Урожденный дворянин - Корнилов Антон. Страница 8

– Сергей Александрович Романов? – поднял глаза от протокола лейтенант. – Прописан: улица Немецкая, один, квартира пять?

– Да! – почему-то с вызовом выкрикнул лысый.

– Проживаете по месту прописки?

– Проживаю!

– Надо же, – удивился дежурный, – проживает он. Шикарно устроился, в самом центре. А на вид – бомж бомжом. Тут с тремя спиногрызами в съемной однушке паришься годами, пока до тебя очередь дойдет на квартиру, а эти синерылые царствуют в собственных хатах. Там же, на Немецкой, одни «сталинки»… А зачем ему «сталинка»? Я бы таких вообще вывозил бы куда-нибудь за город, в бараки.

Ломов неодобрительно глянул на дежурного, и тот замолчал. Но через несколько секунд не удержался и снова обратился к задержанному:

– Слышь, болезный? А хата у тебя сколькикомнатная?

– Тр-рех! – отчеканил Романов.

– Во, гад! – ахнул дежурный. – Правильно вас на квартиры кидали… кидают и будут кидать. По справедливости!

– Сержант, ты что вообще?! – опять вскинул глаза на дежурного лейтенант.

– Молчу, молчу, ладно… Нет, обидно просто, Никитос! Вон у меня сеструха, литературе учит детишек в школе, взяла хатку-малосемейку в ипотеку – по социальной, сука, программе от правительства области. Так ей рассчитали: двадцать пять лет по пол-зарплаты ежемесячно относить. В итоге получается – в три с половиной раза переплатит. Если доживет, конечно. Четыре года платила исправно, приходит ей очередная бумажка-уведомление – и знаешь, на сколько она сумму реального долга скостила? На неполных пять косарей! А этот калдырь, падла… Все, Никитос, молчу…

– Курите, Сергей Александрович? – после паузы осведомился старший лейтенант у задержанного.

Романов замотал лысой головой.

– Это хорошо, – одобрил Ломов. – И я не курю… Ну, что ж, Сергей Александрович, начнем? Итак, сегодня, около шести утра вы вошли в круглосуточный продуктовый магазин по адресу Немецкая, дом три и, воспользовавшись отсутствием охранника, а также тем, что работник магазина спала на рабочем месте, совершили хищение продуктов на сумму две тысячи двадцать три рубля. После чего были задержаны вернувшимся в магазин охранником и переданы сотрудникам полиции, приехавшим по вызову. Так было дело, Сергей Александрович? Лысый шмыгнул носом и шумно задышал.

– Не брал я ничего! – тонко выкрикнул он. – Этот козел, как вошел, сразу меня крутить начал – ни с того ни с сего! Продавщица зенки разлепила и тоже орать стала! Они меня вдвоем там чуть не убили! А эти… макароны и бутылки разные… с прилавка попадали, когда эти гниды меня пластали!

Он даже приподнялся со стула, прижимая руки к груди, дабы придать своим словам больше искренности.

– Сядь! – окрикнул его дежурный.

– Я матерью клянусь, командир, ничего не брал! – брякнувшись на стул, пискнул еще Романов.

– Заткнись! – велел дежурный.

Старший лейтенант потер двумя пальцами переносицу.

– Сергей Александрович, – негромко проговорил он, – сотрудничество со следствием вам обязательно зачтется на суде…

– Я ничего подписывать не буду! – лицо лысого теперь злобно исказилось. – Ничего я не брал! Докажите сначала! На суде!..

– Да и доказывать нечего, – сказал Ломов. – Во-первых, задержали вас непосредственно на месте совершения преступления, чему есть два свидетеля. Во-вторых, помимо трех бутылок водки, бутылки коньяка, двух пачек макарон, которые действительно первоначально находились на прилавке, при вас обнаружили еще три упаковки замороженных пельменей, которые на прилавке никак не могли оказаться. Вы их, Сергей Александрович, из холодильника вытащили.

– Ничего я не вытаскивал! – взвизгнул лысый, снова подскакивая. – Не докажете!

– А, в-третьих, – размеренно договорил Ломов, – помещение оснащено камерами видеонаблюдения. Показания с камер снимут, вы и тогда будете отпираться?

– Не работают там камеры! – торжествуя, крикнул Романов. – Это все в округе знают! Че, на дурачка хотел, да, командир? Так, для вида висят, камеры-то! Не докажете ничего!

Отдуваясь и перебирая руками на коленях, он оглянулся по сторонам и наткнулся на свирепый взгляд дежурного.

