Близится буря - Круз Андрей "El Rojo". Страница 69

Так, теперь каюты, шкиперскую и хозяйскую осмотреть надо. Шкиперская сразу же преподнесла приятный сюрприз — там нашелся полный набор флагов всех доступных земель, но главное — черно-красный флаг Тортуги. Это более чем подозрительно — любое следствие сочтет признаком злодейства. Затем в хозяйской каюте нашлись приходно-расходные книги, где товар считался головами, а судно для перевозки скота тоже не предназначалось. Нам еще лучше. Надо будет еще и негров опросить насчет того, приходил ли «Морской конь» туда раньше и знают ли они, чем шхуна занималась. Должны знать вообще-то — вряд ли от рабов кто-то специально что-то скрывал.

Наберется улик, я думаю, наберется. На что? Да на приз. На отчуждение этой шхуны в нашу пользу, на чем большая часть приватиров и живет. Для походов у нас яхта есть, которая и быстрее, и удобней, а шхуну эту сделаем артельной собственностью и отдадим, например, в аренду торговому дому. Тех же Светловых. И будем делить доход «в препорции». Шхуна большая, новая, ни пираты, ни работорговцы на плохих, старых и маленьких не ходят, заработать с нее можно немало.

Забрал судовой журнал, все бумаги шкипера и из хозяйской каюты, сложил в одну парусиновую сумку — идти до дома нам еще не один день, так что уже в своей каюте разберусь понемногу.

Вновь поднялся на палубу, схватился за трубу, обежал ею горизонт — не видать «Аглаи»? Паруса полные, двигатель тоже не глушим, чешем полным ходом. Хорошая яхта догонит, но все равно не сразу. А вот снарядов, на случай чего, у нас здесь мало.

Яхта оказалась именно там, где и должна была оказаться, — за небольшим островом под названием Прыщ, где стояла на якоре на мелководье. Место для рандеву было удобным — и достаточно укрытым, потому что целая россыпь мелких островов вокруг, все плохо просматривается издалека, и фарватер несложный, и главное — в стороне от обычных путей подхода торговых судов к Базарному. Ну и хорошо, что Байкин сумел нас в эту точку вывести, потому что за рулевого он мог, но все же рулевым уже много лет как не был.

Экипаж яхты пребывал в полной готовности к чему угодно, Иван держал двигатель прогретым. Когда «Морской конь» показался в прямой видимости, обе пушки повернулись в его сторону. Серафим, стоявший у нас за сигнальщика, засемафорил карбидным фонарем, с яхты ответили условленным сигналом — опознались.

Суда сошлись бортами, и опять началась суета. Теперь центр событий переносился на яхту, а шхуна должна была просто добраться до безопасного места. С численностью экипажа у нас была проблема, всю свою «бойцовую команду» я хотел на борт «Аглаи», а кто-то все же должен был вести «Морского коня».

За шкипера туда ссадили Глеба, понятное дело, с ним Михаила, что был на яхте рулевым, за палубных матросов приставили негров — того самого конюха, что сидел у нас за тюремщика покуда, плотника из имения, его помощника и еще двоих. Матросы из них так себе, но под присмотром сумеют потянуть нужный конец и покрутить нужную лебедку, их дураками считать вовсе не нужно, хоть и выросли в дикости.

Конюха, того самого, что караулил пленных, я со шхуны пересадил на яхту — пусть так и присматривает за своим бывшим хозяином, потому что Белого тоже пересадили в клетку у самого форпика, которая для пленных и предназначалась, собственно говоря. Родом конюх был из островного племени Серой Акулы, о чем свидетельствовала татуировка в виде акульих зубов вокруг рта, и откликался на Ваську, хотя это точно не было его именем, никакого крещения Васька не принимал. В плен к работорговцам он попал в возрасте двенадцати лет, а сейчас ему было, если прикинуть, лет под сорок, хоть он понятия не имел о своем возрасте, и все эти годы он прожил на Базарном острове, то есть говорил самым обычным разговорным русским, ну, в том виде, в каком он сохранился в этом мире и в это время, и на самом деле племенной жизни не помнил. То есть ассимилировался, так сказать. И при этом показался мне довольно сообразительным, а заодно и здоровым как бык.

