Таймлайн (эпилог) (СИ по просьбам читателей) - Злотников Роман Валерьевич. Страница 14

Общее число монастырей в старых европейских губерниях страны, в Сибири и на Дальнем Востоке практически перестало расти, а численность насельников в этих монастырях даже начала сокращаться. Одной из основных причин было то, что во времена графа Салуццо государство резко сократило поддержку монастырей и даже провело частичную секуляризацию церковных земель. И хотя при Федоре III эта поддержка была восстановлена, но не везде, и далеко не в полном объеме. Наиболее активно государство вкладывалось в развитие церкви только на вновь присоединенных землях. В старых же губерниях, как считал царь, церковь должна была зарабатывать своим авторитетом. Причем подобная позиция государя имела полную поддержку Вселенского патриарха Якова, огласившего в своем «Послании к несущим Слово», что церковь держится любовью прихожан и их радением. А ежели она не способна вовлечь своих прихожан в духовную жизнь, стать для них необходимой, важной и насущной, то есть такой, какую они будут поддерживать и без любого принуждения да государева радения — то такая церковь и не нужна никому.

Вообще, авторитет патриарха и Великого Синода за время служения Якова Святого поднялся на небывалую высоту. В стране установилось едва ли не подобие двоевластия, когда царь правил в Москве, а патриарх — в Константинополе. Впрочем, именно подобие. Вселенский патриарх Яков до самой своей кончины в 1754 году оставался не только верным другом своего воспитанника, но и его верным слугой.

Кстати, именно в это время произошло окончательное оформление структуры мировой православной церкви. Главой всех право-славных мира и Великого Синода снова утвердился Вселенский патриарх, чей престол располагался в Царьграде. Самым же влиятельным, несмотря на формально последнее старшинство, стал Московский патриарх, который, однако, всегда полностью поддерживал Царьградского. Ну еще бы, по негласному, но неукоснительно соблюдаемому правилу во Вселенские патриархи теперь мог быть интронизирован только тот, кто хотя бы некоторое время служил в лоне церкви Московского патриархата, либо просто выходец из нее.

При Якове Святом был нанесен сильнейший удар по папству благодаря серии публикаций, начатой трактатом Лоренца де ла Валла «О даре Константина». На этом даре в основной своей части и основывался примат власти пап. Константин Великий при крещении его папой Сильвестром и вместе с тем при исцелении от слепоты, которою он был поражен перед этим, будто бы подарил папе знаки императорского достоинства, Латеранский дворец, город Рим, Италию и все западные страны. Свою же резиденцию первый христианский император Рима перенес в восточные страны как раз на основании того, что главе империи не подобает жительствовать там, где пребывает глава религии. Наконец он предоставил римскому папе главенство как над четырьмя кафедрами — Александрийской, Антиохийской, Иерусалимской и Константинопольской, так и над всеми христианскими церквами во всей вселенной.

В своем же сочинении Валла в строгом соответствии с правилами логики доказал недостоверность «Константинова дара», во-первых, самого факта дарения и во-вторых, документа — источника, на котором факт основан. Он указал на молчание об этом факте всех историков, на отсутствие нумизматических подтверждений, на психологическую невозможность такого отказа, на его юридическую незаконность, наконец, на то, что папа в соответствии со Священным Писанием с его идеалом нестяжательства был обязан отказаться от этого дара, даже если бы он был сделан. Ну и разобрал сам документ с точки зрения филологии, истории, географии и так далее, указывая на его нелепости, на неправильный, «варварский» латинский язык документа и т. д.

Валла написал свой трактат еще в 1440 году, а впервые он был опубликован в 1517 году Ульрихом фон Гуттеном, но широко не публиковался. А в католических странах он вообще был практически вне закона. Яков же Святой повелел опубликовать этот трактат на испанском, итальянском, польском, немецком, венгерском и французском языках огромным тиражом в три миллиона экземпляров и просто раскладывать на скамьях, парапетах, ступенях лестниц припортовых и иных городов, в которых появлялись распространители. И содержание документа, и, главное, метод его распространения произвели настоящий шок во всем христианском мире. Последующие публикации, раскрывавшие подробности жизни пап эпохи Возрождения, с примерами прелюбодеяния, убийств политических противников и массы других неприглядных фактов, вызвали настоящий ажиотаж, позволив распространителям следующих выпусков еще и неплохо заработать. Сведения были добыты как царской секретной службой, так и монахами из монастырей «особливого списка», еще с середины ХVII века входившими в состав всех русских зарубежных миссий и все прошедшее время скромно копавшимися во всех доступных архивах различных итальянских, и не только, монастырей и приходов.

