Двери во Тьме - Круз Андрей "El Rojo". Страница 80

— У нас четыре самолета и два с половиной пилота сейчас, — Настя покосилась на меня. — И справляемся со всей работой. Если кто-то в это еще вложится, то с чего деньги отбиваться будут? Ты же сам видишь, что больших миллионов аэродром не приносит.

— На разведбат постоянно работать начнете — я уже с командованием согласовал. — Тенго чуть подался вперед, выложив локти на стол. — Ежедневное патрулирование вдоль дорог и вокруг городов. Сейчас не так актуально, а по весне, как бандиты засидятся, станет очень важным. По ходу начнете еще пилотов готовить, уже наших, для батальона. Связь с городами подальше по той же реке установили, а почему никто не летает? Есть куда расширяться.

Вообще мне предложение Тенго нравилось. Почему — и так понятно: спокойней тут будет. Если у нас «уйти» не выйдет, то самое оно, то, что и требуется. Это с моей колокольни. Насте оно нравится меньше, но готов поклясться, что больше из-за присущей женщинам страсти к оседлости, — просто трудно ей вот так взять да и все поменять. Реально никаких серьезных трудностей переезд не составит, за пару дней можно переместиться.

— Настя, ты что скажешь? — как раз спросил Тенго у нее.

— Тенгиз, я не знаю, — ответила она растерянно. — Вот так, чтобы с бухты-барахты…

— Настя, с этих самых бухтов и барахтов вы гэбэшников застрелили, — подался к ней Тенго. — Не сойдет это с рук так просто. Пусть вас не убьют, может, даже и не рискнут сейчас связываться с тем же Милославским, — так самолеты сожгут, квартиру подпалят, мало ли что… Здесь куда безопасней. Жилье есть, после того же Червонца и приближенных много хороших домиков осталось. Да увидишь завтра — там куда лучше, чем в вашей конуре.

— А ты у нас был? — с притворным возмущением вскинулась Настя.

— Ты сама рассказывала.

— Ну рассказывала, и что?

— Здесь лучше будет. Я честно говорю, — засмеялся Тенго.

— Мы обсудим сегодня, — пообещал я ему. — И на шашлыках что-то ответим уже. Завтра то есть. А по ходу у меня к тебе пара вопросов есть.

— Задавай, — кивнул он и заодно поднял рюмку, предлагая чокнуться.

— Мне на денек машина нужна — надо сгонять в одно место и со своим «кюбелем» не засветиться. Такое, на чем меня раньше не видели, и желательно с закрытой кабиной.

— Это я понял, что с закрытой…

Рюмки мелодично блымкнули, столкнувшись, я залпом выпил настойку, ощутив, как по телу разбежалась волна тепла.

— Есть машины, возьмешь, — продолжил, выпив, Тенго. — Тебе когда надо?

— Не знаю. Если в понедельник погода как сейчас будет, то соответственно в понедельник. — Я показал на окно, за которым мела уже вполне серьезная метель.

— Без проблем. А что еще за проблема?

Я покосился на Катю, с интересом прислушивавшуюся к беседе, и сказал:

— Позже расскажу, приватно.

— Не вопрос.

Матвей Червонцев успел всерьез отстроиться в Захолмье. «Богатый район», состоящий из полутора десятков новых бревенчатых домов вполне современного вида, раскинулся небольшим таким анклавчиком на самой окраине городка, с дальней от КПП стороны. За этими домами был только проволочный забор, за забором — поле, ну и лес вдалеке. Дом самого Червонца определялся и идентифицировался сразу — самый большой, на самом большом участке. Поселился в нем, понятное дело, Тенго. И как раз здесь же ожидал нас на шашлыки.

— Ну ты барин… — сказал я с удивлением сразу, как только мы с Настей в ворота зашли.

— Э, не я барин, я только наследник, — поправил меня Тенго. — Матвей для себя строил, чтобы здесь, наверное, честно провести остаток жизни… сколько там ему осталось, два века? Три?

— Да, насчет этого сложно сказать, — покачал я головой. — А он сейчас что, сидит?

— Сидит, что с ним еще делать? — даже удивился вопросу Тенго. — Показаний на него много: тут и заказные убийства, и чего хочешь, и даже сотрудничество с бандитами вроде как вылезает… так что Мотя все…

— Ой, — вспомнился мне старый еврейский анекдот. — Ладно, тогда показывай, как устроился.