Все делалось быстро, времени терять нельзя. Если в порту Базарного стоят хоть какие-то пиратские или просто пригодные для погони суда, они точно уже вышли, должны были гонцы из имения дотуда доскакать. И уже через полчаса суда отвалили друг от друга, выбивая винтами буруны пены за кормой, а затем легли на курс, проложенный, как думал Игнатий, по самому неожиданному маршруту — не прямо в сторону христианских территорий, а строго на юг, параллельно их границе, — так и ветер был самый лучший для нас, и меньше вероятность того, что пойдут на перехват.

Минус в таком маршруте был один — мы шли в сторону Тортуги. Пусть и не прямо на группу этих островов, а западней, но туда.

Но все равно как пошли — на душе уже спокойней стало. Мы вроде как в своей, приватирской, стихии, с большой пушкой на баке — уже к неприятностям готовы. И снарядов у нас хватает, и народ опытный, и яхта быстрая, и главное — связь есть. Пусть пока и не стоит ею пользоваться, потому что дотянуться мы можем до не совсем дружественных ретрансляторов, а этого нам совсем не надо.

Закрывшись в каюте, занялся наконец порезами на ногах — пробежка босиком по лесу все же вышла боком, заноз и царапин было не счесть. Думаю, что если бы не морское купание, то уже и нагноения пошли бы местами, но морская вода все же лечит хорошо, промыла все. Платону сейчас не до меня, у него Лука с четырьмя осколками в пациентах сейчас, он его в рубке оперирует.

Закончив, подумал немного на тему «бинтовать или не бинтовать» и плюнул на все бинты: и так заживет. Ванны из морской воды принимать буду, вот так вот. Может, кто и не верит в такую их эффективность, а у меня возможности убедиться в этом в жизни уже были.

Поднялся на палубу вновь, огляделся — вроде спокойно все. Ничего так идем, ходко, ветер правильный. Игнатий сам штурвал крутит, Иван у своего места, за двигателем и приводами следит, в любой момент его хозяйство может понадобиться.

Пираты подчас чем и берут торговые суда — двигатель в постоянной готовности держат, даже если и идут на одних парусах. И когда добычу видят, то ускоряются сразу. А добыче надо своего стерлинга еще разогреть, а времени на это уходит столько, что любое преимущество потерять успеешь. Купец деньги считает, а держать все время под парами — это и ресурс, и топлива расход, и обслуживание лишнее.

Шхуна сзади идет с небольшим креном на правый борт, не отстает, острый форштевень режет воду, паруса полны — красота. Даже романтика, только романтика может в любой момент смениться грубым реализмом — если нас перехватят или нагонят. Идем-то мы все же со скоростью шхуны, а не яхты.

Проблемы нас догнали примерно минут через двадцать. Платон все еще продолжал оперировать Луку, Пламен ему ассистировал, а я бездельно стоял на палубе с кружкой крепчайшего кофе, пока еще просто пытаясь прийти в себя после всего, что случилось со мной за последние сутки. В ушах звенело, состояние было таким, что словно меня здесь нет, а я откуда-то просто подсматриваю за происходящим и собой в том числе. Пусть и из собственных глаз.

Проблемы материализовались в виде двух парусов, идущих рядом. За нами? Не за нами? Скорее всего, за нами, торговцы этим маршрутом не ходят. Это или не совсем торговцы, идущие с Базарного на Тортугу, или просто погоня за нами. Так что нас в любом случае проблемы не обойдут. Хотя бы потому что противник быстрее.

— Боевая тревога!

Тоже моя команда, раньше тут такой не знали. Но ничего, запомнили и освоили. Потащили чехлы с пушек, подтащили к ним ящики со снарядами, у бортов ставили щиты, готовя укрытие от винтовочного огня.

— Игнатий, — всунулся я в рубку, — пропускай шхуну вперед и бери правее, так, чтобы ветер был, а курс в сторону ушел. Сам прикинь, на сколько.

Шхуну вперед — это чтобы мы могли ее прикрывать, а вот смена курса — проверка. Если дальше курс тех парусов и наш станут расходиться, то тогда это все же не по нашу душу, можно успокоиться, а вот если они сменят курс, возьмут правее — то это все, уже неприятности.