Страхи мудреца. Книга 1 - Ротфусс Патрик "alex971". Страница 4

— Да бог знает, где его может носить, — сказал трактирщик. — А ведь это достаточно непросто. Я имею в виду, печь пирожки. Можете себе представить, оказывается, там столько тонкостей! Вот хлеб испечь несложно. Суп сварить несложно. Пудинги там всякие. А пирожки — это сложно. А ведь ни за что не подумаешь, пока сам не возьмешься их печь.

Хронист неуверенно кивнул, не зная, чего от него ждут, сбросил с плеча портфель и уселся за ближайший столик.

Коут вытер руки фартуком.

— Когда давишь яблоки на сидр, потом остается такая влажная масса, знаете?

— Мезга-то?

— Мезга-а! — с глубоким облегчением повторил Коут. — Так вот как это называется! А что с ней делают после того, как весь сок отжат?

— Ну, из виноградной мезги можно сделать слабое вино, — сказал Хронист. — Или масло, если ее у вас много. А яблочная мезга практически ни на что не годится. Можно использовать ее как удобрение или как мульчу, но и то и другое получается так себе. Обычно она идет на корм скоту.

Коут кивнул. Лицо у него было задумчивым.

— Вот и мне так казалось, что вряд ли ее просто выбрасывают. Здесь все идет в дело так или иначе. Мезга… — повторил он снова, как будто пробуя слово на вкус. — А то я уже два года мучаюсь, не могу узнать, как это называется.

Хронист посмотрел на него озадаченно.

— Да вы могли бы спросить у кого угодно, это все знают!

Трактирщик нахмурился.

— Ну, раз все это знают, значит, спрашивать мне было нельзя ни в коем случае!

Где-то хлопнула дверь, послышался беззаботный, залихватский свист. В дверях кухни появился Баст, в руках у него топорщилась охапка ветвей остролиста, завернутая в белую простыню.

Коут угрюмо кивнул и потер руки.

— Отлично! Теперь мы, значит… — тут его глаза сузились. — Ты что, взял хорошую простыню?!

Баст взглянул на сверток.

— Ну-у, Реши, — ответил он, — зависит от ситуации. У тебя есть похуже?

Трактирщик гневно сверкнул было глазами, потом вздохнул.

— Ладно, думаю, это неважно…

Он вытянул из свертка одну длинную ветку.

— И что теперь с этим делать?

Баст пожал плечами.

— Сам не знаю, Реши! Я только знаю, что, когда ситхе выезжали на охоту за кожаными плясунами, они надевали венки из остролиста…

— Нет, расхаживать в венках из остролиста мы не можем, — решительно ответил Коут. — Разговоры пойдут…

— А мне плевать, что там подумает местное мужичье! — проворчал Баст, принимаясь сплетать вместе несколько длинных гибких веток. — Когда плясун забирается в твое тело, ты становишься все равно что марионетка. Они могут заставить тебя откусить себе язык, если захотят!

Он приложил к голове наполовину сплетенный венок, примерил, наморщил нос.

— Ой, колется!

— В легендах, которые я читал, — заметил Коут, — говорится, что остролист также заточает их внутри тела, не давая выйти наружу.

— А что, разве нельзя просто носить на себе железо? — спросил Хронист. Двое, стоявшие за стойкой, удивленно воззрились на него, как будто почти забыли о его существовании. — Ну, в смысле если это фейелинг…

— Не надо так говорить! — с презрительной миной перебил его Баст. — «Фейелинг» звучит ужасно по-детски. Просто — «существо из фейе». Фейен, если хотите.

Хронист немного поколебался, затем продолжал:

— Короче, если эта тварь проникнет в тело того, кто носит железо, ей ведь станет плохо, верно? И тогда она просто покинет тело, и все.

— Они могут заставить-тебя-откусить-себе-язык, — с расстановкой повторил Баст, как будто говорил с на редкость глупым ребенком. — Как только они окажутся внутри тебя, они могут твоей собственной рукой вырвать тебе твой собственный глаз так же легко, как ты срываешь ромашку. С чего ты взял, что они не могут заставить тебя снять браслет или, там, кольцо?

Он тряхнул головой и снова опустил глаза, вплетая в венок новую ярко-зеленую ветку.

— К тому же будь я проклят, если стану носить железо!

