Чужой монастырь - Краснов Антон. Страница 53

— Я не понимаю твоего веселья, Абу-Керим, — сказал Константин. Чему ты так радуешься? Тому, что мы находимся в смертельной опасности? Так, кажется, и ты не исключение.

— С чего ты решил, что я радуюсь? Если я улыбаюсь, это значит, что у меня на душе непогода. Помнишь, когда мы летели из Москвы на Байконур, мы говорили с тобой о Боге и о том, что тут, в другом мире, мы потянемся друг к другу?

— К чему вспоминать это, Абу-Керим?

— Можешь звать меня Ильясом, я же говорил еще на Земле. Или ты не хочешь называть меня по имени? Ну еще бы. Гордый, да? Пусть так. Когда мы летели из Москвы на Байконур, я говорил тебе, что, может статься, мне придется прикрывать твою спину. Вот сейчас, кажется, близок такой момент. Ты готов доверить мне свою спину?

— О чем он говорит? — быстро спросила Лейна, видя, как помрачнело лицо Гамова.

Константин стиснул зубы и удержался от резкой фразы, но Абу-Керим прекрасно понял, о чем умолчал Гамов. Оба они машинально взглянули вниз, где в двадцати метрах под ними медленно плыли черные болота, закутанные в серую дымку, местами подернутые ряской из уродливых, коричневых напластований, которые язык решительно не поворачивался назвать растениями. Абу-Керим все-таки сказал:

— Я понимаю, Костя. Велик соблазн. Велик соблазн столкнуть меня прямо в болота, а там мне недолго мучиться. И ведь нужно только решиться, только легонько подтолкнуть в спину, и все!.. Месть свершилась. Только не окажется ли, что я буду тем самым человеком, которого не хватит?

— Которого не хватит ДЛЯ ЧЕГО? — холодно уточнил Гамов, и Абу-Керим открыл рот, чтобы отвечать, но Гамов, повинуясь неосознанному чувству, стал поворачиваться, краем уха все-таки подцепив коротенькую фразу Абу-Керима:

— А вот для защиты от них.

В двух анниях от протянутой над болотами балки на траверзе — если пользоваться морской терминологией — плыли над серыми прибрежными холмами несколько гравиплатформ, развернутых до таких размеров, что каждая помещала на себе несколько десятков человек. Не следовало особенно гадать, кто пожаловал к Нежным болотам: гравиплатформы такого размера были только у Обращенных, сардонары пользовались платформами куда меньшего размера, которые были взяты в качестве трофеев.

— Ага, — сказала Лейна, и у нее дрогнул и зазвенел голос, — вот и дождались! Что-то долго их не было, даром что у Обращенных размещен гарнизон, кажется, в городе Шак-Лебб, что в ста белломах от Дайлема. Я видела у дяди карты этих мест…

— Тебя они, Костя, не будут сильно жаловать, — сказал Абу-Керим, — ну еще бы!.. Чужак из Великой пустоты, как они именуют космос, к тому же был на службе у сардонаров. Так, будто мало этих темных мест в биографии, ты еще и гареггин, да еще болтаешься на этой гравиплатформе над Нежными болотами. Что они могут подумать? Уж будь уверен, утопят — не успеешь и пикнуть.

— Пикнуть-то я как раз успею, — убежденно проговорил Гамов, вдруг всецело захваченный порывом веселой и молодой злости, какие накатывают на человека, когда уже нечего терять и не за что особо цепляться.

Страха давно не было. За последнее время он разучился бояться, и в самом деле, нельзя же назвать страхом ту цепкую, неотвязную тревогу, которая ни на мгновение не отпускала Константина у береговой черты Нежных болот и над их пучинами.

— Пикнуть-то я успею, — повторил Костя Гамов, не отрывая глаз от приближающихся людей альда Каллиеры и майора Неделина. — Я вообще думаю успеть очень многое, дорогой мой Ильяс. Ведь ты именно так просил тебя называть?

С этими словами он с силой толкнул террориста в грудь, так что тот не удержал равновесие и полетел вниз головой с гравиплатформы прямо в разверстую толщу болот. Лейна только ахнула, и в то же мгновение Гамов нажал ногой на контрольную панель и сбросил высоту.

