Битва - Круз Андрей "El Rojo". Страница 16

Последние слова прозвучали несколько издевательски, поэтому я ничего из того, что хотел бы предложить, предлагать не стал, а лишь кивнул.

— Командуй, — прогудел из стального чрева броневика голос Орри.

Эва, как он там, в трюме, резонировать стал. Впечатляет.

— Ждём старта пока. Тут вроде тихо, — сказал я, наводя пулемёты на пустынный проулок перед собой.

Сунься туда кто — смету как сор метлой. Затем спросил у Орри:

— С горючкой как там?

— Под пробку, если уровню верить, — ответил гном. — А когда старт?

— Да вот сейчас уже должен быть.

Тишина тянулась ещё минуты три, после чего рассыпалась треском очередей и разрывов. Ударили в форте здорово, разом, грохот стоял такой, что в ушах зазвенело. Шарахнули из всего, что было, включая гаубицы, открывшие залповый огонь по предположительным позициям батарей противника. Из-за стены вверх начали подниматься густые клубы красного, в рассветных лучах, дыма. По всему городку засвистели свистки унтер-офицеров сипаев, забегали, засуетились, затарахтели пулемёты, в сторону ограды форта потянулись трассы, оттуда огрызнулись огнём. Гулко, как отбойные молотки, заколотили из дотов крупнокалиберные.

Из соседнего двора начали выбегать полуодетые наёмники с винтовками, вид у них был ошалелый. Под ногами у них метался не менее ошалевший лохматый барбос, непонятно откуда взявшийся. Один из них, видимо командир, увидев наш мирно стоящий в конце переулка броневик, приостановился, затем призывно махнул рукой. Мы, естественно, не прореагировали, хотя мотор работал на холостом ходу.

Никто, кроме этого самозваного командира, на нас внимания не обратил, все пробежали дальше. Однако этот упорный попался. Узкое лицо, немолодой, длинные усы. Из Озёрного края, не спутаешь. Там вообще бандит на бандите. Он решительным шагом, со злым лицом подошёл к нам, одним прыжком запрыгнул на броню, заглянул сверху в башню — и тут же отлетел назад с дыркой в середине своей жёлтой повязки. А Лари опустила пистолет с глушителем, из круглого отверстия в котором понемножку курился дымок.

— Всё, поехали! — скомандовал я куда-то себе под ноги, и машина рывком тронула с места.

Видать, не Лари была вина в том, что я себе недавно чуть нос не расквасил, а сцепления. Не получится гному-шофёру плохо машину водить: скорее эльф не сможет из винтовки попасть в ведро с пяти шагов.

Машина, рыча мотором, проехала по переулку до главной улицы, свернула налево и, плавно набирая скорость, покатила навстречу потоку бегущих сипаев. Проехали мы не больше ста метров, как на дорогу перед нами выскочил кто-то кольчужный, с бантом оруженосца на плече, встал на пути, предостерегающе подняв руку. Орри, предупреждённый о том, что на рожон лезть не надо, честно ударил по тормозам.

Из-за угла выбежало строем до роты сипаев в полной боевой выкладке, у всех жёлтые платки на шеях. Вот демоны, как же мы-то до сих пор не догадались жёлтые тряпочки повязать? И хоть бы раз кто подумал! Не-э-эт, ума нет — считай, калека.

Рота пробежала мимо, оруженосец в кольчуге махнул рукой: проезжай, мол, — а сам побежал следом за сипаями, придерживая рукой висящую на ремне винтовку. А нам второй раз повторять не надо было, Орри сразу с места рванул. Проскочили по главной улице почти до самой рыночной площади, но там в очередной раз столкнулись с проблемой — выход на неё был перекрыт баррикадой, причём из толстых брёвен, столкнуть которые с ходу никакой возможности не было. Можно рискнуть, завалить забор, но чёрт знает, что там за ним. Зато у баррикады пятеро сипаев. У одного в руках длинное полено пулемёта «льюис» [38]. Стоят, на нас глазеют.

Я выматерился, ударил кулаком по броне. Лари шепнула мне прямо в ухо:

— Тише. Тише. Главное — спокойствие. Давай проезд искать: как-то же они туда проехали!

— Орри, давай влево бери. Там проезд поищем, — скомандовал я себе под ноги.