— Но если они могут покидать тело, — спросил Хронист, — отчего эта тварь просто не покинула тело того человека вчера вечером? Почему она не переметнулась в одного из нас?

Повисла длинная пауза. Наконец Баст сообразил, что оба его собеседника смотрят на него.

— Это вы у меня спрашиваете? — он скептически расхохотался. — Понятия не имею! Анпауэн! Последнего из плясунов выследили и убили сотни лет тому назад. Задолго до моего рождения. До меня дошли только легенды!

— Тогда откуда мы знаем, что она этого не сделала? — спросил Хронист медленно, словно ему не хотелось об этом говорить. — Вдруг она до сих пор здесь?

Он напряженно застыл у себя на стуле.

— Откуда нам знать, вдруг она сейчас в одном из нас?

— Похоже, она все-таки сдохла, когда умерло тело наемника, — сказал Коут. — Мы бы увидели, как она покидает тело.

Он покосился на Баста.

— Они ведь, кажется, выглядят как темная тень или столб дыма, когда находятся вне тела, верно?

Баст кивнул.

— И к тому же, если бы она выскочила наружу, она бы просто принялась снова убивать уже в новом теле. Обычно они ведут себя именно так. Переходят из тела в тело, пока все не погибнут.

Трактирщик успокаивающе улыбнулся Хронисту.

— Вот видите? Может быть, это даже не был плясун. Просто нечто подобное.

Вид у Хрониста был почти безумным.

— Но мы же не знаем наверняка! Она сейчас может быть в ком угодно, в любом из жителей городка!

— Ага, может, она вообще во мне, — небрежно заметил Баст. — Может, я только и жду, пока вы утратите бдительность, а потом возьму и укушу вас в грудь, прямо напротив сердца, и выпью из вас всю кровь. Высосу, точно мякоть из сливы!

Хронист поджал губы.

— Не смешно!

Баст поднял голову и улыбнулся Хронисту — широко, как рубаха-парень. Однако что-то с этой улыбочкой было не так. Она словно бы застыла на его лице — чуть дольше, чем надо. И была она чуть более широкой, чем следует. И взгляд его был направлен не на самого писца, а чуть в сторону.

Баст на миг застыл. Его пальцы перестали ловко сновать среди зеленых листьев. Он с любопытством посмотрел на собственные руки и уронил полусплетенный венок на стойку. Улыбка медленно растаяла, лицо сделалось пустым и неподвижным, и он тупо обвел взглядом зал.

— Те вейан? — спросил он странным голосом. Глаза у него сделались стеклянные и невидящие. — Те-тантен вентеланет?

А потом Баст с головокружительной скоростью вылетел из-за стойки и устремился на Хрониста. Писец сорвался с места и сломя голову рванулся прочь. Он опрокинул пару столов и с полдюжины стульев, потом запутался в собственных ногах, рухнул на пол и бросился к выходу уже на четвереньках.

Ползя к двери, Хронист, бледный и перепуганный, решился оглянуться и обнаружил, что Баст сделал никак не более трех шагов. Теперь темноволосый юноша стоял у стойки, согнувшись в три погибели, и заливался безудержным хохотом. Одной рукой он закрывал лицо, другой указывал на Хрониста. Он буквально захлебывался смехом. Ему пришлось ухватиться за стойку, чтобы не упасть.

Хронист был взбешен.

— Урод! — рявкнул он, с трудом поднимаясь на ноги. — У-у, ур-род!

Баст, по-прежнему захлебываясь смехом, вскинул руки и принялся потрясать растопыренными и скрюченными пальцами, точно ребенок, изображающий медведя.

— Баст! — одернул его трактирщик. — Довольно! Я серьезно.

Но хотя голос Коута звучал сурово, глаза у него искрились смехом. И губы подергивались в сдерживаемой улыбке.

Хронист с видом оскорбленного достоинства принялся расставлять по местам опрокинутые столы и стулья, гремя ими несколько громче, чем то было необходимо. Наконец он вернулся на свое прежнее место и напряженно уселся. К тому времени Баст уже стоял за стойкой, все еще тяжело дыша, всецело поглощенный плетением венка из остролиста.

Хронист гневно зыркнул на него и потер подбородок. Баст подавил смех, притворившись, что подкашливает.

Коут хохотнул и вытянул из пука остролиста еще несколько веток, добавив их к длинной гирлянде, которую плел. Он поднял голову, встретился взглядом с Хронистом.