Страхи мудреца. Книга 1 - Ротфусс Патрик "alex971". Страница 25

— К моему большому сожалению, я не могу войти в эту дверь.

Он постучал по ней костяшкой пальца.

— Что вы сделаете в подобной ситуации, ре'лар Квоут?

Я улыбнулся, невзирая на раздражение, которое испытывал. Он не мог бы придумать вызова, более соответствующего моим талантам! Я достал из кармана своего плаща длинную и тонкую полоску пружинной стали, присел перед дверью и заглянул в замочную скважину. Замок был массивный, прочный. Но, хотя массивные замки выглядят впечатляюще, на самом деле отпереть их куда проще, если только их хорошо смазывают.

Этот был смазан на совесть. Я успел сделать три ровных вдоха, и он уже провернулся с приятным моему уху щелчком. Я встал, отряхнул колени и торжественно распахнул дверь.

Элодин, похоже, и впрямь был изрядно впечатлен. Когда дверь распахнулась, он вскинул брови.

— Недурно! — произнес он, входя внутрь.

Я следовал за ним по пятам. Я никогда прежде не задумывался, как должны выглядеть комнаты Элодина. Но если бы я об этом задумался, мне бы никогда не пришло в голову, что они могут выглядеть так.

Это были просторные, роскошные апартаменты с высокими потолками и толстыми коврами. Стены были отделаны мореным дубом, в высокие окна лился утренний свет. На стенах висели картины, вдоль стен стояла массивная антикварная мебель. Короче, эти покои выглядели на удивление тривиально.

Элодин стремительно миновал прихожую, со вкусом обставленную гостиную и вошел в спальню. Хотя здесь было бы скорее уместно слово «опочивальня». Огромная комната, кровать под балдахином, просторная, как корабль. Элодин распахнул дверцы гардероба и принялся вытаскивать наружу длинные черные одеяния, такие же, как то, что было на нем.

— Нате, держите!

Элодин совал мне охапки одеяний, пока они не начали вываливаться у меня из рук. Часть из них были простыми, тряпичными, повседневными, часть — из дорогого тонкого полотна или роскошного мягкого бархата. Еще с полдюжины одеяний Элодин повесил себе на руку и пошел с ними обратно в гостиную.

Мы миновали старинные книжные шкафы, уставленные сотнями книг, огромный полированный стол. Одну стену гостиной целиком занимал большой камин, достаточно просторный, чтобы в нем можно было зажарить свинью на вертеле, хотя сейчас в нем горел довольно скромный огонек, разгоняющий холод ранней осени.

Элодин взял со стола хрустальный графин и подошел к камину. Он свалил одеяния, которые держал в руках, поверх тех, которые нес я, так что я едва мог видеть поверх этой кучи. Аккуратно вытащив пробку, Элодин попробовал содержимое графина на вкус, одобрительно приподнял бровь и посмотрел графин на свет.

Я решил попытать счастья еще раз:

— Магистр Элодин! Почему вы не хотите учить меня именам?

— Это не тот вопрос, — ответил он и выплеснул содержимое графина на угли, тлеющие в камине. Жарко полыхнуло пламя. Элодин забрал у меня те тряпки, которые принес, и не спеша скормил камину бархатное одеяние. Одеяние быстро вспыхнуло, и, когда оно как следует разгорелось, Элодин проворно побросал в огонь остальные, одно за другим. Образовалась большая груда тлеющих тряпок, в каминную трубу потянулся густой дым. — Попробуйте еще раз.

Я не удержался и задал самый очевидный вопрос:

— Зачем вы жжете свою одежду?

— Не-а. Даже и рядом не лежало, — сказал он, взял у меня еще несколько одеяний и сунул их в камин. Потом с лязгом закрыл задвижку каминной трубы. Клубы дыма повалили в комнату. Элодин слегка закашлялся, отступил назад и огляделся с довольным видом.

Я внезапно сообразил, что происходит.

— О боже! — воскликнул я. — Чьи это комнаты?

Элодин удовлетворенно кивнул.

— Очень хорошо! Меня бы также устроил вопрос «Почему у вас нет ключа от этой двери?» или «Что мы тут делаем?».

Он смотрел на меня, взгляд у него был серьезный.

— Если дверь заперта, значит, на то есть причина. И если у человека нет ключа, значит, есть причина его не впускать.