Абу-Керим висел вниз головой примерно пятью метрами выше поверхности болот. При этом он скрестил руки на груди и смеялся. Его щиколотка была захлестнута петлей тонкого страховочного троса, который незаметно выпустил Гамов. Надо отдать Абу-Кериму должное, он оценил показательную шутку русского. Движение гареггина было столь быстрым, что Абу-Керим не сумел ни предугадать, ни отразить…

Костя выбрал металлический трос и сам подал руку продолжающему скверно ухмыляться Абу-Кериму, затащил его на гравиплатформу.

— Показательная демонстрация силы. Эта тварь в твоих кишках в самом деле разогнала тебя до отличной скорости. Впечатляющий апгрейд, Гамов, — сказал тот. — Благодарю за урок. Будет возможность, и я что-нибудь тебе преподам…

Гамов уже не слушал его. Он закричал:

— Капитан! Капитан Епанчин! Валера-а-а!!! Впрочем, тот уже увидел. Увидел и затряс за плечо Бер-Ги-Дара, склонившегося над пультом, с которого осуществляли управление работой излучателей. Оба они обратили взгляды на приближающийся отряд Обращенных на гравиплатформах и переглянулись.

Обращенные приблизились на такое расстояние, на котором можно было услышать зычный голос, и платформы замедлили ход и легли в дрейф. По знаку альда Каллиеры из рядов Обращенных вышел высокий воин из племени наку. Уроженцами племени наку не так давно полностью комплектовали личную охрану Леннара, так что эти воины находились на особом счету. Кроме того, почти у всех наку с детства была мощнейшая глотка, так что, перекладывая на употребительные на Земле термины, их использовали как живые громкоговорители. Наку загремел на Общем:

— «Мы не желаем вам зла! Всем вам будет сохранена жизнь, а после необходимых процедур досмотра и допроса все желающие могут влиться в ряды Обращенных, во имя истины!.. Но!!! Нам известно, что среди вас есть человек по имени Элькан. Этот Элькан должен быть выдан нам с головой.

— А если нет?! — крикнул в ответ капитан Епанчин.

— А если нет, то вы приравниваетесь к мятежникам-сардонарам и с вами обойдутся по законам войны!

Гамов без раздумья присоединил свой голос к этому обмену репликами:

— А если у нас нет никакого Элькана и вы ошиблись? Вы убьете нас ни за что и тем самым подорвете устоявшееся у всех добрых людей мнение об Обращенных как о людях, осененных высокой справедливостью!

Константин и сам не знал, где успел нахвататься таких пышных оборотов на чужом наречии, первые звуки которого он услышал каких-то жалких три месяца назад. Так или иначе, но у него тут же возникло ощущение, что его длинный язык и тут доведет его до местного аналога Киева.

Воин-наку оглянулся на альда Каллиеру, и тот решил вступить в переговоры сам, ибо Катте-Нури с Третьего уровня, железнобокий племенной бог беллонцев, наделил его глоткой, мало чем уступающей голосинам воинов-наку. Каллиера закричал:

— Ложь! Нам доподлинно известно, что Элькан здесь, с вами, и многие из нас могут его опознать! Не искушай нас ложью, и пусть твои слова будут правдивы. Мы дадим вам время на раздумье. Немного. Мы потребуем от вас ответа сразу же, как погрузится в болота вот этот факел. Это говорю вам я, альд Каллиера, Обращенный!

Он принял из рук одного из своих людей пропитанный маслом факел и, воспламенив его, бросил вниз. Платформа висела на высоте приблизительно тридцати анниев над уровнем болот, так что легко рассчитать, сколько секунд займет падение. Однако же нет: пролетев считанные метры, факел вдруг замер, а потом стал опускаться медленно, словно там, наверху, включили покадровую перемотку.

«Врубили вспомогательный антиграв, — подумал Гамов, — направленно ведут этот факел к поверхности болот. И эти хваленые Обращенные — а тоже любят дешевые трюки!..»

Майор Неделин СРАЗУ узнал Гамова — главным образом по голосу, но и приглядевшись, удостоверился, что слух его не подводит и что на малой гравиплатформе рядом с двумя другими людьми находится именно недавний пресс-атташе глобального космического проекта «Дальний берег». Однако же Неделин не стал делиться этим своим открытием ни с кем; тем более что, как ему показалось, кое-кто из его земляков, находившихся в отряде Каллиеры, тоже узнал Гамова и тем не менее помалкивал. Не исключено, что преждевременно раскрытая информация может повредить землякам, находящимся по ту сторону…