Земля лишних. (Трилогия) - Круз Мария. Страница 71

К беде наркоторговцев, сидеть тихо и окучивать кустики коки они не умели, попутно баловались бандитизмом, после чего к горам со стороны русской территории были переброшены части легкой пехоты и егерей. Против бандитов был проведен ряд исключительно беспощадных операций, и те были вынуждены бросать насиженные места и откочевывать в непроходимые джунгли, спускаясь с предгорий и теряя плантации. Их территории были заняты какими-то революционными отрядами, которые тоже сцепились с ними и, неожиданно для всех, чуть не уничтожили наркобаронов на корню. Революционеры разоряли базы, перерезали пути сообщения, отстреливали главарей как из засад на тайных тропах, так и в их собственных постелях. Революция объявила войну наркотикам и их производителям. Впрочем, сейчас секрет отчаянных революционеров раскрылся, потому что их достойнейшая и прекраснейшая представительница сидела напротив и вместе с Владимирским работала над картой.

А вот производство кокаина поодаль от проводившихся операций никуда не делось. И производилось его очень много, во многие разы больше того количества, которое могли бы запихать себе в носы жители этого мира.

Была еще одна категория наркоторговцев, производившая новые разновидности галлюциногенного наркотика «сладкий сон». Наркотическое вещество добывалось из косточек ягод с простым названием «сонные», что были еще одной разновидностью тех самых ягод, из которых делалось «вишневое вино», которое я пил со Светланой. Как бывает с тем же маком, из стенок коробочек которого добывают опий, а содержимое идет в обычные булочки, так и здесь – две части одного растения давали совершенно разный продукт. Из мякоти плода делался невинный слабоалкогольный напиток, хоть и проигрывающий по качеству именно той самой «бразильской вишне», а вот из косточки выделялся наркотик не слабее ЛСД и со страшным эффектом привыкания.

Росли «сонные» кусты исключительно в болотистых низинах, поэтому главным местом их выращивания стала дельта Амазонки. И там, в сырой сельве, находилась работа для егерей и легкой пехоты, но, по крайней мере, эти бандиты были умнее и не пытались атаковать проходящие по рукавам дельты бразильские и русские суда. Зато было известно, что эти банды покупали у чеченцев рабов для работы на плантациях и расплачивались за них наркотиками. Значит, у чеченцев постоянная система сбыта наркотиков имеется. А у бандитов спрос на рабов был высок, потому что в ядовитом климате дельты Амазонки ни один раб дольше года не протягивал. И прибыль оставалась, и оружие они покупали, и вообще не бедствовали. Значит, наркотиков продавалось очень много, и куда же они все уходили?

Я открывал папку за папкой на диске, в конце концов почувствовав, что начинаю тонуть в этом объеме информации. К счастью, в этот момент Владимирский сообщил, что общая проработка операции у них готова, готов докладывать и отвечать на вопросы.

Идея операции была продумана толково, сохранность тайны встречи гарантировалась процентов на девяносто, если прикидочно. Все выглядели уставшими и решили сходить пообедать. Мысль об обеде напомнила мне об «обмывании» звания и должности. Нашел в справочнике телефон «Портупеи», дозвонился, заказал столик на одиннадцать вечера, после чего начал обзванивать всех, кого собирался пригласить. А потом пошли наконец обедать.

Территория России, протекторат Русской Армии, Пункт постоянной дислокации. 40 число 5 месяца, пятница, 23:00