Двор был просторным — с полгектара, наверное. Немного деревьев, стоящих одной кучкой, задравших в серое небо покрытые инеем ветви, расчищенные дорожки между валами сугробов, гараж почему-то отдельно от дома, машины на три, наверное. Пара каких-то сарайчиков. В дальнем углу двора — большая беседка. Архитектура самого дома почему-то сразу вызывала ассоциации со Скандинавией.

У высокого крыльца дымил, разгораясь, огромный мангал, сваренный из толстенного железного листа. Пока он был под завязку забит дровами, и до шашлыка, по моим прикидкам, было еще долго. Мы поднялись на веранду, широкую и огороженную перилами, огляделись. А что, очень даже хорошо здесь, почти не хуже, чем у меня дома. Я имею в виду настоящий дом — тот, что в Москве остался.

— Они тут даже котельную свою построили, — пояснил Тенго, пропуская нас в дверь, — так что во всех домах района отопление центральное.

— А что, очень даже неплохо, — искренне заявил я, оглядевшись.

Стиль «горного шале» внутри был выдержан безукоризненно. Огромная двусветная гостиная с галереей второго этажа, массивные балки, бревенчатые стены. Мебель, естественно, тоже вся новодел, простых форм, но вполне даже красивая: чувствуется, что кто-то над дизайном подумал.

Мы приехали раньше всех из гостей, так что кроме нас в гостиной никого не было. Расселись на широком диване вокруг большого низкого стола.

— Знаешь, что я тут вижу? — спросил неожиданно Тенго.

— Что?

— Будущее нашего Отстойника. Во всяком случае до тех пор, пока его Тьма совсем не сожрет.

— Что в виду имеешь? — не понял я.

— То, что леса здесь много. Дом… не такой, поменьше, но тоже не дерьмо, ставится за две недели бригадой строителей из готового набора. Если проявить желание, то можно начать людей расселять из помойных общаг в нормальные дома. — Перехватив мой взгляд, он добавил: — Нет, не обязательно все на нашей лесопилке заказывать — кто мешает еще такие открыть?

— Никто, наверное, — покачал я головой, попутно отметив «нашу лесопилку», из чего сделал вывод, что Тенго с родственниками вступил в права владения уже всего имущества арестованного Червонца.

— Вот и я о том. В Сальцево еще чего бегут? Там жить приятней, нет этого вот… наследия великого вождя, не ощущается оно там. А в Углегорске постоянно запить хочется, как в окно выглянешь. Не согласен?

— Я согласна, — ответила вместо меня Настя. — А ты всерьез рассчитываешь на поддержку городских властей?

— Ну… — чуть замялся Тенго. — В какой-то степени. Есть идея о том, как их убедить. Думаю, что получится. Пока вопрос шел о выживании — так, как все сейчас в Углегорске идет, было нормально. Но уже выжили, люди хотят большего. И лучшего. А власть у нас пока не телится.

— И как ты их убедить собираешься? — уточнил я.

— Это не совсем моя забота, есть люди выше меня, — отговорился он от продолжения.

— Тенго, ты мне вот что скажи, — заговорил я. — Я вчера считал, считал, но никак не получается у меня больших прибылей с аэродрома, сколько ты в него денег ни вкладывай. И у Насти никаких революционных идей по поводу расширения бизнеса. В чем смысл?

— В смысле? — словно повторив за мной, уточнил Тенго.

— В чем смысл такой помощи нам? — спросила Настя. — И перейти им с Федькой в разведбат ты же предлагал, верно?

— Верно, и что? — не слишком натурально удивился Тенгиз.

— Я как бы тоже большого смысла в этом не вижу, — включился я. — Нет, я все понимаю, мы друг другу люди не чужие, но… Тенго, давай откровенность за откровенность, quid pro quo: ты выкладываешь то, что у тебя на уме, а я, очень может быть, рассказываю что-то новое из того, что тебе хочется знать. Годится?

Тенго замолчал, с задумчивым видом потирая подбородок.

— Тенго, ты же не зря нас двоих на час раньше, чем остальных, пригласил, — решил я подтолкнуть его к правильному решению. — Не говори, что ты время перепутал, или мы его перепутали, потому что ты нас явно ждал. Давай уже начистоту говорить — надоело, что вокруг никто слова в простоте не скажет, все мутят, мутят чего-то, никак вымутить не могут. Не порть нашу прекрасную светлую дружбу, колись начистоту.