Я еду домой! - Круз Андрей "El Rojo". Страница 11

– Проклятье! – выругался Том. – Это мне не нравится. Предлагаю держаться вместе на случай чего. Согласен?

– Согласен, – кивнул я. – Как связь поддерживать будем?

– Телефоны пока работают. Давай номер твоего сотового.

После обмена номерами телефонов мы разошлись по домам, но я еще долго стоял у окна, глядя на освещенную фонарями тихую улицу. Один раз там проехала полицейская машина, но потом так же медленно прокатил старенький грузовичок, тарахтя разбитым мотором. Это уже подозрительно – похоже, кто-то присматривает себе добычу на будущее: в нашей деревеньке таких машин нет.

Затем вновь раздалась стрельба, но уже намного дальше, я едва ее услышал. Похоже, со стороны нашего склада. Не уверен, но очень на это смахивает. Кстати, там должен Джефф дежурить сегодня. Вообще-то не его очередь, но он поменялся сменами со вторым ночным охранником – Луисом.

Я опять взялся за сотовый, набрал номер офисного телефона. Гудок, другой, третий… Ждал я долго, но трубку никто не снимал. Отключился, затем набрал его мобильный номер. По мобильному он ответил сразу, голос был запыхавшимся.

– Джефф, доброй ночи.

– Доброй ночи, сэр. Простите, не успел к тому телефону. Это же вы звонили?

– Я. Что там случилось?

Пауза. Недолгая.

– Вы все равно не поверите, сэр.

Понятно. Нет, может, я и ошибаюсь, но мне так не кажется. По крайней мере, поставить сто долларов против одного, что не ошибаюсь, я готов.

– Ты хочешь рассказать мне о зомби?

– Сэр?

– О живом мертвеце?

Снова пауза.

– Можно и так сказать, сэр, – сказал Джефф осторожно. – Прямо за воротами какие-то ребята застрелили парня. Но я не стал вмешиваться, потому что готов поклясться на святом причастии, что тот парень уже один раз умирал до этого, причем очень успешно.

– Успешно?

– Настолько успешно, что у него от одной руки только кости остались, а с них клочки мяса свисают. Его ели, сэр, словно труп обгрызали бродячие собаки или еноты. Да и выглядел он как восставший мертвец, пусть освещение на улице и не очень. Два парня на старом седане остановились прямо напротив ворот, я и заподозрил дурное. Я, знаете, как раз обход территории совершал и стоял в тени, они меня не видели.

Кто бы сомневался, что Джефф обходил территорию. Луис, его сменщик, мог и проспать всю ночь в офисе, наплевав даже на карточку отметки обходов, но Джефф – военная косточка. Положен обход – значит, будет обход.

– Они смотрели на наши ворота, как вдруг тот мертвый парень вышел из темноты и пошел к ним. Один из парней достал пистолет и пригрозил ему, но тот и глазом не моргнул.

Я услышал в наушнике шаги и звук захлопнувшейся двери: это Джефф зашел в офис, судя по всему. Затем раздался характерный стук – голову на отсечение, что это он фонарь на стол выложил.

– В общем, дошло у них до драки, сэр, – вновь послышался его голос в трубке. – Парень кинулся на них как бешеный, они стали орать и стрелять – у второго тоже был пистолет, и в конце концов они того мертвого парня убили заново. Он так и валяется на дороге, а я не стал выходить со двора. Затем ребята на седане уехали, один из них был ранен, потому что… вы не поверите, но тот мертвый парень его укусил. Я видел это так четко, словно все показали по ТВ в замедленном повторе.

– А я тебе верю, знаешь ли, – сказал я. – Ты звонил в полицию?

– Еще нет. Сижу и думаю, надо ли это делать?

Для американца это вообще невозможный вопрос. Судя по всему, вся вселенная Джеффа перевернулась с ног на голову, если он сумел такое подумать, да еще и сказать вслух. Звать ли полицию?

– Думаю, что надо, – успокоил я его законопослушную душу. – Причем надо по одной причине – узнать, что они ответят.

– Да, действительно, надо попробовать. Хотите послушать?

– Не против. Не отключайся.

Затрещало, зашуршало. Это он телефон на стол положил. Затем послышался разговор, из которого я мало что понял – кроме того, что уже сам слышал раньше. Затем Джефф издал недоуменное хмыканье, несколько раз поблагодарил, повторил свои данные, после чего его голос опять приблизился.

