Шанс для неудачников - Мусаниф Сергей Сергеевич. Страница 31

Та же «Матрица», только вид сбоку. В фильме машины использовали людей в качестве батареек, в реальности высший разум собирается употребить нас в качестве болванок, на которые он запишет новую информацию.

Даже не нас, кленнонцев.

Избранных.

А всех остальных просто спишет в расход.

Если вдуматься, то больше всего жалко скаари. Люди хотя бы послужили промежуточным звеном между австралопитеками и кленнонцами, а ящеры и вовсе оказались в этом уравнении лишними. И кто знает, если бы не сородичи Холдена, вполне возможно, им удалось бы побороть свою природную агрессивность.

Теперь мы будем убивать друг друга лишь потому, что эксперимент слишком затянулся, и мышам пора освободить лабораторию. Миллионы умерли, миллиарды умрут, но зато высший разум снова обретет цели в жизни.

Я поверил во все это сразу и безоговорочно. Теория Визерса о регрессорах была хороша почти всем. Она не давала ответа только на один вопрос. Но мотивацию, которая побуждала четвертую расу к действию, четко обрисовал Холден.

Как же тут не поверишь?

Вот если бы он рассказал мне, что хочет построить царство добра, справедливости и вселенской гармонии, я бы наверняка засомневался.

Страшно захотелось курить. В тумбочке, вместе с запасами табака для кальяна, лежала трубка, которую юный энсин Бигс притащил мне из города в качестве сувенира. Только когда я начал ее набивать, заметил, что у меня дрожат руки.

– Я сдам тебя Реннеру, – пообещал я. – Пусть имперская разведка сама с тобой разбирается.

– Имперская разведка ни в чем не разберется, – ухмыльнулся Холден. – Они могут убить моего носителя, это тело, но обнаружить в нем меня не способны. Технологии недоросли, знаешь ли. Тотальное ментоскопирование, а это лучшее, на что они способны, обнаружит только те воспоминания, которые и должны присутствовать в мозге полковника СБА Джека Риттера. И еще они найдут несколько провалов в памяти. Черные дыры, в которых и следа моего не будет.

– Ты уверен?

– На все сто. Если ты меня сдашь, это кленнонцам никак не поможет. Кроме того, это будет несправедливо по отношению к полковнику Риттеру. Или ты так не считаешь?

– Разве он еще там? Ты не вытеснил его разум?

– Нет, я только иногда перехватываю контроль над его телом, – сказал Холден. – Старый добрый Джек Риттер… Я изучил его память, я знаю его так хорошо, как никто его не знает. Ты в курсе, что генерал Визерс был его кумиром?

– Теперь в курсе.

– Джек восхищался Визерсом и его деятельностью, стремился быть похожим на него во всем, копировал некоторые детали его операций, даже старался подражать его манере разговора. И в конце концов ему выпала редкая возможность поймать Визерса, бросить вызов своему кумиру, показать, кто чего стоит.

– Он проиграл.

– Но все равно продолжает восхищаться, – объявил Холден. – Даже теперь. Хотя шанс пережить своего кумира предоставляется очень многим.

– Я могу сдать Реннеру вас обоих, – сказал я. – Учитывая обстоятельства.

– Этим ты подставишь только Джека. Я просто уйду, и они никогда меня не найдут.

– Значит, так и не обрадуешь кленнонцев? Не расскажешь, как им повезло? Что они стали победителями в устроенном вами большом тараканьем забеге?

– Этот забег более не имеет смысла, – пожал плечами Холден. – Так что мне глубоко плевать, кто в нем победил.

– А, ты же говорил, что умираешь, – вспомнил я. – Поэтому тебе плевать?

– И поэтому тоже.

– Знаешь, мне тебя нисколько не жалко, – сказал я. – Умираешь, ну и черт с тобой. После того, какой цирк с конями и медведями вы тут устроили…

– Но ты еще не услышал конец истории, – вкрадчиво произнес Холден. – Я уверен, что он тебе понравится.

– Разве эта история уже закончилась?

– Как это ни странно, но закончилась, – кивнул он. – Даже несмотря на то, что мы пока еще живы. Дальше начнется совсем другая история, уже без нас. Кстати, не факт, что она будет намного лучше нашей.

