Близится буря - Круз Андрей "El Rojo". Страница 50

— Нет, я сразу заселюсь, — пришлось его успокоить.

Я могу и в каюте пожить, конечно, но вот такое дело — нравится мне это место, упускать жалко. Хоть и не сдал пока его хозяин, но про закон подлости забывать тоже не стоит. А вот теперь придет кто-то — и снимет.

— Тогда хорошо, — обрадовался он. — Но если так, то уже с моей супругой все решать будете, я как раз на рудник отплываю, моя смена начинается. Видите, — он показал на свой наряд, — я уже выходить собирался, когда вы постучались.

И точно, одет он словно на войну или охоту, это я еще в первый момент, как его увидел, отметил.

— Только вы ей скажите, что я зайду, хорошо?

— Скажу обязательно, прямо вот сейчас и скажу.

— Задаток какой-нибудь нужен? — проявил я готовность к финансовому сотрудничеству.

— Гм, — чуть задумался он. — К жене моей когда зайдете?

— Да сегодня и зайду, к вечеру ближе.

— Тогда не нужен, просто заходите, — сказал он, протягивая руку.

— Спасибо.

Так, пора, уже рискую опоздать, брат Иоанн с минуты на минуту должен меня за чаем ждать. Хозяин в доме задержался, а я вскочил на велик и навалился на педали. Разогнался на спуске так, что сам испугался. А как в город въехал, так скорость все равно скинул, а то можно и влететь в кого-нибудь, пешеходы здесь все же непуганые, дорогу переходят как хотят и где хотят. Тут же по дорогам не машины, а лошадь, пусть и запряженная, человека давить не станет, остановится. Они тут тоже не галопом скачут.

А людей прибавилось, город проснулся окончательно. И рынок уже шумит, все лавки открыты, торговля пошла. День ясным быть обещает, не мокрым, как вчера, но луж еще хватает. Сейчас солнце пригреет посильнее — и они исчезнут, как и не было.

На рынке пришлось с велосипеда слезть и вести его руками рядом: больно людей много. Так и толкал его до той самой чайной, в которой мы с Верой сидели, прежде чем с визитом к преподобному Симону идти. И увидел, что брат Иоанн только заходит в нее, к радости моей. Не опоздал, одновременно пришли.

Чай был допит, кружки отставлены, на тарелках крошки от булочек. Хуже здесь с последнего раза точно не стало. Если так каждый раз завтракать, то надо сразу же и бегать начинать, а то скоро в двери пролезать не буду.

Из разговора с братом Иоанном выходило то, что если и привез спасенный нами Макар ценные сведения, то довели их до нас исключительно в части касающейся. А сама «часть касающаяся» была по объему так себе, незначительной.

— Но что-то они готовят, точно, — все же сказал церковный особист. — Макар из разговоров узнал, что пираты даже учебный поход вокруг Тортуги предпринимали, учились вроде как единой группой ходить. Зачем это им?

— Что-то большое готовят, — ответил я уверенно. — Требующее концентрации сил.

— Вот и я так думаю. Еще были переговоры на Овечьем с какими-то турками. О чем конкретно — Макар не знает, все в тайне держалось, но Никон Большой был результатами сильно недоволен. Мы так прикидываем, по некоторым сведениям, что пираты надеялись через контрабандистов турецких прикупить снарядов для пушек, но турки дали им от ворот поворот.

— Почему?

— А у них система как у нас, учет во всем. Купят много снарядов, продадут кому-то — придется возвращаться за новыми. И тогда спросить могут про то, где прежде купленное истратили.

— Скажут, что с пиратами бились.

— Могут сказать, — согласился брат Иоанн. — Да только на учет попадут. Начнут экипаж опрашивать, проверять, искать повреждения… В общем, несколько ящиков продать так можно, а вот в серьезном количестве — никто рисковать не станет. Со снарядами проблема на Тортуге, это все знают.

— А сами производство наладить не могут?

Брат Иоанн явно озадачился моим вопросом, выражение лица было таким, словно я о чем-то сильно запретном спросил.

— В чем проблема? — помог я ему думать быстрее.