– Интересная реакция, сэр, – сказал он уже мне. – Они сказали, что утром пришлют кого-нибудь, а пока предложили мне запереться и не выходить на улицу ни под каким видом.

Примерно такого я и ожидал, – хотел лишь в этом убедиться. Полиция начала сбиваться с ног, а еще предпочитает в темноте не выезжать, что разумно.

– И не надо выходить, – сказал я. – Думаю, что таких мертвых ребят в городе уже много. Дождись утра, потом езжай, куда хочешь.

Он помолчал, затем сказал:

– Сэр, думаю, что вы правы. Лучше я запрусь в офисе и не буду ходить на улицу. И обходы тоже не стоит делать.

– Не стоит, – подтвердил я.

– Сэр, а как вы? – вдруг спросил он.

– Я в порядке, спасибо Джефф. Удачи.

– Вам тоже, сэр.

На этом разговор закончился. Я глянул на часы – уже три часа ночи, завтра в аэропорт, а я еще не ложился. И что делать? Плюнул на все и завалился спать. И уснул, как ни странно. Так до сих пор и не понимаю, как мне это удалось.

22 марта, четверг, утро. Округ Юма, Аризона, США

Вскочил в семь утра, но все же как-то поспал. Побрился, поставил чайник, забросил пару ломтей хлеба в тостер. Вокруг было тихо, словно ничего и не случилось. Но когда я включил телевизор, то первое, что увидел, – карту страны во весь экран, на которой, словно ветряная оспа, высыпали красные кружки зарегистрированных вспышек насилия. Насколько я успел заметить, в Аризоне тоже несколько таких точек имелось.

Уставшего вида комментатор перебирал бумаги у себя на столе, прислушивался к чему-то в наушнике. Затем поднял голову, посмотрел в экран, сказал:

– Информация, что вы видите на экране, устарела. Эпидемия распространяется по всей стране с огромной скоростью. Сообщения о подобных проблемах идут со всего мира. Насколько нам известно, особенно тяжело складывается ситуация в густонаселенных странах Юго-Восточной Азии и в Индии…

Я встал перед телевизором с чашкой в руке, уставившись в экран. То, о чем говорили, не обнадеживало ни капли. Они пока не называли вещи своими именами, и подозреваю, что происходило это лишь потому, что составители программы сами себе не верили. Показали видеосюжет, как некая девица бросилась на улице на компанию подростков, свалила кого-то на асфальт, видна была кровь. Дальше все замелькало в кадре, и, что именно происходило, можно было догадаться только по крикам. Чей-то истеричный голос повторял: «Она укусила меня! Эта шлюха кусается!»

Так. Я сегодня еду в аэропорт. Какова вероятность того, что я улечу? О военном положении и карантине ничего не сообщали, но я мог и пропустить. А какова вероятность того, что в аэропорту бардак, летчика съели дома, стюардесса гоняется за аэродромным персоналом, пытаясь его сожрать? Вот вопрос…

Выглянул в окно, но не увидел вообще ничего интересного – на улице не было ни души, и выстрелов с криками тоже слышно не было. Никто ни за кем не гонялся, никто никого не ел на глазах у изумленной публики. Тишина, неподвижность.

«…В Лос-Анджелесе полиция выстраивает кордоны на границах этнически однородных районов. Однако, по признанию начальника городской полиции, вспышки насилия не являются расово или национально мотивированными, и нападениям подвергаются самые разные люди…» – продолжал между тем говорить телевизор.

Интересно, что власти всегда ищут не там, где лежит, а там, где светлее. Проблема нестандартная, а вот пути решения ее пытаются найти в списке, предназначенном совсем для другого. Это не обнадеживает.

«…Представители движения за права би– и гомосексуалистов в Сан-Франциско потребовали выделения дополнительных сил для районов компактного проживания геев и лесбиянок. Они выражают опасение, что агрессия будет направлена на граждан нетрадиционной сексуальной ориентации…»

Ну, с этими все понятно. Если где-то что-то не так, подобная публика сразу о своих правах вспоминает. Вечная готовность к истерике – тоже средство обороны: от общества, по крайней мере, – но насчет оживших мертвецов не уверен. Даже если на них подать в суд… повлияет ли?