Я нашел зажигалку и наконец-то раскурил свою трубку. При этом я старался не думать, сколько уже раз я бросал курить и чего мне стоил каждый из них.

– Ты знаешь, как выращивают крысиного волка? – поинтересовался Холден. – Сажают в одну клетку десяток крыс, желательно, чтоб они были побольше. Если крыс не кормить, через какое-то время они начнут жрать друг друга. В итоге из десяти выживает только одна крыса, самая сильная, самая злобная, самая агрессивная. Крыса-каннибал. Если выпустить ее на волю, она начнет пожирать других крыс. Потому что распробовала вкус свежего мяса, потому что другие крысы теперь являются для нее самым доступным кормом.

– Так регулировали популяцию крыс на парусных судах, – вспомнил я. – К чему ты это рассказал?

– К тому, что даже из крысы можно сделать волка, – пояснил Холден. – Люди иногда напоминают мне крыс.

– Еще недавно ты сравнивал нас с термитами. Похоже, мы ползем вверх по эволюционной лестнице твоих метафор.

– Мы поставили все три расы в такие условия, что им просто пришлось вырастить крысиных волков. Они повторяли эту процедуру раз за разом, и крысиные волки хорошо выполняли свое дело, регулируя популяцию и пожирая себе подобных, но в итоге этих манипуляций появился хищник, который представлял угрозу не только для своих собратьев, но и для экипажа корабля.

– Боюсь, что я потерял нить твоих рассуждений. О ком ты сейчас говоришь?

– О Визерсе, – пояснил Холден. – Конечно, его манипуляции были направлены на то, чтобы спасти человечество от угрозы, и вряд ли он предполагал, что последствия гиперпространственного шторма скажутся не только на людях, кленнонцах и скаари, но и нанесут ущерб той самой четвертой расе, которую он так долго искал.

– У вас же нет кораблей, и вы бестелесны, – сказал я. – О каком ущербе ты говоришь?

– О фатальном. Мы существовали в нескольких измерениях, и одним из них было гиперпространство. Шторм, который устроил Визерс, нарушил целостность наших энергетических оболочек. Сначала мы полагали, что это временное явление, которое сойдет на нет вместе с колебаниями, уничтожающими стержни Хеклера, но процесс оказался необратим. Я не один умираю, мы все умираем. Девяноста процентов моих сородичей уже нет. Поэтому и нет больше никакого смысла в том, что ты называешь «большим тараканьим забегом».

Я расхохотался.

Наверное, не так нужно реагировать на известия о гибели целой расы, о существовании которой ты узнал совсем недавно, но я ничего не мог с собой поделать. У меня начиналась истерика.

Подопытные мыши соорудили бомбу для того, чтобы избавиться от конкурентов, а в итоге подорвали лабораторию и поубивали экспериментаторов. Смешно же.

– Жизнь полна иронии, – согласился Холден.

– Почему вы его не остановили?

– Мы пытались. Когда мы узнали о том, что задумал генерал, мы почувствовали угрозу и отправили две автоматизированные станции, которые должны были разнести Веннту вместе с Визерсом и его устройством на атомы.

– Выходит, он и вас сделал? Не только Риттера и СБА?

– Генерал Визерс войдет в историю как самый массовый убийца, а его влияние на дальнейшую жизнь в Исследованном Секторе Космоса станет предметом для многочисленных обсуждений и споров, – согласился Холден. – Если останется кто-нибудь, способный эту историю написать.

– Он все же добился своего, хотя сам об этом уже не узнает, – кивнул я.

Большой тараканий забег кончился тем, что один из тараканов укусил тренера, и выяснилось, что это был ядовитый укус. Что же этим тараканам теперь делать дальше? Вроде бы не остается другого выхода, кроме как сожрать друг друга.

– О да. Он хотел изменить баланс сил, и он его изменил, полностью избавившись от нашего влияния. Людям придется самим нести ответственность за все, что они натворят дальше.

– Спорно, если вспомнить, что им придется расхлебывать последствия именно ваших экспериментов.

– Если бы не мы, людей бы вообще не было, – напомнил Холден. – Мы повлияли на людей, люди повлияли на нас. Я не скажу, что в итоге получилось справедливо, но такие мысли у меня проскакивали. Наш эксперимент изменил все. Мы искали новые цели, а нашли смерть. Видимо, вселенная решила сама урегулировать этот вопрос.