Нижний уровень - Круз Андрей "El Rojo". Страница 13

– Пошли, – сказал поздоровавшийся кивком Гонсалес и направился к входной двери, перекрещенной желтыми полицейскими лентами.

Ни секунды не раздумывая, он рванул ленты с косяка, обрывая, смял их в ком и просто бросил под ноги. Звякнул ключ, щелкнул замок.

Дом был большим и дорогим, с порога не ошибешься. Просторно, дорогая современная мебель, дизайнерский декор – все на месте.

– Смотрите, где хотите, – сказал Гонсалес, усаживаясь на диван в гостиной. – Спрашивайте, если нужно. Я… не могу.

В доме никто не дрался, все стоит на своих местах, ничего не разбито. Местами гладкие поверхности присыпаны разноцветными порошками, снимали отпечатки пальцев. Комната Луис – пропавшей девочки – удивила чистотой и неестественной для такого возраста опрятностью. Заправленная кровать, все лежит на своих местах.

– Компьютера не хватает, – сразу сказал Стив.

– Откуда ты знаешь? – обернулся к нему Джефф.

– Потому что у всех детей есть компьютеры. Если у родителей есть хоть какие-то деньги. А на столе ничего.

Действительно, прижавшийся к окну письменный стол был пуст. Какие-то бумаги, диски с играми, календарь на стене – а компьютера нет.

– Кстати, у телевизора нет приставки, – обратил внимание уже я.

– И это странно, – поднял отсутствующую бровь Стив. – Такого я пока тоже не видел.

– Могла играть, если вообще играла, на компьютере, – сказал Джефф. – Вон, на полке еще игры, все для РС. Для приставок ничего нет.

– Хм, верно. А компьютер, к слову, могли изъять вместе с уликами. Обратись к Висенте, пусть проверит. – Это уже мне.

Одежда в шкафу аккуратно развешана, в выдвижных ящиках комода так же аккуратно сложена.

Комната Джейми, убитого брата Луис, была полной противоположностью: плакаты на стенах, фотографии, все разбросано, под кроватью обнаружился настоящий склад грязных носков. Компьютера тоже нет, но есть даже две приставки – нормальный был ребенок. Родительская спальня была убрана и застелена, на пуфике у туалетного столика лежал купальный халат. Тоже везде порошок, а заодно зарождающаяся уверенность в том, что ничего не найдем. Полиция работала всерьез, забрали все. Да, Гонсалес сказал, что лэптопы были и у детей, и у жены, но в доме их не было.

Гараж был просторным, на три машины, но стояла только одна – кроссовер «Лексус», принадлежавший жене Гонсалеса. Чистый пол из серой плитки, белые стены. Дверь заблокирована изнутри.

В подвал мы спустились в последнюю очередь. Он был большой, на весь дом, просто сильно заглубленный фундамент, отделан, как жилое помещение. В нем была большая кладовая, игровая комната со столом для пула и барной стойкой и в самом конце – винный погреб. И в погребе их и убили. Кровь, загустевшая и превратившаяся в липкое желе, так и была на полу. И ее запах висел в воздухе.

Свет почему-то не работал, пришлось светить фонариками, благо никто из нас без них из дому не выходит. В какой-то момент я почувствовал, как по спине словно пригоршней льда провели, а откуда-то заметно потянуло холодом. Резким таким, словно холодильник открыли рядом.

– Чувствуете? – спросил я, насторожившись.

– Что? – обернулись ко мне Джефф со Стивом.

– Холодом тянет, как сквозняком.

Стив только хмыкнул. Потом Джефф сказал:

– Я ничего не чувствую.

А я чувствую. По-настоящему чувствую, потому что тянет так сильно и явно, что ошибиться невозможно и «померещилось» не скажешь.

– Нет, ничего, – затем сказал и Стив. – Ты не простудился? Знобит, может?

– Не знаю. Может, устал, – закрыл я тему, так и оставшись в твердой уверенности в том, что холодом в этом подвале тянуло. Холодом и чем-то плохим, может, даже самой смертью.

Когда закончили в доме и вышли на улицу, на жару, все равно ощущение холода где-то в позвоночнике осталось.

– Я поеду в школу, попробую что-нибудь выяснить об этой японке, – сказал Стив. – Довезешь меня до машины?

– Без проблем, – кивнул Джефф.

– Висенте. – Стив повернулся ко мне: – Нужна копия списка того, что взяли из дома. И что вообще обнаружили.

