Земля лишних. Новая жизнь - Круз Андрей "El Rojo". Страница 57

– Хорошо, но думаю, что достаточно, – честно ответил я. – Не стоит злоупотреблять и не стоит афишировать. Вы этим воспользовались, Светлана, теперь еще и мы вдвоем. Не стоит распространять явление еще шире. Мы уже выбились за рамки правила «что знают двое – знает и свинья».

– Я понимаю, – кивнула она.

– Ну и прекрасно. Спасибо за помощь, теперь мне нужно собираться.

– Не за что. До свидания.

Выставив таким образом Катю, я быстро переоделся в «походно-боевой» наряд, сбежал вниз по лестнице, рассчитался за номер с заинтересованно поглядывающей на меня негритянкой, пошел на стоянку. И уже через пять минут распаковывал сумку с оружием и снаряжением за блокпостом, а затем мой «фольксваген» попылил по колее меж высоких трав саванны.

В лагерь я приехал вполне даже засветло, легко обнаружив съезд с колеи и своевременно опознавшись по короткой связи. Ни Смит, ни Браун, ни кто-либо другой никаких вопросов мне не задавали. Ну и правильно – зачем зря на грубость нарываться? Лишь Бонита вопросительно посмотрела на меня, и я еле заметно кивнул ей – мол, все в порядке.

Как выяснилось, весь день группа занималась высадкой на судно, а сейчас, до темноты, по планам у них был ужин и разработка тактических схем эвакуации с судна. С наступлением же ночи вновь должны были приступить к поиску и захвату «Орки», на которой были даже сделаны из листов фанеры частично контуры некоторых кормовых надстроек «Звезды Рияда».

Опять сидели над планами и чертежами арабского судна, определяли места и очередность закладки зарядов «семтекса», которыми должны были быть выведены из строя системы связи, радары, сигнальные системы и двигательная установка, если захваченное судно придется оставить. Экипаж же при таких условиях высаживался на спасательные плоты – те, кто оставался в живых после штурма. В идеале судно захватывалось, затем продавалось пиратам или наркоторговцам на самих Диких островах, там же оказывался и груз судна. Все следы – как самих захватчиков, так и пропавшего груза – должны были вести туда, по замыслу Родмана. По идее и экипажи чаще всего продавались вместе с захваченными судами, но на это ни у нас, ни у орденцев духу не хватило: все же мы не работорговцы. По плану Ордена свидетели даже не помешали бы комбинации, подтвердили бы факт пиратского нападения. Впрочем, наш замысел был немного другим, но Родмана мы, естественно, в подробности не посвящали.

Ночью мы уже лихо обнаруживали судно – как по маяку, так и по наводке с помощью радио, – безошибочно подгоняли к нему лодку, четко и бесшумно устанавливали лестницы, захватывали палубу.

В связи с тем, что занятия у нас шли в основном ночные, сон сдвинулся на утро, когда уже начинало рассветать. Именно в это время мы с Бонитой наконец остались в нашей палатке наедине, и я тихо показал ей наши запасные «оболочки». Говорили мы почти беззвучным шепотом, накрывшись спальным мешком с головой и мучаясь от духоты, хотя и проверили свою палатку на наличие подслушки.

– Зачем? – спросила она, перебирая в тонких пальцах свои новые личности.

– На всякий случай.

– Кто еще знает? – снова спросил она.

– Тот, кто сделал. Но она будет молчать, потому что это абсолютно нелегально.

– Насколько надежные?

– Судя по всему – на девяносто девять процентов, – ответил я. – Эти люди числятся приехавшими и живущими здесь.

– Руководство знает?

– Никто не знает и знать не должен, – ответил я решительно. – Никогда.

– Ты им не доверяешь? – В голосе послышалось удивление.

– Я доверяю Барабанову, – ответил я. – Доверяю как себе. Доверяю его командиру, но уже меньше, потому что знаю его меньше. И я совсем не знаю людей, которые командуют ими. Например, тот факт, что покойный Демидов был профессиональным уголовником, да еще и вором в законе, меня совершенно не вдохновляет, что бы о нем здесь ни говорили. И вообще я не доверяю до конца ни одному представителю ни одной власти в мире. Иногда враждующие политики договариваются, иногда – меняют свои взгляды на то, что хорошо и что плохо. Не хочется оказаться в глупой ситуации.

– Не знаю, может быть, ты и прав, – неуверенно сказала она.