Он потыкал ногой груду тлеющего тряпья, как бы затем, чтобы убедиться, что оно не вывалится наружу.

— Вы умны и знаете об этом. Это и есть ваша слабость. Вам все кажется, будто вы понимаете, во что ввязываетесь, хотя на самом деле это не так.

Элодин снова посмотрел на меня, его темные глаза были очень серьезны.

— Вам кажется, будто вы можете мне довериться, — сказал он. — Будто я вас научу всему, что надо, и уберегу от всего, что может случиться. Но это худшая разновидность глупости.

— Чьи это комнаты? — тупо повторил я.

Он внезапно расплылся в улыбке.

— Магистра Хемме!

— И зачем вы жжете всю его одежду? — спросил я, пытаясь не обращать внимания на то, что комната стремительно наполняется горьким дымом.

Элодин посмотрел на меня, как на идиота.

— Потому что я его ненавижу!

Он вытащил из складок мантии хрустальный графин и шварнул его об стенку камина. Графин разлетелся вдребезги, и огонь вспыхнул еще ярче от того, что оставалось внутри.

— Он осел и ублюдок. Никто не смеет так со мной говорить!

Дым продолжал заполнять комнату. Если бы не высокие потолки, мы бы уже задыхались. Но и без того дышать становилось трудновато. Мы бросились к выходу. Элодин отворил дверь, и дым повалил в коридор.

Мы стояли у двери, глядя друг на друга. Мимо нас струился дым. Я решил подойти к проблеме с другой стороны.

— Магистр Элодин, — сказал я, — я понимаю ваши колебания. Иногда мне действительно недостает предусмотрительности.

— Очевидно, да.

— И, должен признаться, временами мои поступки бывают…

Я замялся, пытаясь придумать более уничижительное для меня определение, чем «необдуманные».

— Невообразимо идиотскими? — подсказал Элодин.

Меня охватил гнев, я начисто забыл о своем намерении продемонстрировать смирение.

— Ну знаете ли! Слава богу, я тут не единственный, кому случалось принимать неразумные решения! — выпалил я, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик. Я посмотрел ему в глаза. — Про ваши подвиги я тоже наслышан! Говорят, вы и сами немало начудили, когда были студентом!

Улыбающаяся физиономия Элодина несколько вытянулась, придав вид человека, который что-то проглотил и это застряло у него в горле.

Я продолжал:

— Если вы думаете, будто я безрассуден, так сделайте с этим что-нибудь! Укажите мне верный путь! Направьте мой неокрепший юный разум…

Тут я глотнул дыма и закашлялся, это вынудило меня оборвать свою тираду на полуслове.

— Сделайте что-нибудь, черт побери! — прохрипел я. — Научите меня!

Не то чтобы я кричал, но под конец все-таки запыхался. Мой гнев улегся так же стремительно, как и вспыхнул, и я испугался, что зашел чересчур далеко.

Но Элодин просто смотрел на меня, и все.

— А с чего ты взял, будто я тебя не учу? — озадаченно спросил он. — Если не считать того факта, что ты упорно отказываешься учиться.

Потом он развернулся и пошел прочь по коридору.

— На твоем месте я бы предпочел убраться отсюда, — бросил он через плечо. — Люди захотят выяснить, кто это устроил, а что вы с Хемме не ладите — это всем известно.

Меня прошиб холодный пот.

— Что?!

— И помыться перед экзаменом тебе не помешало бы, — продолжал он. — Нехорошо получится, если от тебя будет вонять дымом. Я живу здесь, — Элодин достал из кармана ключ и отпер дверь в дальнем конце коридора. — И чем ты это объяснишь?

ГЛАВА 9

ВЕЖЛИВОСТЬ

Волосы у меня были еще влажные, когда я миновал короткий коридор и поднялся по лесенке на сцену пустого театра. В зале, как всегда, было темно, освещен был лишь огромный стол в форме полумесяца. Я остановился на краю освещенного пространства и стал вежливо ждать.

Ректор жестом подозвал меня, и я подошел к центру стола и протянул ему свой жребий. Потом отступил назад и остановился в круге чуть более яркого света между краями стола.

Девять магистров воззрились на меня. Мне хотелось бы сказать, что они выглядели грозно, точно вороны на ограде, или вроде того. Но хотя все они были в своих парадных одеяниях, они выглядели слишком разными, чтобы казаться единым целым.