– Мудохать будете?! – снова взвился лысый. – Сейчас времена не те, понятно? Только пальцем троньте – я вас сам посажу, мусора поганые! Сразу заяву прокурору накатаю! И за вот это вот – видите? – он ткнул пальцем в рассеченную губу, – тоже ответите!

– Вот урод! – искренне возмутился дежурный. – То ж не мы, а охранник!

– А докажите! – ощерившись, предложил Романов. – Все знают, что в ментовке людей мучают, показания выбивают! Заяву накатаю, сукой быть! И это… на первый канал напишу, Малахову! На всю страну вас ославят, мусоров вонючих!

– Ну, сука… – изумился дежурный.

Лейтенант Ломов сплел пальцы на тонкой стопке бумаг.

– Сергей Александрович, – терпеливо произнес он. – Вину вашу доказать никакого труда не составит. Но если вы сами сейчас дадите признательные показания, суд это учтет…

– Хер вам! – провизжал лысый, сделав соответствующий жест в сторону Ломова. – Не буду сидеть! Не буду!

– Потише! – пристукнул старший лейтенант ладонью по столу. – А то еще и оскорбление сотрудника при исполнении оформим. Подпишите вот здесь, и отправляйтесь обратно в камеру подумать.

– Ничего подписывать не буду! Дурака нашел?! Я ни с чем не согласен, что вы там напридумывали!

– Ваша подпись лишь подтверждает то, что вы прочитали протокол. Если не согласны с протоколом, отметьте это над подписью.

– Не буду, сказал!

– Последний раз предупреждаю! – несколько возвысил голос Ломов. – Не усложняйте себе… и нам жизнь. Вы прекрасно понимаете, что виноваты, и отвертеться не получится…

– Да без толку, Никит! – махнул рукой дежурный. – Я таких типов знаю. Истерить будет до последнего. С такими разговаривать бесполезно. Таких учить надо.

Тут дверь отворилась, и в кабинет просунулась рыжая голова сержанта Монахова.

– Чего шумим? – весело осведомился он, быстро обшаривая наглыми глазами пространство. – О, нудист! – увидел он парня у стены. – Смотри-ка, прикинулся модно. Ну что, выяснили, из какого зоопарка он сбежал?

– Молчит, – неохотно ответил Ломов. И взглянул на наручные часы. – Леш, у тебя своих дел нет? Тебе на патрулирование разве не нужно собираться – половина третьего уже.

– А Степаныча на ковер дернули, – сообщил Монахов, входя в кабинет. – Ждем-с… А это, – кивнул он на лысого, – что за чудо такое?

– Тоже в отказ идет, – сказал дежурный. – Хотя на месте прямо взяли, магазин выставил. Даже протокол подписывать не хочет, зануда.

– Зануда? – глаза у Монахова заблестели. – Никитос, давай, я с ним побазарю, а?

– Да надо бы, – поддержал дежурный. – Никит, правда? Борзый он очень. Возиться с ним будешь до посинения. А мы быстренько.

Коротко брякнул телефон на столе Ломова. Лейтенант поднял трубку, проговорил в нее:

– Да, Михал Михалыч, я помню, уже иду, – и поднялся из-за стола.

– Убирай обоих в камеру, – складывая бумаги в ящик стола, сказал он дежурному. – И ты, Леша, иди, делом займись. У Михалыча опять с компом что-то, просил посмотреть.

– Во, – сказал Монахов. – Старшим по званию помогать – святое дело. Ты Михалычу поможешь, а мы тебе. Все правильно.

Он с хрустом размял пальцы, выразительно поглядев при этом на задержанного Романова.

– Заяву накатаю! – забеспокоился лысый. – На вас на всех накатаю! На первый канал позвоню! Только попробуйте тронуть!

– Зассал? – нехорошо сощурился на лысого дежурный. – Будешь показания давать, гадина?!

И вдруг лысый мужичонка вскочил на ноги, пинком отшвырнул стул и пронзительно завопил, обернувшись к открытому зарешеченному окну, разодрав на груди свитер:

– Убивают! Помогите, меня мусора убивают!

От неожиданности Монахов даже подпрыгнул. Дежурный Саша слетел с подоконника. Ломов поморщился.

Лысый мужичонка вопил недолго. Монахов и Саша навалились на него почти одновременно, скрутили руки за спиной. Леха защелкнул на запястьях мужичонки наручники, и тот моментально замолчал. Только хрипел, вращая бешеными глазами.