алый Беноль. Один из девяти Цветных, величайших ученых, коим общество Киолы даровало высшую долю Общественной благодарности, которую может получить человек. Даже если бы Алый Беноль решил устроить себе иуэлу, ничуть не уступающую этой — с ее террасами, садами, лужайками, водопадами и фонтанами, — где-нибудь на астероиде, благодарное общество предоставило бы ему возможность сделать это… Впрочем, нет, на астероиде ничего бы не вышло. Но причиной тому была бы отнюдь не скупость жителей Киолы или ее управителей…

— Да, Учитель! — почтительно кивнул Ши.

— И что им надо?

Ши ответил вопросом на вопрос — не сразу, а после короткой паузы, как будто спрашивать об этом Учителя ему было несколько неудобно:

— В курсе ли ты Большой дискуссии, которую ведет Киола?

Беноль молча склонил голову в знак согласия. И то, что Учитель предпочел выразить свое мнение так, жестом, заставило сердце Ши забиться слегка тревожно. Человек живет в гармонии, и любое его движение или слово, равно как и их отсутствие, могут многое сказать опытному взгляду и уху. Большинство жителей Киолы, правда, предпочитали более сосредотачиваться на выстраивании собственных гармоний, нежели изучать гармонии других, слишком просто и наивно трактуя общеизвестное положение о том, что свою гармонию невозможно выстроить, не взаимодействуя с гармониями окружающих, но Ши принадлежал как раз к развитому меньшинству. И знал, что подобная урезанная реакция означает неодобрение. Но к чему именно оно относится, пока было неясно.

— Тогда тебе известно, что более трети всех обладающих правами Деятельных Разумных активно участвуют в этой Дискуссии. А если учитывать всех, кто высказал свое мнение хотя бы один раз, то это число приблизится к четырем пятым жителей планеты. Ну, исключая Остров, конечно. Хотя и островитяне также затронуты куда сильнее, чем это случалось во времена предыдущих Дискуссий. Мы не можем отслеживать участие островитян столь же точно, как жителей остальной Киолы, но, по прикидкам, не менее четверти жителей Острова Дискуссия задела за живое. Такого не было со времен Потери!

Учитель усмехнулся:

— А что, вы отделяете Дискуссию от Потери?

Оиентал запнулся. Нет, в том, что Дискуссия связанас Потерей, никто и не сомневался, но вот то, что она неотделимаот Потери, вызывало большие сомнения. Во всяком случае, в Симпоисе подобного мнения придерживалось абсолютное меньшинство. И сам Ши к нему не относился.

— По этому поводу есть различные мнения, Учитель, — дипломатично отозвался Оиентал. — В конце концов, Потеря случилась сто сорок лет назад. Прошло много времени…

— Но тебе эта точка зрения не кажется достоверной? — уточнил Беноль.

Ши мгновение помедлил, а затем качнул головой, показывая Учителю, что не испытывает желания углубляться в эту тему. Учитель ответил легким кивком, но атмосфера в Саду слегка сгустилась. Что ж, Оиентал и не ожидал, что они будут способны сохранить безмятежную гармонию, обсуждая то, ради чего он и отправился в гости к Учителю.

— Значит, Симпоиса склоняется к принятию Решения, — задумчиво произнес Беноль спустя некоторое время, когда ощущение сгустившейся атмосферы было слегка развеяно ароматами Сада.

— Не сиюминутно, — тут же отозвался Ши. — Но ты же понимаешь, Учитель, Симпоиса просто вынуждена отреагировать на такую Дискуссию. И мы очень боимся совершить ошибку. Поэтому я здесь.

Алый Беноль все так же задумчиво кивнул и откинулся на спинку стула. Оиентал молчал. Учитель размышляет. Если его размышления приведут к некоему выводу, который можно будет облечь в слова, мимику и жесты, он удостоит его ответом. Если нет — значит, и Ши, и Симпоисе придется подождать.

— Мы испугались, — негромко начал Учитель спустя долгое время. — Нет, не сейчас. Тогда. Сто сорок лет назад, когда случилась Потеря. Мы испугались…

Ши молчал, ожидая продолжения. Слова, только что произнесенные Учителем, отдавали банальностью. Ну конечно они испугались! А как еще может отреагировать общество, построенное на Любви и Гармонии, когда на него из Бездны обрушивается такое? Но Оиентал знал, что даже банальность в устах Учителя всегда имеет свой, совершенно отличный от общепринятого смысл. И потому он немного напрягся, сосредоточившись на том, чтобы максимально точно уловить малейшие нюансы и оттенки того, что еще скажет ему Учитель. Когда общеизвестную истину произносит один из Цветных, не стоит морщиться — подобная реакция характерна для Деятельного Разумного самых низших ступеней, способного оперировать лишь все теми же банальностями, причем всегда безапелляционно и громогласно. Но тем, кто относит себя к высшим ступеням, следует не отмахиваться от банальности, которая прозвучала в устах мудреца, а попытаться понять, почему он ее произнес.

— Нет, испуг перед насилием был объясним и оправдан, — неспешно продолжил между тем Учитель. — Для тех, кто исповедует Любовь и Гармонию, насилие неестественно и необъяснимо. Но мы испугались другого. Мы испугались изменения, собственного изменения…

Брови Ши дрогнули. Он почти справился с удивлением. Почти…

— Почему испугались, Учитель?! Мы воспротивилисьсобственному изменению. Потому что оно означало потерю себя, потерю всего того, чего мы достигли за тысячелетия непрерывного развития. Разве это может быть поставлено нам в вину?

— И да, и нет, — все с той же неспешностью, показывающей, что он продолжает размышлять над этим, проговорил Учитель. — И да, и нет… Я не знаю, пока не знаю, в каком соотношении находятся эти «да» и «нет», но в том, что здесь присутствует и то и другое, я уверен. И я уверен в том, что в этой Дискуссии вы упустили вопрос, насколько плотно связан тот, как всем кажется, оставшийся в прошлом Испуг с тем, что происходит на Киоле сегодня. Вам, во всяком случае большинству из вас — я имею в виду только тех Деятельных Разумных, кои действительно способны разобраться в высших переплетениях Дискуссии и облечены доверием принятия решений, — вам кажется, что это совершенно разные вещи. А мне — нет… — Тут Беноль сделал короткую паузу и еще раз повторил: — Мне — нет.

Ши прикрыл глаза, постаравшись отстраниться от всего, что происходило вокруг, и полностью погрузиться в только что высказанное предположение Учителя. Он был не согласен с этим предположением, но оно исходило от Беноля. И это означало, что многое из того, что Оиентал уже считал обдуманным и даже очевидным, требовало нового обдумывания. На некоторое время в Саду вновь установилась тишина размышления — не абсолютная, а заполненная легким шелестом ветвей, журчанием небольшого водопада и почти неслышным дыханием двух человек, погрузившихся в свои мысли.