Руигат. Рождение - Злотников Роман Валерьевич. Страница 37

— А где мне найти Пламенную?

— У тебя к ней дело? Должен предупредить, она сейчас занимается только Потерей.

— Да-да, я как раз по этому поводу, — раздраженно бросил Отто. Его уже начал утомлять этот общепланетный бардак, где все всё знают, но никто ничего — до конца, и где не разберешь, кто за что отвечает. То ли дело старый добрый немецкий орднунг!

— Тогда иди за мной, — гордо произнес картинный ариец и устремился вперед легкой трусцой.

Тэра нашлась в одном из тренировочных залов, где она наблюдала за очень красивыми и чрезвычайно сложными пируэтами шести пар, каждая из которых так и просилась на плакаты, выпускаемые на кафедре доктора Гюнтера [23]в качестве наглядных пособий того, как должны выглядеть настоящие арийцы.

— Тэра, он ищет тебя в связи с Потерей, — громко сообщил молодой атлет, когда пары остановились и подошли к Пламенной. Та оглянулась и, широко улыбнувшись майору, приблизилась к нему:

— Слушаю тебя.

— Я бы хотел записаться в десантники, — скромно произнес Отто. После всего увиденного он решил действовать именно так, потихоньку: влиться в ряды, осмотреться, а уж потом и разработать стратегию, как показать себя и максимально быстро продвинуться на самый верх. Но реакция Пламенной его озадачила.

— Куда? — недоуменно спросила она.

— Ну-у… — смешался майор, гадая, что он сказал не так, — я хочу попасть в число тех, кто полетит… кто будет возвращать Олу.

Тэра удивленно воззрилась на него. Зато подал голос один из танцовщиков.

— Ты хочешь стать Избранным? — недоверчиво и даже где-то сердито прищурился он. — А ты прошел творческий конкурс?

На этот раз изумился Отто:

— Чего?

Все присутствующие озадаченно переглянулись. А затем девушка, партнерша сердитого танцовщика, сурово спросила:

— К какому сообществу ты принадлежишь?

— Подождите! — Тэра вскинула руку, стремительно ощупывая взглядом фигуру майора. — У тебя есть личный терминал?

— Что? — не понял Отто.

Все снова переглянулись.

— Он отстранился, Пламенная, — облегченно произнес парень с внешностью арийца, который привел его сюда. — И вероятно, мечтает умереть на Оле.

— Еще один, — ворчливо пробурчал все тот же танцовщик. Но Тэра опять вскинула руку.

— Присядь, — ласково, будто к ребенку или больному, обратилась она к майору. — Пойми, мы не собираемся лететь на Олу умирать. Мы полетим туда, чтобы вступить в контакт с теми людьми, чтобы убедить их в том, что они не правы, чтобы показать им красоту творчества, силу любви и выразить наше преклонение перед разумом, познающим Вселенную.

— Чего? — обалдело переспросил майор.

Пламенная вздохнула:

— Поверь мне. Какой бы тяжелой ни казалась тебе сейчас твоя потеря — все пройдет. Будет новая любовь, появятся другие планы и проекты. А Ола… она уже видела множество смертей, и ей не нужна твоя. Она и так стонет от боли и плачет по ушедшим.

Отто сглотнул. Сумасшедший дом какой-то… Он пришел записываться в десант на планету, занятую жестоким и безжалостным врагом, а здесь…

— Погодите, — помотал головой майор, — давайте-ка уточним. Вы собираетесь на Олу, так?

Все в очередной раз переглянулись. Потом кто-то осторожно, будто переняв манеру Тэры в разговоре с ним, ответил:

— Так.

— То есть я здесь наблюдаю подготовку к высадке? — задал следующий вопрос майор, прекрасно понимая, что выглядит идиотом.

— Да, конечно.

— То есть вы собираетесь лететь на Олу, чтобы… чтобы… плясать? — едва выдавил из себя Отто.

— Как ты называешь благородное искусство танца, незнакомец?! — вспыхнул давешний танцор.

