Свадьба на Рождество - Браун Лори. Страница 3

У подножия дуба, среди алтарей и статуй, сидела древняя старуха. Перед ней на деревянном столике Престон увидел колоду карт, миску с солью и стакан виски. На алтарях лежали подношения – еда, монеты.

– Мадам Лавонн?

Старуха кивнула, зажигая свечу. Он протянул ей визитную карточку.

– Меня зовут…

– Не нужно слов. Мои карты расскажут больше. Садись. Это недолго.

Престон отыскал низенькую табуретку, сделанную из корней дерева, и кое-как уселся, скрестив ноги. Мадам Лавонн отметила четыре стороны света щепотками соли и плеснула туда же виски. Затем, бормоча какие-то заклинания, выложила на стол несколько карт картинкой вверх. Это были странные карты, Престон никогда таких не видел. Выкладывая из них звездообразную фигуру, старуха объяснила:

– Карты Таро! Они расскажут мне все о прошлом, настоящем и будущем.

Он ждал, пытаясь поудобнее устроиться на слишком низком для него стуле.

– Прекратите ерзать, лорд Батерс!

Престон вздрогнул. Ему показалось, что в пустом дворе отчетливо прозвучал голос мистера Кристиана, его гувернера. Многие годы он даже не вспоминал старика! Лицо мадам Лавонн оставалось непроницаемым. Ее занимало только гадание. Наконец она оторвалась от карт.

– Я вижу, ты из породы тех, кто ни во что не верит.

– Я верю в то, что могу потрогать или увидеть собственными глазами.

– А религия?

– Удобный предлог, под которым ханжи могут наслаждаться своей праведностью.

– Надежда? Вера?

– Утешение для неудачников.

– Любовь, ее великая сила? Престон рассмеялся:

– Любовь – ловушка вожделения, позволяющая сделать его приемлемым в обществе. Вожделение – вот что на самом деле правит миром.

– Я могла бы многое открыть тебе, но какой прок говорить с тобой сейчас? Ты не хочешь слушать. Может быть, ты поверишь мне, если я скажу, откуда у тебя вон тот шрам под левой бровью? Тебя ранил друг, когда вы сражались на мечах.

Как она могла разглядеть тонкую, почти незаметную линию? Сюда угодил деревянный меч Берка, когда они были совсем детьми. Откуда она могла узнать? Потом он подумал о жене Берка. Корделия, вероятно, слышала эту историю от мужа и рассказала мадам Лавонн в письме…

– Боюсь, вы меня не убедили.

Престон умильно улыбнулся. Бывало, в детстве эта очаровательная улыбка неотразимо действовала на кухарку, и ему всегда доставалось лишнее пирожное. Мадам Лавонн продолжала сверлить его взглядом.

– Карты говорят, тебе предстоит дальняя дорога.

– Я здесь чужестранец, и мне скорее всего придется ехать домой. Это любому ясно.

Мадам Лавонн ткнула костлявым пальцем в одну из карт.

– Ты встретишь светловолосую незнакомку…

Престон снова не удержался от смеха:

– Я никого не знаю в этой стране. Стоит мне выйти из вашего дома, и я наверняка увижу на улице незнакомую женщину, может даже, со светлыми волосами. Придумайте что-нибудь поинтереснее!

Мадам Лавонн ударила кулаком по столу. Карты разлетелись.

– Глупец! Я пытаюсь помочь тебе, потому что ты оказал нам услугу.

Она подхватила карту и погрозила ею Престону.

– Чертов упрямец!

Она попыталась встать из-за стола. Престон бросился ей на помощь.

– Предупреждаю, твое прошлое – заблуждения, твое настоящее – напрасные желания, а будущее – неожиданный поворот!

Оттолкнув его руку, мадам Лавонн с неожиданной энергией заковыляла по двору и скрылась в доме.

Какое-то время Престон стоял, словно оглушенный, не в силах пошевелиться. Потом он вспомнил о сумках с золотом, которые все еще держал в руках. Может быть, просто оставить их под дубом?

Вернулась прекрасная племянница мадам. Она приказала поставить сумки во дворике, возле двери, и повела его к выходу. За всю дорогу она опять не проронила ни слова и лишь у самого порога вдруг дотронулась до его руки. Каким невесомым было это касание! Престон ждал.

– Тетя приносит свои извинения. Она не смогла сдержаться. В последнее время нам тут очень нелегко.

