Антология мировой фантастики. Том 7. Космическая одиссея - Ван Вогт Альфред Элтон. Страница 39

Огни иллюминаторов за ним потухли и снова вспыхнули неземным голубым светом. Каждый дюйм обшивки корабля лучился голубизной. Затем медленно, будто неохотно, голубой свет исчез. Задолго до его полного исчезновения возник мощный энергетический экран, который навсегда преграждал ему путь на корабль. По мере того, как могучие двигатели освобождались от опустошающей вспышки энергии, огни, уже горевшие, сделались более яркими, другие начали вспыхивать.

Икстль, уже удалившийся на несколько миль, подобрался ближе, не теряя бдительности. Теперь, когда он находился в пространстве, люди могли испытать на нем действие атомной пушки и уничтожить его без всякой опасности для себя. Встревоженный икстль приблизился на расстояние приблизительно в полмили от экрана и остановился. Он увидел, как первая из шлюпок вынырнула из темноты внутри экрана и проскользнула в отверстие, зияющее в боковой стене корабля. За ней последовали другие, чьи тени неясно вырисовывались на фоне темноты пространства. Их едва можно было разглядеть в свете, который опять бил из ярких иллюминаторов.

Наконец отверстие закрылось, и корабль сразу исчез. Только что он был здесь — огромная темная металлическая сфера. И вот он уже звездочка, летящая к яркому, неправильной формы пятну — галактике, плавающей в бездне, протяженностью в миллион световых лет.

Время мрачно потекло в вечность. Икстль неподвижно и обреченно распростерся в кромешной тьме. Он не мог не думать о маленьких икстлях, которые никогда уже не родятся, и о Вселенной, потерянной для него из-за его ошибки и коварства этих существ…

Гросвенф умело настроил установку и теперь наблюдал за ловкими пальцами хирурга, в то время как электрический нож врезался в желудок четвертого человека. Последнее яйцо было опущено на дно высокого чана из высокопрочного металла. Яйца были круглые, сероватые, а одно из них слегка надтреснутое.

Несколько человек стояли с бластерами наготове и следили за тем, как ширится трещина в яйце. Уродливая круглая головка, алая, с круглыми, как бусинки, глазами, и узенькой хищной полоской рта высунулась наружу. Голова лениво повернулась на короткой шее, и на людей с неописуемой злобой уставились глаза. С поразительной уверенностью существо освободилось от оболочки и попыталось выкарабкаться из чана, но гладкие стены не позволили ему этого сделать. Икстленок скользнул вниз и растворился в полившемся на него пламени.

— А что, если бы чертенок выбрался и растворился в ближайшей стене?

— облизнув пересохшие губы, осведомился Скит.

Никто ему не ответил. Гросвенф видел, что люди неотрывно смотрят в чан. Яйца неохотно растворялись под действием жара бластеров и, наконец, вспыхнули голубым пламенем.

— Э-э-э… — промычал доктор Эгарт, и всеобщее внимание переключилось на него и на тело Ван Гроссена, над которым он склонился. — Его мышцы начинают расслабляться, глаза открылись, они живые. Я думаю, он сознает, что происходит. Это была некая форма паралича, вызванная яйцом, а теперь, когда оно извлечено, паралич постепенно проходит. Никаких серьезных повреждений нет. Скоро с ним все будет в порядке. А что с чудовищем?

Ему ответил капитан Лич.

— Люди, находившиеся в двух спасательных шлюпках, утверждают, что заметили красную вспышку, вырвавшуюся из главного шлюза как раз тогда, когда мы подвергли корабль бесконтрольной энергизации. Вероятно, это был наш милый друг, поскольку мы не обнаружили его тела. Тем не менее Пеннос и его помощники собираются обойти корабль с флюоритными камерами. А наверняка мы все узнаем через несколько часов. Вот как раз и инженер. Ну, как, мистер Пеннос? Нашли что-нибудь?

Инженер быстро приблизился к столу и положил на него нечто металлическое и бесформенное.

— Пока ничего определенного… но вот что я обнаружил в главной физической лаборатории. Как вы думаете, что это такое?