За обедом старались о деле не говорить. Вниманием завладела Мария Пилар – видимо, совершенно рефлекторно. Болтали обо всем на свете и ни о чем в частности. Владимирский наконец сознался в корнях своей врожденной интеллигентности. Как оказалось, он из семьи гуманитариев, папа был литературным критиком, мама преподавала романо-германскую филологию в МГУ. Сын же пошел в технический вуз, закончил, попал в армию «пиджаком», в бригаду специальной разведки специалистом по связи. Навалилась первая чеченская, «пиджак» стал ходить «на войну» с группами, блеснул способностями и умом. Вскоре о «пиджачном» происхождении его забыли, репутация хорошего бойца и человека, с которым связь есть всегда, при любом рельефе местности и любой погоде поставила его в один ряд с лучшими молодыми офицерами. Затем была вторая чеченская, Владимирский отбыл на ней всю активную фазу боевых действий, вернулся из командировки в часть, ну а дальше мы уже знаем. Здесь сразу попал в егеря, оттуда, благодаря редким навыкам, в разведывательный батальон, где и был замечен Барабановым и насильственно водворен в Разведуправление. Но на должность оперативного сотрудника – поэтому не забывал, как за автомат браться.

Катя, его девушка, была родом из Владивостока, окончила университет, занималась биологией. Сюда попала в основном из-за своего неуемного любопытства, но не жалеет. Работает в школе, преподает историю, которой всегда увлекалась, заодно занялась изучением местных животных, пишет первую в Новой Земле книгу на эту тему.

Как я заметил, пока я еще не видел в этом мире ни единого человека, который бы жалел о том, что бросил старый, обжитой мир и перебрался в новый. Может, все мы были неудачниками в той жизни, а теперь у нас появился второй шанс? А может быть, все же человеку свойственно искать новой жизни, новых возможностей, открывать для себя новые горизонты и новые миры? Кто знает! Пока я с ответом затрудняюсь, если говорить по правде. Но моя прошлая жизнь быстро становилась для меня каким-то причудливым, но скучным сном – этот мир дарил меня более яркими красками, чувствами, эмоциями. Именно в этом мире я увидел и встретил двух, да, именно двух женщин, – и пусть я запутался уже в своих чувствах окончательно, но раньше, в прошлой жизни, я не испытывал таких сильных чувств ни к одной. Может быть, здесь моя душа„закрывшаяся до того в защитной скорлупе в нашем старом мире, просто расколола эту оболочку и открылась для сильных чувств? Может быть, этот мир, который дает хорошим людям возможность изгонять от себя плохих, карать негодяев, не боясь никого, защищать слабых, защищать себя так, как хочется защитить, и не надеяться на уполномоченные на то государством структуры, которые больше озабочены тем, чтобы не дать тебе возможности государству как-нибудь навредить?

В Старом Свете один человек мог убивать другого на глазах у остальных, унижать слабого, отбирать по праву сильного. И остальные, скованные законами, правилами, неестественной моралью, предпочитали не ввязываться, уходить, отворачиваться. Здесь же люди были помещены в первобытный мир, и все это плохое, пришедшее из прошлого, отваливалось как шелуха. Здесь люди объединялись в общества свободных и равных. Здесь те, кто пытался управлять другими, основываясь на не понятных никому привилегиях, просто выглядели смешно, как правительство из местной Москвы, раскатывающее с синими «мигалками» по саванне, пугая тупо глядящие на них стада рогачей.

Но и плохие люди получали здесь новые права и новые возможности. То зло, которое скрывалось в старом мире, здесь расцветало и переставало прятаться. Каждый подонок раскрывался во всем блеске своей подлости – и творил то зло, которое желал вершить всегда. И даже в этом была своя светлая сторона. У подонков не было той защиты, которая была в прошлой жизни. Переходя грань между добром и злом в этом мире, негодяй открывался для всех взоров, давая возможность тем людям, которым не безразлично то, что происходит вокруг, принять на себя ответственность за его дальнейшую судьбу и сделать эту судьбу по возможности недолгой и болезненной.

Этот мир был честен в своей основе, честен и в добре, и в зле. Даже та странная и подлая сила, которая старалась управлять созданным ею же миром, не могла выполнить всего задуманного. Люди были лучше и выше этого, выше интриг и подлостей. Люди оставались людьми, причем такими, какими их задумала природа, создавая человечество, а не такими, какими их пыталась сделать искаженная мораль последних веков. И касалось это не только людей в землях, противных этой силе, но и людей, на которых эта подлая сила пыталась опираться. Люди были лучше, чем о них пытались думать…