— Ну, у них нет требуемых технологий, это раз, — начал перечислять особист, — взрывчатку они делать не могут, это секрет…

— Снаряд можно дымным порохом снаряжать, например. Не тротил, но повреждения наносить будет. И пироксилин сделать не так уж сложно, если честно. Снарядил увлажненным пироксилином…

— Если знаешь как.

— Если знаешь как, — повторил я за ним, соглашаясь. — Они не могут знать?

— Знания… они утрачены, — явно замявшись, сказал брат Иоанн. — Большинством людей. Случились темные времена, почти все было утрачено. Церковь сохранила знания, сохранила только потому, что поставила себе цель их сохранить.

— И теперь делится ими дозированно, так? — задал я тот вопрос, который на языке уже несколько месяцев крутился.

— Так лучше, — не стал пускаться в подробности брат Иоанн. — Для всех лучше.

— Многие знания делают жизнь проще.

Это была небольшая провокация с моей стороны.

— Проще — не делают, — усмехнулся собеседник. — Делают комфортней, а проще — так, как сейчас. Когда все просто и понятно. Когда простая жизнь. Чего лично тебе в ней не хватает?

— Мне? — немного удивился я вопросу. — Мне в ней хватает всего, если честно. Эластичного трикотажа разве что для белья и всяких купальных костюмов, но это не катастрофа. В той, старой жизни, — я ткнул большим пальцем себе за спину, словно подразумевая, что она осталась позади, — не осталось ничего такого, о чем бы я скучал. Вообще ничего, — повторил я, словно сомневаясь в том, что брат Иоанн мне поверит.

Но он, похоже, поверил. И спросил:

— Тогда зачем нужны те знания, которые ведут к той же жизни, что была до темных времен? Те знания, что и погубили ваш мир?

— Знания нужны хотя бы потому, что если у тебя их нет, они появятся у кого-то еще, — сформулировал я давно и назойливо вертевшуюся в голове мысль. — И тогда он попытается ими воспользоваться для того, чтобы освободить от тебя место для себя.

— Возможно. Если жить в другой реальности.

— А в этой?

— Этой? — переспросил он. — В этой пока подобная проблема решена. Не знаю, насколько еще это положение сохранится, но пока решена. Посмотри вокруг — уже несколько веков почти ничего не меняется. И люди привыкли к тому, что отсутствие перемен — хорошо. Это стабильность, когда ты знаешь, что завтра будет так же, как и сегодня. — Он усмехнулся.

— Все производство находится на Большом острове? В смысле, серьезное производство?

— Не только. Но все же преимущественно там. Церковь выбирает из школьников самых толковых и способных и предлагает им там жить и работать. Ну и учиться дальше, разумеется.

Ну да. Примерно так я все это себе и представлял. Хочешь работать инженером, например, — переезжаешь туда, на контролируемую территорию. Непонятно только, как они все же сумели избавиться от конкуренции хотя бы со стороны тех же турок. Или франков. Вот это уже совсем непонятно, учитывая то, что турки «христианам» ну никак не дружественны, насколько я успел заметить. Тут скорее «ни мира, ни войны», а в таких условиях обскакать соперника всегда охота. Тогда почему не обскакивают? Не могут?

У турок тоже некий «совет имамов» правит, считай, та же церковь, и вера мусульманская здесь христианской заметно враждебна. Чего-то я пока не знаю и не понимаю, получается.

Ладно, вернемся к главному делу.

— Получается, что пираты все же готовятся к большому набегу, так? — спросил я.

— Так, — кивнул брат Иоанн.

— Есть какие-нибудь предположения? Куда?

— Нет предположений. Удобных мест с десяток, в которых можно хорошую добычу взять. Этот город, — он кивнул головой куда-то налево, в сторону торговых рядов, — тоже добыча хорошая. Большая, хоть и подавиться ею запросто можно, но хорошая.

— Дозоры нужны.

— Где?

— Не знаю, — ответил я честно, покрутив в пальцах чайную ложку и положив ее на блюдце. — Где-то на подступах к Тортуге. Дозорные суда. Мы можем сколько-то проболтаться в море, кто-то еще… есть же еще приватиры, так?

— Есть. Но не здесь пока. Ты здесь один сейчас.