На этом мы в разговоре и остановились, после чего почти мгновенно уснули.

На следующий день занятия продолжились. Мы с Бонитой в «зодиаке» с Брауном на штурвале вновь носились между плавающими мишенями, расстреливая их из винтовок. Остальные занимались под руководством Раулито, доводя до автоматизма работу со взрывчаткой. Ночью же мы перешли к самой сложной версии захвата судна. Смит и Браун находились на борту «Орки» в роли часовых, старающихся обнаружить нас и осветить прожекторами. Со своей же стороны, мы должны были скрытно подходить к судну, обнаруживать этих самых часовых, условно уничтожать их и производить высадку.

Борьба шла с переменным успехом, но все же, к нашей чести, можно было сказать, что в половине случаев мы добивались успеха. В реальной обстановке результат должен был быть намного выше, потому что Смит и Браун знали, кого они ждут, откуда, – и старались максимально усложнить нам задачу. Часовые же на борту одиноко идущего в море судна на третью ночь после начала рейса не должны были быть столь же изобретательно бдительны.

Следующий день ушел на тактическую подготовку, создание новых тактических схем на случай возникновения самых невероятных непредвиденных обстоятельств, а ночью мы вновь гонялись за «Оркой». Заметно снизились успехи Смита с Брауном в обнаружении преследующего «зодиака». Мы в основном успевали подобраться на дистанцию гарантированного поражения часовых из бесшумного оружия, прежде чем они нас обнаруживали.

И так мы занимались до субботы. В субботу же я объявил день отдыха, не покидая лагеря, а ночью мы должны были провести итоговые занятия по всем основным тактическим схемам. Экипаж «Орки» снабдил нас рыбой, которую мы запекли в костре и которая сопровождала «ленивый день» вкупе с ящиком пива, доставленным с базы. В основном все загорали, купались или просто валялись на песке.

Ночью же мы решили блеснуть всем, чему научились за эти три недели. И, надо сказать, не опростоволосились: сделали шесть попыток захвата «Орки» – и лишь в одном случае были обнаружены часовыми своевременно. В реальной обстановке это уже соответствовало стопроцентной скрытности. Три попытки мы провели по стандартной схеме захвата, а еще три – с проникновением в судно сквозь борт с помощью подрыва. Не было ни одного прокола. Каждый был способен выполнять свою роль с закрытыми глазами.

Потом для всех были ночные стрельбы с лодок. Результат был очень хорошим, а у отделения огневого поражения, то есть у нас с Марией Пилар, – почти абсолютным. Дмитрий теперь опять занял вместо своей менторской позицию отделения тяжелого оружия – огневой поддержки, если по нашей терминологии. Он был вооружен ПКМН с установленным на нем инфракрасным лазером и коллиматорным прицелом, в общем – куда как серьезно. В любом случае, как бы дело ни пошло, мы были способны с расстояния в сотню метров смести с палубы судна все живое. Другое дело, что в случае досрочного обнаружения нас автоматические пушки и крупнокалиберные пулеметы «Звезды Рияда» могли провести такой же фокус с нами с гораздо большей дистанции. Впрочем, если мы все же успевали в «мертвую зону» бортового оружия – то ситуация становилась скорее спорной. Мы не дали бы экипажу головы поднять над бортом, а они не дали бы нам подняться на борт. А для этого у нас тоже была тактическая схема с проникновением на вторую палубу взрывом, непосредственно с лодки, без лестниц.

В воскресенье мы двигались по лабиринтам на жердочках, обозначающим лентами планировки всех палуб «Звезды Рияда». И здесь явных недостатков выявить тоже не удалось. Прошли лабиринты по нескольким тактическим схемам, каждый раз укладываясь в отведенное время и каждый раз четко реагируя на случайным образом вводимые изменения обстановки. Смиту была поручена почетная роль особо вредного посредника при учениях. Тоже справились, после чего я объявил общий сбор группы на обед. И там констатировал, что тренироваться дальше – это лишь ухудшать подготовку. Возможный для настоящих условий пик формы достигнут. Все. Поэтому всем было предложено ехать по домам, прихватив с собой полученное оружие и остатки казенных боеприпасов, которых, кстати, немного осталось, гидрокостюмов, оборудования, и дома ждать сигнала к началу операции. А сигнал сбора, по расчету Смита, должен был последовать приблизительно через два-три дня, не позже.