Эти публикации прекрасно наложились на поднимающуюся в Европе антиклерикальную волну, энергично поддерживаемую просветителями и вызвавшую к жизни публикацию в Европе массы антипапистских памфлетов и серьезных, а также любительских исследований о роли и месте в истории Европы католичества вообще и религии в частности. Впрочем, Россию эти антирелигиозные метания затронули мало. Здесь авторитет церкви был высок — благодаря Якову Святому и упорным слухам о том, что именно монахи монастырей «особливого списка» оказались причастны к отстранению от власти графа Салуццо, почитавшегося в народе за «самого Сатанаила» либо нового «колдуна-Самозванца», коего латиняне попытались очередной раз навязать православным. Да и память об откровениях Федора Великого в народе пока еще не изгладилась, так что все нападки на религию в Европе в России приветствовали, но не считали относящимися к православной церкви. Дескать, у латинян и остальных вера-то подлая, лживая, а как все это раскрылось, так и досталось им поделом.

К тому же Русская церковь не запятнала себя процессами над учеными и сожжением несогласных на кострах. Наоборот, Федором Великим были заложены традиции сотрудничества церкви и науки, неукоснительно соблюдаемые обеими сторонами. Вследствие чего и приехавшие из Европы ученые, даже воинствующие антиклерикалы, в России быстро успокаивались.

Иезуиты, после заключения мира неустанно трудившиеся над проектами по ослаблению России и очернению православия, оказались принуждены бросить ну или как минимум изрядно сократить силы, направляемые на сей неблагодарный труд, и обратить свои основные усилия на спасение остатков католичества.

Пристойное состояние финансов позволило Федору III вернуться к практике поощрения заселения лежащих впусте земель. И хотя закончившееся в 1750 году освобождение от налогов новых переселенцев в колонии не было продлено, царь обратил внимание на заселение южных степей своего государства. В 1745 году вышел царский указ о таком же двадцатилетнем освобождении от налогов и денежной субсидии любой крестьянской семье, решившей переселиться в башкирские, казахские, киргизские или ногайские степи. Субсидию можно было получить либо деньгами, либо натурой — сельхозорудиями, семенами, солью и скотом, либо частью так, частью этак. На такую же субсидию могли рассчитывать и кочевники, решившие перейти к оседлому образу жизни. Но для них это означало резкое изменение всего привычного уклада. Поэтому следующие несколько десятилетий степняки периодически устраивали восстания, в 1758 году даже вылившиеся в Степную войну, которая потребовала привлечения почти 50 тыс. регулярных войск. А окончательно волнения прекратились только к началу ХIХ века, когда число кочевых башкир, казахов, киргизов, ногайцев и иных народов упало до крайне незначительной доли по отношению к оседлым представителям этих народов. Которые к тому же в подавляющем большинстве исповедовали православие. Как следствие — к концу правления Федора III южные границы земель, активно осваиваемых русскими поселенцами, сдвинулись до Тянь-Шаня и Алтая.

Кстати, благодаря этому проекту в южные степи переселилось большое число валахов, болгар, молдаван, грузин, армян, азербайджанцев и даже греков. А также, вот ведь удивительно, турок и курдов с вошедших в состав русского государства по итогам последней войны азиатских территорий. Последних не остановило даже отсутствие мечетей и запрет на их строительство, так как эти окраины страны жили пока намного беднее ее старых губерний, и предложенные льготы и вспомоществования в их глазах выглядели куда как привлекательнее, чем в глазах крестьян из центральных областей. Из почти десяти миллионов человек, воспользовавшихся программой переселения, переселенцев с окраин было едва ли не четыре с половиной миллиона — почти половина! В то время как доля населения этих земель в общем населении страны не превышала одной тридцатой. А если считать только население континентальной России — то одной двадцать шестой.