– Я попытаюсь, – кивнул я. – Но сейчас мне надо в Колон скататься, вернусь к вечеру.

– В Колон? – удивился он. – Что ты забыл на этой помойке?

– Другая работа.

– А… хорошо, – кивнул он. – Но с Висенте свяжись, пожалуйста, это важно.

– Я понимаю.

Связался. Сообщением, как обычно, Висенте со службы по телефону со мной не общался, только так, с планшета, который, к слову, я ему когда-то и подарил.

Вообще, в Панаме дела по телефону не делаются, это пустая трата времени. Люди предпочитают видеть друг друга, демонстрировать уважение и требовать такого же к себе. Надо приходить в офисы, надо приглашать на ланч и обед, надо встречаться. Мой полицейский контакт предпочитал электронную форму общения лишь потому, что она привлекала меньше внимания к его побочному бизнесу, а так бы я тоже за каждой мелочью к нему ездил.

Ответ пришел быстро: «500».

«Ок» – ушло от меня.

«Свяжусь».

С Висенте я познакомился не случайно, специально искал подходы. Он один из немногих людей, кто может получить доступ почти к любой информации о почти любом расследовании и при этом не привлечь излишнего внимания. Хоть к базе автомобильных номеров, хоть к адресной книге, хоть к материалам дела, с тех пор как картонные папки заменили на электронные файлы по американскому примеру.

Затем я снова набрал номер в Майами. Нет ответа. По-прежнему нет. Ладно, этим тоже надо будет заняться как-то посерьезней. Мне кажется, что этот частный сыщик мог знать, что заставило Гонсалеса переехать. И что бы он ни говорил, но я не верю в то, что его почти бегство и это убийство никак не связаны. Вот не верю – и все тут.

Куда он делся, этот Брю? И на письмо, высланное на его электронную почту, никто не ответил. Кстати, не ответил?

Зашел в Интернет, глянул в почту – нет, пусто, никаких писем. Жаль. Ладно, пока ехать надо.

Доехал до Авенида Синкуентенарио, почему-то довольно свободной сейчас, по ней, направившись в сторону холмов, пересек деловую часть города, оказавшись в бесконечной застройке маленьких одноэтажных домов, становившихся все беднее и беднее, и когда эти самые дома полезли на холмы, они превратились в трущобы. Почти настоящие, потому что действительно настоящие, застроенные без всякого плана и разрешений, из подручного материала, здесь тоже были – самые натуральные «бидонвилли», но их я сейчас не проезжал.

Ближе к Корредор Норте, местной кольцевой, потянулась новая торговая и индустриальная зона, а затем уже кольцевая, проскочив мимо новеньких, с иголочки, девелопментов для людей с деньгами, увела меня на Аутописта Альберто Мотта – шоссе, соединяющее столицу – самый большой город Тихоокеанского побережья и Колон – самый большой город Карибского побережья. И между этими самыми городами и протянулся Панамский канал – главное достояние и, пожалуй что, спасение этой маленькой экваториальной страны. По крайней мере, из-за Канала американцы постоянно приглядывали за ней и не дали по местной традиции превратить ее в политический бардак, череду бесконечных революций и гражданских войн со множеством жертв.

Ехать до Колона было недалеко, чуть больше шестидесяти километров, а скорость по четырехполосной бетонке удавалось держать примерно под сотню. Сразу за пределами города дорога полезла в горы, пусть и невысокие, мелькнули городки вроде Чилибре, Мария-Эухения и даже Буэнос-Айрес, по мосту проскочили над мутной Рио-Чахрес. Джунгли мешались с глинистыми склонами и плантациями авокадо, временами виднелись фермы и просто скопления обшарпанных, потемневших под бесконечными дождями домиков, по дороге катили старенькие пикапы, груженные выше всяких приличий, большие грузовики.

У Верхней Санта-Риты шоссе слилось с Транзитной дорогой, по которой тоже можно было ехать, она шире и новее, но и машин на ней куда больше, поэтому я всегда предпочитаю старую. Городки становились все беднее и грязнее, мы въехали в карибскую, негритянскую, часть страны. Множество скучающих бездельников у заборов, куда-то торопливо идущие женщины, чаще с детьми, множество бездомных собак. Грязноватый рынок у торгового центра «Рей» в Сабанитасе, там же «Макдоналдс» с детской игровой площадкой, стоянка, забитая большими грузовиками, потрепанные легковушки, все больше белые, как обычно.