Главы отделов, подошедшие к столу, чтобы лучше видеть, расступились, пропуская Гросвенфа. Он осторожно склонился над хрупкого вида предметом со сложной системой соединений. Три его трубки могли быть дулами, проходящими через три маленьких шарика, сияющих серебристым светом. Свет проник в стол, делая его прозрачным, как стекло. И что самое странное, шарики поглощали тепло, как термическая губка. Гросвенф дотронулся до ближайшего шарика и быстро отдернул руку — его обдало жаром.

Пеннос чему-то кивнул, но промолчал.

— Вероятно, существо работало над этим механизмом, — предположил Скит, — когда вдруг заподозрило неладное. Вероятно, оно сообразило, что происходит, потому что поспешно покинуло корабль. Это, по-видимому, не совсем согласуется с вашей теорией, Корита? Вы же сказали, что, как истый крестьянин, он даже представить себе не мог, что мы собираемся делать.

На побледневшем от усталости лице японского археолога появилась улыбка.

— Мистер Скит, — вежливо произнес Корита, — нет ничего Удивительного в том, что это конкретное существо могло понять. Возможным ответом на это будет разнообразие видов крестьянской категории. Ко всему прочему, красное чудовище было самым высокоразвитым представителем этой категории, какого нам доводилось видеть.

— Хотел бы я, — проворчал Пеннос, — чтобы мы пореже сталкивались с такими крестьянами. Вам известно, что после трех минут бесконтрольной энергизации мне понадобится на ремонт двигателей не менее трех месяцев? Я даже боялся, что… — он замолчал, не решаясь договорить.

Капитан Лич мрачно улыбнулся и продолжил:

— Я закончу за вас, мистер Пеннос. Вы опасались, что корабль будет полностью уничтожен. Думаю, большинство из нас понимало, на какой риск мы идем, когда мы соглашались на последний план мистера Гросвенфа. Мы знаем, что наши спасательные суденышки могут дать лишь частичную анти-акселерацию. Так что мы могли оказаться беспомощными в четверги миллиона световых лет от дома.

Кто-то из людей добавил:

— Я понял так, что если бы эта тварь действительно захватила корабль, она бы отправилась дальше с очевидным намерением завоевать галактику. В конце концов, человек достаточно хорошо в ней устроился… и достаточно к ней привязан…

Скит кивнул.

— Однажды этот дьявол над ней властвовал и мог бы властвовать опять. Вы слишком твердо уверены в том, что человек является образцом справедливости, забывая, видно, о том, что у человечества была долгая и кровавая история. Он убивал других животных не только ради получения мяса, но и ради садистского удовольствия. Он брал в рабство соседей, убивал своих соотечественников и противников, испытывая наслаждение от мучений других людей. И не будет ничего невероятного в том, если мы во время нашего дальнейшего путешествия встретим другие, умные существа, куда более достойные управлять Вселенной, чем человек.

— Ради всего святого, — взмолился один из техников, — пусть больше ни одно опасное существо не будет допущено на корабль. Мои нервы на пределе, и я уже далеко не тот, каким был, когда впервые вступил на борт «Космической Гончей».

— Вы говорите от имени всех нас! — раздался из коммуникатора голос исполняющего обязанности директора — Кента.

Глава 16

Кто-то зашептал Гросвенфу на ухо, но так тихо, что он не смог разобрать ни единого слова. Шепот последовал за вибрирующим звуком, таким же тихим, как и шепот, и в равной степени непонятным. Он непроизвольно оглянулся. Сейчас он находился в кинозале своего отдела, и в поле зрения никого не было. Гросвенф неуверенно подошел к двери, ведущей в аудиторию, но и там никого не оказалось. Он вернулся к работе, хмуро размышляя над тем, не направил ли на него кто-нибудь энцефало-аджустер. Это было единственно возможное объяснение, пришедшее на ум. Но через некоторое время он отверг его как бессмысленное. Аджустеры были эффективными лишь при действии с близкого расстояния. А главное, его отдел был защищен против действия вибрации. Кроме того, он был слишком хорошо знаком с умственным процессом, вовлеченным в подобную иллюзию, чтобы не придавать значения инциденту.