Русские сказки - Злотников Роман Валерьевич. Страница 48

— Дежурный слухает, вашбродь!

— Соедините меня с телеграфом.

— Сей секунд… Соединяю.

Треск в слуховом рожке усилился, голос стал уже совсем почти неразличим.

— Старший телеграфист …кой, слуш… — Пауза, и снова: — Слушаю?

Генерал заговорил, напрягая голосовые связки;

— Это Тропин. Есть ли что-нибудь для меня? Слуховой рожок мгновение помолчал, потом неуверенно переспросил:

— …ал Тропин?

— Да, черт возьми!

Рожок обрадованно затрещал:

— Получена телеграмма на …аше имя. …правитель генерал Штауфферг. Как вы распор… …ослал к вам с нароч…

Это была не совсем та новость, которую Тропин ждал с таким нетерпением, но все же это было лучше, чем ничего. Генерал кивнул, будто его собеседник на том конце медного провода мог его увидеть, и повесил рожок на крюк, напоследок одарив телефон сердитым взглядом. Еще одно свидетельство падения государства. Аппараты работают все хуже и хуже, а заменить их нечем. Нет даже запасных частей для ремонта. А еще генерала Тропина немного расстроило сообщение о том, что Штауфферг стал каким-то правителем. Это его не удивило вовсе нет. Штауфферг уже в кадетском корпусе проявлял недюжинную предприимчивость во всем, что касалось карьерного роста. Помнится, чин поручика он получил за блестящую подготовку ипподрома к Первым весенним скачкам на приз генерал-губернатора. Несмотря на столь скромный статус, эти скачки были первым после долгой зимы официальным выходом высшего света на воздух, и потому многие представители света считали своим долгом почтить их своим присутствием. Так что рвение молодого подпоручика просто не могло остаться незамеченным. А уж теперь, когда правители, будто тараканы, полезли изо всех щелей, Штауфферг вряд ли упустил бы свой шанс. В последнее время правителями разного ранга объявила себя добрая дюжина генералов, казачьих атаманов, главарей банд, а также председатели местных Комитетов действия, да и просто авантюристы из бывших купцов, крестьян и мастеровых. Все, кто имел много наглости и немного удачи. А вот сам Тропин…

В дверь постучали. Генерал раздраженно буркнул:

— Да!

Дверь открылась, на пороге вырос дежурный офицер.

Он четко отдал честь, щегольски брякнув каблуками об пол, и выбросил вперед руку с конвертом из синей оберточной бумаги:

— Господин генерал, вам телеграмма. Только что доставили с нарочным.

Генерал торопливо взял конверт и, кивком поблагодарив дежурного офицера, достал из него сложенную в несколько раз телеграфную ленту. Быстро пробежав глазами послание, он раздраженно нахмурился. Во-первых, его старый знакомый Штауфферг, как оказалось, был вовсе не правителем, а ОТПРАВИТЕЛЕМ телеграммы, что, в общем-то, принесло некоторое облегчение, а во-вторых, что было более неприятным, телеграмма была послана Сходом наказных атаманов Южного казачьего войска. И в ней сообщалось, что Сход получил и обсудил «Манифест о возвращении». О чем вежливо уведомляет генерала. Сход полностью поддерживает идею призвания на престол бывшего суверена и заявляет, что в случае, если суверен обратится к патриотам своей земли с просьбой о помощи, казаки Южного войска готовы все как один выступить на защиту Святого Круга, Родины и суверена. Однако Сход, хотя и в довольно обтекаемых выражениях, выразил сомнение в том, что некое лицо, пусть и несомненно достойное, но занимающее всего лишь должность начальника заштатной учебной дивизии, может выступать в качестве лидера сопротивления господам соратникам и уж тем более представлять пред очами суверена страждущий народ. В конце послания генералу уже открыто предлагалось прибыть лично или прислать своих представителей для обеспечения координации действий сил, находящихся под командованием генерала, и вооруженных сил юга страны под эгидой сформированного на Сходе Комитета национального спасения.

