Рыцари порога.Тетралогия - Корнилов Антон. Страница 128

– А вы расскажите что-нибудь веселое и героическое, – попросила принцесса. – А про гадости не надо.

– Видите ли, ваше высочество, – рассмеялся Кай, – у болотников не принято останавливаться на половине пути. Если вы задали вопрос рыцарю Болотной Крепости, он ответит вам честно и подробно. Но вы, спрашивая, берете на себя обязательство выслушать все до конца. И все понять. Таково правило.

– Сколько же всего правил у болотников? Они не лгут, не сражаются с людьми… На простой вопрос готовы разразиться длиннейшей речью и не должны успокаиваться, пока не выговорятся окончательно… И болотники никогда не делают комплиментов… – Принцесса негромко рассмеялась. – А сколько еще правил у болотников? Разве жить по правилам не скучно?

– Жизнь болотника состоит из многих правил, – без улыбки ответил Кай. – И жить по ним не скучно, а необходимо. Нарушение хотя бы одного из этих правил влечет за собой немедленную и жуткую гибель на Болотах или ответственность за гибель товарищей. Простите, ваше высочество, я предупреждал, что вам будет трудно понять меня.

– Вы очень странный человек, – помолчав, произнесла Лития, – но говорить с вами интересно.

– Благодарю вас, ваше высочество. Мне лестно, что вы изменили первоначальное свое мнение обо мне, – поклонился болотник.

– Разве я говорила, что изменила свое мнение о вас?

– Нет, не говорили. Но мне так показалось.

– Пожалуй, вы правы, – с улыбкой ответила принцесса.

Над ними, вопя, пролетела шумная стая зубанов – так низко, что некоторые из отвратительных созданий сбивали листья с верхних ветвей садовых деревьев. Принцесса вскрикнула и непроизвольно прижалась к болотнику.

Тот нахмурился, проследив взглядом полет зубанов. И остановился.

– Великие боги, что происходит в нашем королевстве! – вздохнула Лития, отстраняясь. – Какие же они противные, эти летучие крысы… Гавэн говорил мне, что положение с зубанами в Марборне еще хуже, чем в Гаэлоне. По-моему, куда уж хуже! Фрейлины каждый день пугают меня историями о нападениях этих тварей на людей.

– Боюсь, что зубаны вовсе не самая страшная напасть, грозящая Гаэлону, – сказал Кай.

– Что вы имеете в виду?

– На этот вопрос я не могу ответить. Хотя он беспокоит меня довольно давно – с того самого времени, как я оказался здесь. В Гаэлоне что-то происходит. И это что-то скоро грядет. Что-то очень большое и не видимое пока никому.

– Вы пугаете меня, сэр Кай.

– Ваше высочество, я и мои братья-рыцари скорее умрут, чем позволят вам страдать, – поклонился Кай. – Ведь наш долг – защищать вас.

– Вы обещаете мне?

– Да, ваше высочество.

– Тогда я спокойна, сэр Кай.

ГЛАВА 3

Ночь катилась к концу. Константин находился на вершине башни архимага Сферы Жизни и, прищурившись, глядел на тонкий серп на светлеющем небе. Наконец он пошевелился и проговорил слова, которые заставили вздрогнуть Гархаллокса, стоявшего рядом с ним:

– Сила Луны иссякает. Пора…

– Я бы… бы все-таки посоветовал тебе повременить, – сказал Гархаллокс, – повременить совсем немного. Высокий Народ только-только ушел из Дарбиона. И после того, что случилось…

– Ты опасаешься ответных действий со стороны эльфов? – договорил за него Константин. – Мы не можем ждать. Тем более не можем после того, что случилось…

Константин зло рассмеялся.

– Дорого бы я дал за то, чтобы присутствовать там! – сказал он. – Впервые столкнувшись с противником, который оказался им не по зубам, эльфы просто-напросто бежали. Я уверен, что они ничего не будут предпринимать до тех пор, пока не осмыслят произошедшее. Во всяком случае, я не могу… и никто из людей не может знать, какова будет реакция Высокого Народа на то, что случилось. Следовательно, мы не станем ждать того, чего и сами не знаем.

– Что ж… – склонил голову Гархаллокс. – Это логично.

– Тебе следует присмотреться к этому рыцарю-болотнику. Нам нужны такие воины, как он. Он противостоял не только очарованиюэльфов, но и их магии. Он нужен лично мне, этот рыцарь-болотник.

– Я уже начал собирать о нем сведения. И я довольно много знаю о нем.

– Рыцари Порога призваны во дворец, чтобы охранять королевскую семью.

– Ее высочество принцессу, Константин. Только принцессу.

– Да. А раз так, твоим людям непременно придется столкнуться с ними. Двое других не вызывают у меня опасения, а вот этот болотник может создать проблемы.