Тоже недоработочка — с убитых шлемофоны не сняли, а теперь не можем в бортовую сеть переговорную включиться. С другой стороны, шлемаки у них все простреленные, охота была эти горшки с расплёсканными мозгами на голову напяливать?

Броневик поехал по неширокой улице под свисающими через заборы ветвями яблонь, которых здесь великое множество. Проехали один переулок, второй, но выезда на рыночную площадь пока не было. Я уже начал нервничать. Скоро здесь будет «громовержец», который явно уже взлетает, и как знать, не захотят ли его пулемётчики поохотиться и на бестолково катающийся по улице броневик? А белую простыню можно и не заметить. И вообще, разговор о барже был, когда белая тряпка обсуждалась.

Так доехали до самого частокола. Я даже хотел скомандовать, чтобы Орри ломился напролом, свалив забор, но вспомнил, что примерно в этой части рынка, куда мы можем отсюда попасть, всё застроено бревенчатыми срубами лавок, которые нам корпусом всё равно не пробить.

— Разворачиваемся.

Развернулись с трудом, в три приёма. Узко здесь было. Стрельба в районе форта стала вообще отчаянной. И мне послышался гул самолётных двигателей сквозь неё. Надо торопиться!

— Давай быстрее! — крикнул я вниз.

— Понял! — пробасил Орри и действительно прибавил газу.

Мотор взвыл и поволок тяжёлую машину все быстрее и быстрее. И на перекрёстке с центральной улицей гном вынужден был резко затормозить: из-за угла выехал ещё один «гладиатор», близнец нашего. Из люка по грудь торчал офицер в незнакомой мне форме какого-то из Старых княжеств, взгляд которого упёрся мне прямо в лицо. И глаза его начали расширяться и расширяться.

«Хана конспирации!» — подумал я, срывая с пояса гранату Ф-1, которыми мы разжились в форте.

Отлетело кольцо, со звонким щелчком отскочил предохранитель, и увесистая рубчатая чушка по крутой дуге перепорхнула из моей руки в башню бронемашины. Офицер, даже не осознав сразу, что произошло, успел только рот для крика открыть, когда в чреве их «гладиатора» рвануло — с металлическим гулом, как в кастрюле, а вверх вылетел клуб серого дыма. Офицер свалился вниз, как будто его дёрнули за ноги, а потерявшая управление машина, в которой живых не осталось, резко свернула влево и уткнулась массивным швеллером переднего бампера в воротный столб.

— Ну всё, ходу! — заорал я, поворачивая башню влево. — К баррикаде — и вали забор.

Когда корпус нашего броневика вылез из-за угла на центральную улицу, я открыл огонь сразу, даже толком не рассмотрев противника у наваленных брёвен, скорее по памяти. Пулемёты загрохотали, мелко затряслись у меня в руках, пытаясь сорваться со станка, а я дважды повёл стволами, на дулах которых плясали жёлтыми цветками лепестки огня, в одну и другую сторону. Гильзы со звоном сыпались из выводной трубки в брезентовые мешки, подаватель весело глотал ленту, а две струи пуль хлестали по пяти распростёртым на грязной земле телам, выбивая фонтанчики и откалывая щепу со штабеля.

Орри тормозить не стал. Пока я достреливал караул, он опять разогнался и направил машину под углом на дощатый забор. Звено забора вывалилось, доски загрохотали по броне, броневик запрыгал, Лари крепче вцепилась в меня, с такой силой, что дух перехватило, затем заквохтали разбегающиеся из-под колёс куры, не съеденные мародёрами, из-за чего я предположил, что хозяйство принадлежало кому-то из «пятой колонны». На голову посыпались листья и ветки, со страшным треском осел лёгкий курятник, завизжала, убегая, караульная собака. А наша машина, ревя мотором, свалила второй забор и вырвалась на оперативный простор — базарную площадь.

Простор оказался несколько стеснённым. Вся площадь была заставлена грузовиками лже-купцов, купцов настоящих, крестьянскими телегами, лежали кучи добра, явно награбленного в Пограничном, повсюду ходили вооружённые бандиты и сипаи. Стрельба из пулемётов паники не вызвала — стреляли везде, и лишняя длинная очередь никого не напугала. И когда забор рухнул и мы вылетели прямо к толпе, мародёры лишь шарахнулись в сторону, выражая неудовольствие красноречивыми жестами и ещё более красноречивыми словами. А я, понимая, что быстро нам не пробраться, а каждая секунда промедления может стоить жизни, крикнул Орри: