Государь - Браун Саймон. Страница 113

– А, да пошло оно все! – ругнулся Эйджер. – Отдавай приказ, Линан.

Линан поднял саблю. Краснорукие обнажили оружие, стрелки перед входом во двор натянули луки.

– Давай! – крикнул принц и пришпорил лошадь, пустив ее с места в галоп.

Для Олио атака началась с града стрел – черных стрел, которые поднялись над стеной и рухнули, стуча по камню и доспехам.

– Помогите мне встать, – приказала Арива.

Олио с Чарионой положили руки королевы себе на плечи, поднимая ее на ноги. Она охнула от боли, а затем убрала руки с их плеч.

– Теперь со мной все прекрасно, – заявила она. – Позаботьтесь о себе.

Все трое обнажили мечи. Стоящие перед ними рыцари приготовили собственное оружие, и лязг их доспехов эхом разнесся по двору.

Еще один залп стрел – а затем явилась кавалерия во главе с самым младшим из Розетемов, бледным, хрупким и переполненным страшной яростью.

Едва завидев брата, Олио вспомнил его, и потрясение от этого просто парализовало принца.

Когда его лошадь ворвалась во двор, Линан плакал. Слезы туманили его взор, а ярость переполняла сердце. Он врезался в первый ряд рыцарей, отправив нескольких наземь и обрушив саблю на чей-то шлем с такой силой, что она прогнула металл и сокрушила укрытую под ним голову. И почти сразу же его лошадь сразили; она пала на колени, уже мертвая. Линан изо всех сил пытался высвободить ноги из стремян. Какой-то бедный рыцарь, облаченный лишь в кольчугу и шлем-горшок, бросился на него с топором. Линан отразил первый размашистый удар, высвободил правую ногу, увернулся от второго удара, высвободил левую ногу, отбил третий удар и пнул рыцаря между ног, а когда тот упал, сабля Линана полоснула противника по бедрам. Рыцарь завопил и принялся кататься от боли. Не обращая больше на него внимания, Линан бросился на противника, вооруженного получше, умело орудующего длинным мечом; перед ним уже лежало трое убитых Красноруких. Но Гудон опередил Линана и, нырнув под меч достающего дальше врага, ударил рыцаря острием гладиуса прямо в лицо. Тот проглотил острие гудоновского меча и рухнул, взметнув фонтан крови.

На Линана напал еще один рыцарь с боевым топором, но прежде, чем он успел нанести удар, на него насели, рубя, двое Красноруких. Линан двинулся дальше так, словно был частью неудержимого потока; его Краснорукие сметали немногих оставшихся защитников. Когда рыцари, защищая свою королеву, отступили к лестнице перед большим залом, двор был уже скользким от крови. Арива и двое ее спутников не стали дожидаться атаки, а бросились вниз по лестнице в сечу. Линан пытался добраться до сестры, но рыцари кинулись к нему, преграждая путь, размахивая мечами и затянутыми в кольчужные перчатки кулаками. Линан спрашивал себя, закончится ли вообще когда-нибудь эта битва. Он вдыхал воздух, ставший влажным от крови; ноздри его наполнил запах раскаленного металла клинков и доспехов. Он поскользнулся и, падая, инстинктивно выставил перед собой руки. Пальцы его угодили в лицо мертвого рыцаря. Испытывая тошноту, он с трудом поднялся на ноги и сообразил, что бой прекратился.

Все кончено, подумал он, а затем понял, что это не так. Просто обе стороны отступили друг от друга передохнуть. Четтские воины стояли, опираясь на оружие, тяжело дыша, как собаки, пытаясь наполнить легкие чистым воздухом. Уцелевшие рыцари, дышащие еще тяжелей, отошли к лестнице, продолжая заслонять Ариву.

После Линан так и не понял, что же заставило его это сделать, но он поднял голову и крикнул сестре:

– Сдавайся!

Во дворе все смолкло; затихло даже тяжелое дыхание. Линан шагнул вперед, не волнуясь о собственной безопасности.

– Арива, сдавайся!

Все взгляды устремились на королеву. Все ждали ее ответа.

Олио сражался, не понимая, как он это делает. Он узнавал движения, которые усвоил на тренировках, но по-настоящему не управлял ими. Отбивая и парируя удары, уворачиваясь, когда надо, и разя, когда возможно, он не мог избавиться от нахлынувших воспоминаний о Линане, когда тот был мальчиком, а потом юношей. После пробуждения от своего безумия он ничего не помнил о Линане и не испытывал к нему никаких чувств за исключением своего рода абстрактного отвращения из-за его нападения на Гренду-Лир; но при виде Линана во плоти вернулись его настоящие чувства, и он осознал, что любит этого человека, этого бледного демона, который пытался убить их сестру.

А затем он оказался на лестнице, ведущей в большой зал, заслоняя стоящую за спиной сестру, и в бою наступило неожиданное затишье. Рыцари столпились перед ним, а Чариона протолкалась и встала справа от него.

– Сдавайся!

Его брат выступил из толпы своих красноруких четтов.

– Арива, сдавайся!

Он оглянулся через плечо и увидел нерешительность на лице сестры. А затем она выкрикнула в ответ:

– Я королева Гренды-Лир! Я поклялась защищать трон!

– Ты его защитила, сестра, но больше ничего не можешь сделать. Сдайся, признай меня королем – и всех вас пощадят. Я клянусь в этом.

Олио ощутил внезапную надежду, что она примет предложение о капитуляции. Он не хотел, чтобы она погибла. Не хотел, чтобы ему пришлось пытаться убить Линана. Ему хотелось, чтобы все это кончилось. Он бросал взгляды то на Линана, то на Ариву, и увидел, что выражение лица сестры меняется, увидел, как решимость сменяется крайней усталостью, и увидел надежду в глазах Линана. А затем он увидел четтку – высокую и с царственной осанкой. Она двинулась вглубь толпы, и четты расступались перед ней, кланяясь. Она шагала решительной, напряженной походкой. Он почувствовал, как Ключ Сердца греет ему кожу, и увидел, что он окружен нимбом голубого света. Поглядев на родных, Олио заметил, что Ключи его сестры и брата тоже пылают, словно предвкушая, что наконец снова соединятся. Четтка что-то сказала одному из лучников – и стрелок поднял лук, уже со стрелой в тетиве.

– Нет, – произнес Олио, а затем повторил громче: – Нет!

Все взгляды обратились к нему, и он указал на лучника – но слишком поздно.

Эйджер не мог поверить своим ушам. «Почему сейчас, Линан? – терялся в догадках он. – Слишком многое произошло. Слишком много призраков стоит между тобой и сестрой, чтобы мир между вами хоть что-то значил».

И все же он на миг понадеялся, что она таки капитулирует, что эта бойня может прекратиться. А затем он услышал, как стоящая перед ней фигурка кричит «Нет!» – и узнал Олио. Принц показывал на задние ряды четтов, и Эйджер оглянулся через плечо, но был слишком невысок, чтобы увидеть поверх голов толпы. Он услышал потрясенный крик стоящих впереди него и повернулся обратно. Сперва он даже не понял, что же случилось. Королева сделала шаг вперед и остановилась. Вот тут-то он и увидел торчащую у нее из груди стрелу. Она пронзила Ключ Скипетра и ее сердце. Глаза Аривы широко раскрылись, словно от удивления. Меч выпал из ее руки и лязгнул о ступеньки.

Олио и невысокая женщина в доспехах потянулись схватить ее за руки, но она тяжело упала навзничь.

Какой-то миг ничего не происходило, а затем рыцари все как один взревели от ярости и ненависти и бросились вперед.

Эйджер едва успел вовремя среагировать. Он прыгнул вперед, чтобы защитить Линана, но Гудон и несколько Красноруких опередили его.

Неистовая ярость атаки заставила четтов попятиться, но они ничуть не уступали рыцарям в умении драться, их было больше – и рыцарей постепенно, неуклонно зарубали на месте. Между Эйджером и лестницей появился просвет. Он увидел склонившихся над Аривой Олио и невысокую женщину, в которой узнал теперь королеву Чариону, и побежал вперед. Чариона услышала его топот и подняла меч, но он отбил его в сторону, а затем врезал ей кулаком в челюсть. Она упала навзничь, потеряв сознание. Олио повернулся к нему – и глаза его расширились, когда он узнал Эйджера.

– Капитан Пармер, я могу исцелить ее! – он поднял Ключ Сердца и показал его Эйджеру. – Я могу исцелить сестру так же, как моя матушка исцелила вас! Пожалуйста, дайте мне спасти ее!