– Неужели ты думаешь, у меня и у моих магов недостаточно сил, чтобы справиться с ним? – вскинулся Гархаллокс.

– Я не могу ответить на этот вопрос уверенно, – откинувшись на спинку кресла, Константин скрестил на впалом животе пальцы, оканчивающиеся черными загнутыми когтями, – только я во что бы то ни стало запрещаю убивать или увечить болотника. Если, конечно, для этого не будет крайней необходимости. Слышишь? Болотник сумел противостоять очарованиюэльфов, сумел противостоять их магии, – повторил Константин с видимым удовольствием. – Он превзошел бы их и в рукопашной схватке – поняв это, они ушли, не дав боя. Он не такой, как все… обычные люди. Нам следует тщательно изучить его потом… А сейчас… нужно найти способ обойти его.

– Это будет сложно, – задумчиво проговорил Гархаллокс. – Он… очень силен и не отступит. При дворе о нем просто небылицы складывают. Некоторые из столичных модников уже взялись красить белым пряди волос. А ведь прошло так мало времени с тех пор, как его по-настоящему заметили…

– Древние говорили: знающий может все, даже править миром.

– Да… – Гархаллокс вытянул губы трубочкой, погладил себя по бороде. – Болотник скован сводом особых правил, которые действуют в его Крепости. Мне кажется… Мне кажется, я знаю, что делать.

– Вот и прекрасно. Я надеюсь на тебя. Так ты говоришь, что Ганелон отсылает рыцарей Порога обратно в Крепости?

– Да. За этим и приходили эльфы.

– Видно, его Величество раздумал женить свою дочь на красавце из Горной Крепости, – усмехнулся Константин. – Ну что ж, у меня для принцессы есть лучшая партия.

Гархаллокс неопределенно покрутил головой.

– У тебя все готово? – задал последний вопрос Константин.

– Все ходы обдуманы и тщательно расписаны уже давным-давно, – сказал Гархаллокс, как будто речь шла о какой-то игре. – Последняя подготовка также закончена. Все участники ждут только нашего сигнала.

Константин снова рассмеялся в ответ. Он извлек из-за пазухи когтистую руку и поднес ее к губам. На ладони лежала горстка бурого порошка. Удивительно, что ветер, бушевавший здесь, не сдувал порошок, будто крупинки его были невесть какими тяжелыми. Константин легонько подул на ладонь. Крупинки пришли в движение. Они завертелись вокруг своей оси, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее – и очень скоро на ладони Константина неслышно гудел миниатюрный смерч, внутри которого мерцало алое, словно живое, свечение. Константин осторожно поднял руку вверх.

– Сегодня весь мир перевернется вверх тормашками, – сказал он. – Об этом дне будут рассказывать легенды…

Красный смерч оторвался от его ладони, как выпущенная на волю птица. Становясь все больше и больше, он взлетел высоко над башней, на секунду застыл в темном воздухе – и сжался в плотное облачко, все так же пульсирующее красным светом, но уже гораздо ярче. Будто звезда.

И полетел еще выше.

* * *

Ювелир княжеского двора Линдерштейна Гавар вместе со всеми своими домочадцами стоял у ворот собственного дома, задрав голову вверх. Улица гомонила множеством голосов – все, кто мог ходить, в это утро покинули свои жилища, чтобы лицезреть невиданную алую звезду, сияющую посреди светлого неба. Семья Гавара возбужденно обсуждала удивительное явление, переговаривалась с соседями, так и эдак трактуя небесный знак, но сам Гавар не издавал ни звука, если, конечно, не считать постоянной отрыжки, посредством которой он отравлял воздух вокруг себя затхлым смрадом вот уже который день. Никакие средства против этой отрыжки не помогали, а приглашенный не далее как вчера лекарь, только войдя в комнату ювелира, пошевелил ноздрями и уверенно сообщил, что пахнет трупной гнилью. Лекаря прогнали, не дав даже осмотреть заболевшего. Впрочем, домашние придворного ювелира не особенно-то и жаловались на странный недуг главы семьи. Гавар здорово изменился за последнее время. Исчезли внезапные вспышки гнева, пропала дурная привычка первым попавшимся под руки предметом лупить по голове нерасторопных слуг, вдруг сошел на нет обычай ежевечерне сечь розгами детей – не за какие-либо провинности, а просто ради профилактики. Даже голос Гавара стал другим: из злобного рыка он превратился в бесцветный шелестящий говорок. Почти все время Гавар проводил теперь в своей мастерской в подвале дома и ночевал там – чему несказанно была рада супруга Гавара, на которой ювелир раньше почти каждую ночь с помощью кулаков и хлыста вымещал служебные неприятности.