– Я сам виноват, простите. Я был непозволительно легкомыслен. Всему виной утомительное путешествие. Прошу вас, засвидетельствуйте мадам Лавонн мое глубочайшее почтение…

Престон повернулся, чтобы уйти. Она вдруг сказала: – Желаю удачи! Видит Бог, она вам скоро понадобится…

Он быстро обернулся. Улица была пуста. Что ж, пора подумать о втором поручении. По сравнению с этим визитом, убедить мисс Максвелл отправиться с ним в Англию к богатому дедушке будет не труднее, чем проскакать галопом через Гайд-парк!

Глава 2

Ферма Уэстгейт, Теннесси

Мэтти Максвелл проснулась, как от толчка. Ей что-то послышалось? Нет, все тихо. Как хочется спать! Сколько их было, этих бессонных ночей? Кажется, они не спят целую вечность. У двухлетней Бесси резались зубки, и девочка плакала так, что ее, наверное, было слышно в соседнем графстве. Не высыпался даже восьмилетний Натан, которого обычно из пушки не разбудишь. Мэтти встала и потянулась. Плечи и спина совсем затекли. Опять она задремала в кресле-качалке! Ведь знала, что заснет, надо было сразу лечь в постель.

Часы на каминной полке показывали два часа ночи. Чудесные часы из позолоченной бронзы, единственное, что ей удалось сохранить из вещей матери. Печь хлеб еще рановато, но если она не начнет сейчас, утром они останутся совсем без хлеба. Она поворошила угли в голландской печи, хотя в комнате и без того было жарко и душно. Какая досада, что приходится топить в доме летом! Зной Юга идеально подходит для выращивания хлопка, но Мэтти предпочла бы климат попрохладнее. К следующему лету нужно во что бы то ни стало построить печь во дворе. Мэтти поставила горшок с тестом на каминную решетку и обложила его углями из печи.

Вести хозяйство на ферме оказалось труднее, чем она вначале предполагала. Она решительно не успевала переделать за день все необходимые дела, каждый раз откладывая что-то на потом. Но разве можно было признать поражение? Ведь это ее единственный дом! Мэтти хотела прочно осесть на земле, хотя бы ради детей, которым тоже пришлось немало вынести. Взять хотя бы Натана. Три года назад мальчик кочевал с индейским племенем, и она выторговала его у индейцев за лошадь и пару одеял. Пятилетний Натан не умел даже разговаривать. А новорожденную Бесси просто подбросили к ее порогу…

Утерев рукавом вспотевший лоб, Мэтти схватила ведра и направилась к колодцу. Ночной воздух ласкал щеки. Ей захотелось распустить косы и посидеть немного, подставив ветерку разгоряченное лицо. Но разве у нее есть на это время? Нужно еще постирать, потом кормить цыплят. Нечего потакать слабостям! Мэтти поплотнее натянула старую отцовскую шляпу, затем достала платок из кармана рабочего комбинезона и вытерла шею.

Ноздри уловили запах дыма. Мэтти замерла. Это не дым из трубы, ветер дует с запада. Она внимательно оглядела горизонт и вдруг заметила оранжевый огонек. Кто-то развел костер возле пруда, там, где в загоне стояло ее маленькое стадо! Вряд ли это путник, разогревающий бобы на ужин. Нет, пламя жарко пылает, в самый раз, чтобы раскалить клеймо. Такие костры обычно разводят угонщики скота.

Черт подери этих братьев Делейни! Ну нет, она не позволит им украсть ее коров. Мэтти бросилась в дом, чтобы взять ружье. Вместо того чтобы выследить большое стадо, как делали все уважающие себя воры, лентяи Делейни предпочитали угонять скот у соседей. Ставили свои клейма поверх старых, а через неделю-другую заявляли права на якобы отбившихся от стада коров. Но с Мэтти этот номер не пройдет. Слишком много она работает, чтобы вот так запросто позволить им увести ее собственность.

Она отлично знала дорогу к пруду и могла обойтись без фонаря. Сначала ей ужасно хотелось наброситься на разбойников с диким воплем, стреляя из старого «генри». Затем она решила все-таки быть поосторожнее. Кто знает, сколько их там, этих братьев. Ни один не должен уйти безнаказанно!

Мэтти раздвинула ветки прибрежного куста и чуть не вскрикнула от неожиданности. Только один мужчина! И совершенно голый. Он стоял спиной к ней, почти по пояс в воде. Вроде бы у кого-то из Делейни были темные волосы, но вот широкие плечи и стройная талия? Как-то не вяжется с привычным обликом братьев с их тщедушным телосложением и объемистыми животами. Впрочем, семейство Делейни весьма многочисленно. Может быть, она просто не всех видела.