— И мы собираемся не только танцевать, — поддержала его партнерша. — Среди нас люди из множества сообществ. Самые умные и талантливые из них. Мы готовим нечто невероятное! Все, кто увидит нашу постановку, сразу поймут, к какой древней и развитой культуре мы принадлежим, сколь много тысячелетий насчитывает наша история и как правы были наши предки, когда после многих веков развития отказались от насилия! Ибо оно отвратительно по самой своей сути…

Тут Отто не выдержал и расхохотался. Они… эти… о майн Гот! Эти придурки собирались десантироваться на планету, напрочь разрушенную и удерживаемую ныне азиатско-коммунистическо-еврейскими ордами, наперевес с… кабарэ! Причем усиленным оперой и картинной галереей! Ну или что еще тут у них имеется…

Когда он смог немного успокоиться и вновь сосредоточиться на собеседниках, его встретили каменно-враждебные лица. За исключением одного — прекрасная Тэра смотрела на него с жалостью. И вот эта жалость майора Скорцени просто взбесила.

— Значит, вы считаете, что тех, кто находится на планете, можно остановить… — он искривил губы в презрительной усмешке, — танцем?

Лица киольцев побелели, но Отто сильнее ранило сохранившееся на лице Пламенной выражение жалости, поэтому он еще более издевательски усмехнулся и предложил:

— Что ж, давайте проведем эксперимент. Я сейчас отойду вон туда, ко входу, а затем подойду и отберу у вас Пламенную, а вы попытайтесь меня остановить. Танцем или чем пожелаете — все равно. — После чего, развернувшись, решительным шагом двинулся ко входу в зал.

Несколько мгновений за его спиной царила тишина, затем раздались хлопки ладонями в той манере, в какой обычно хлопают, чтобы привлечь внимание и заставить сосредоточиться.

— Так, все по местам, танцуем «Вспышки»! И помните, на этот раз мы не просто репетируем. Мы сражаемся. Сражаемся за человека. Мы должны вырвать его из тенет печали и горя, он должен хоть на несколько мгновений позабыть о своей потере и снова почувствовать, каково это — жить полной мерой.

— Но, Пламенная, — послышался возмущенный голос давешнего танцора, — почему мы должны…

— Искель, — мягко остановил его голос Тэры, — пойми, он болен. Болен своей потерей. Именно поэтому он отстранился. Так что не суди его строго. И подумай вот еще о чем — как мы можем надеяться, что достучимся до исковерканных душ тех, кто встретит нас на Оле, если окажемся не способны достучаться хотя бы до одной всего лишь больной души здесь, у себя дома?

Майор остановился у входа и хмыкнул. Ну, насчет того, у кого из них больные мозги, он бы еще поспорил, но Пламенная — молодец. И возмущение пресекла практически мгновенно, и мотивацию быстро обозначила, да такую, что теперь эти ребята будут из кожи вон выпрыгивать, лишь бы сделать все получше, — и все это без продавливания своим авторитетом типа «Я что сказала!» или там «Если я через три секунды не услышу, как ты поскакал делать, что тебе сказали, то…». Нет, теперь Отто верил, что ее наивысший рейтинг результативности вполне заслужен.

— Ну что, готовы? — весело выкрикнул он, поворачиваясь.

И в ответ множество глоток тихо выдохнули:

— Да…

Майор медленно закончил свой разворот… и тут грянула музыка. Вернее, на Отто обрушился водопад звуков. И света. Разноцветного света. Он замер, оглушенный — не громкостью или режущей ухо какофонией, а невообразимой красотой и гармоничностью разворачивающегося перед ним действа. Они… Да, они сделали это. Майор стоял, завороженно уставившись на прекрасный и пронзительно-нежный, пропитанный любовью и лаской… вот черт, танцем это тоже назвать было нельзя. Это было нечто совсем другое, следующий уровень, воздействующий на все органы чувств, которые есть у человека. И, похоже, еще на парочку иных, о которых человек до сего момента не подозревал… Отто понял, что по его щекам потекли слезы. И он этого не стеснялся, потому что знал: так на его месте отреагировал бы любой. Даже такой мясник, как обергруппенфюрер СС Бен-Залевски. Не говоря уж об остальных его соратниках по борьбе. Они бы, несомненно, точно так же стояли бы и зачарованно пялились… до тех пор пока не поступила бы команда. Так что спустя минуту майор встряхнулся, усмехнулся и двинулся вперед.

Они старались. Очень старались. Пара, возглавляемая тем сердитым танцором, в конце концов даже попыталась преградить ему дорогу, не останавливая танца. Но Отто просто поймал плясуна за руку, перехватил его на болевой и отшвырнул под ноги еще одной паре. Рисунок танца тут же нарушился, и все растерянно остановились.