Генерал еще раз поднес к глазам конец бумажной полосы и перечитал список членов Комитета национального спасения. Губы его изогнулись в саркастической улыбке. Эти люди попали в ту ловушку, которой сторонники князя Росена благодаря его в высшей степени убедительным аргументам пока что сумели избежать. Среди трех десятков фамилий он встретил лишь шесть или семь, о которых слышал хоть что-то, остальные, как видно, были местными. У подобного Комитета, несмотря на высокомерный тон послания, перспектив на лидерство было вроде бы и не меньше, чем у него, хотя… Южное казачье войско — это двадцать пять тысяч сабель как минимум. А по мобилизации можно набрать и все пятьдесят. Сила немалая, но и у него… Генерал повернул голову к окну. Нет, все-таки князь Росен — человек большого ума. Генерал до сих пор удивлялся, как это ему, несмотря на отсутствие государственных структур комплектования и материально-технического снабжения, с учетом потерь от самовольного оставления части и пропаганды мятежников, к настоящему моменту удалось довести численность личного состава до девяти тысяч штыков и полутора тысяч сабель. Как же претили его офицерам эти странные переговоры с крестьянскими старостами и заводскими мастерами! Штаб-майора Ненгольца пришлось даже посадить под домашний арест, поскольку обращение «Уважаемый господин староста» уж слишком резало его гордые уши потомственного дворянина в шестом поколении. Да и самому генералу, когда он принимал депутации от местного крестьянства или делегации работников, приходилось делать над собой немалое усилие, чтобы держать себя с посетителями как с равными. Однако результат налицо. Дивизия доведена почти до полного состава. Склады хоть и не ломятся, но смогут обеспечить обмундировку и вооружение еще пятнадцати — двадцати тысяч человек, хотя, конечно, в основном за счет старых запасов. А вот продуктами они запаслись основательно, и по большей части только за прошедший месяц. Да и кто бы мог подумать, что простое опубликование манифеста подвигнет местных крестьян и работников на то, чтобы вновь начать принимать к оплате старые ассигнации. Ему удалось даже отремонтировать двигатели у шести броневиков, которые ржавели в углу плаца, дай бог памяти, уже третий год. Удивительно, но такие, в общем-то, не очень обременительные вещи, как патрулирование местности, помощь в возобновлении работы старых и организация нескольких новых сельских школ, а также разрешение местным рекрутам на выходные уезжать в свои деревни, принесли столь разительные результаты. Впрочем, не стоит забывать и о работе Гражданского комитета графа Бронкова. Хотя генерал был не слишком осведомлен о том, чем занимается этот комитет и, как всякий военный, был о гражданских не очень-то высокого мнения, однако, по слухам, которые доходили до него еще в прежней, более или менее упорядоченной жизни, граф Бронков слыл человеком немалых способностей, да и князь отзывался о нем очень высоко. А значит, можно было предположить, что они там в этом Комитете занимаются не просто сотрясением воздуха.

Стук в дверь оторвал генерала от размышлений. Он нервно дернул головой и раздраженно произнес:

— Да?!

Дверь открылась, и на пороге появился граф Бронков собственной персоной. Генерал удивленно встал:

— Убей бог, ваша светлость, вот только что вас вспоминал, — он хмыкнул, — жить вам долго, по народному поверью, — и осекся, увидев, что граф не один.

Его спутник сильно похудел с того времени, как генерал имел честь видеть его в последний раз, на лице явно прибавилось морщин. Но не узнать его было невозможно. Генерал, пораженный, всплеснул руками:

— Бог мой, барон Конгельм!

Тот остановился перед генералом, резко опустил голову в своем знаменитом элегантном то ли кивке, то ли поклоне и произнес голосом, к которому примешивалась горечь, может быть, даже неосознанная:

— Вы правы, генерал, это действительно я, собственной персоной.

Генерал покачал головой:

— Но нам сообщили, что вы арестованы… То есть, прошу прощения, — спохватившись, замахал руками генерал, — прошу садиться. — Он повернулся к двери и крикнул: — Эй, там, чаю или… — Он обернулся к гостям: — Может быть, чего-нибудь посущественней?