Государь - Браун Саймон. Страница 19

Капитан быстро оглянулся через плечо, думая о том, увидит ли еще когда-нибудь свое отечество, и со смутной болью осознал, что по-настоящему у него нет больше отечества. К лучшему или к худшему, но тот Хаксус, в котором он вырос, исчез навсегда.

– С каждым днем ты подходишь все ближе и ближе, – сказала она.

– Я иду не ради тебя, – заявил Линан.

Они стояли в зеленой роще, затянутой густым туманом. Линан чувствовал себя промокшим насквозь. Волосы пристали к его голове и походили на водоросли, оставшиеся при отливе на камнях. Кожа была холодной как мрамор. Его собеседница наполовину терялась среди путаницы лиан и ползучих растений, и трудно было определить, где кончалась она и начинался лес.

– Ну конечно же, ты идешь ради меня. – Она улыбнулась ему, и он почувствовал, как начинает возбуждаться. Голос ее напоминал летний ветерок, а кожа выглядела мягкой, как мшистый ковер. – Ты хочешь снова быть со мной. Я слышу твои мечты. Ты все время мечтаешь обо мне.

– Нет, – процедил сквозь зубы Линан, но даже произнося это, он знал, что лжет. – Нет! – повторил он еще яростней, но это прозвучало ничуть не убедительней.

Она шагнула к нему; очертания ее смазывались окружающими фигуру листьями и ветвями. Ее прекрасное лицо мерцало в тенях. Она остановилась в нескольких шагах от него.

– Ты можешь лгать своим друзьям, Линан, но не можешь солгать мне. Мы одно целое, ты и я, и я могу прочесть тебя так же легко, как читаю искривления дерева и нору барсука.

Он попытался отвести от нее взгляд, но это оказалось бесполезным. Куда бы он ни смотрел, повсюду была она.

– Я не хочу иметь никакого отношения к тебе! Оставь меня в покое!

– Все живое желает меня, – мягко указала она.

– Все живое презирает тебя, – огрызнулся он.

– Разница между этими двумя чувствами меньше, чем тебе представляется.

– Ты говоришь словно священник, – презрительно бросил он.

– И разница между мной и священником тоже меньше, чем тебе представляется. – Она вдруг оказалась прямо перед ним и царапающим пальцем провела по его щеке. – Нам обоим нужна твоя душа.

– Тебе она нужна для себя.

– А теперь мы вернулись к желанию. – Она отступила на шаг и задумчиво нахмурилась. – Я помню, на что оно было похоже. Много веков назад, до того, как твой род прибыл в Тиир. Я помню, каково было заниматься любовью, желать тела другого, а не его души. В некотором смысле я сейчас невинней, чем была тогда: мое желание менее низменно, более чисто. Я желаю самого лучшего в тебе, а не самого худшего.

– Ты заберешь у меня все – и мою душу, и мою жизнь.

– Это единственное в Линане Розетеме, что стоит забрать. – Она рассмеялась, и смех ее звучал, словно опадающая листва. – О, нельзя забывать и о твоих подарках. Ключи Силы будут прекрасно выглядеть между моих грудей.

– Ты никогда их не получишь. – Но когда он только еще произносил эти слова, два висящих у него на шее Ключа растаяли и появились на ее шее – два талисмана, покоящихся между ее светло-зеленых грудей с сосками цвета старой древесины.

– Чего ты желаешь больше всего, Линан Розетем? – спросила она, снова приближаясь к нему. Ее дыхание овевало его холодным ветром. – Чего же ты хочешь, мой принц-завоеватель?

Линан почувствовал, как его член твердеет. Желание овладеть ею сделалось всеподавляющим. Помимо воли руки его потянулись накрыть ладонями ее груди.

– Чего ты хочешь? – снова спросила Силона. Она взяла его за руку и поместила его ладонь у себя между бедер. – Разве не Силоны ты жаждешь превыше всего остального?

Где-то глубоко в нем шевельнулся страшный гнев – нечто, присущее Силоне в той же мере, что и ему. Он с яростным криком оттолкнул ее прочь. Она отлетела в вихре кружащихся листьев и исчезла.

Линан облегченно вздохнул – но дыхание застряло у него в горле, когда он услыхал смех Силоны. Сперва он подумал, что звук доносится к нему откуда-то спереди, но затем словно сама роща подхватила смех, и он окружил со всех сторон. Каждое дерево и куст стали отражением ее фигуры, каждая ветка – рукой, каждое дуновение ветра – дыханием ее зловонных легких. Линана охватил страх, и он пронзительно закричал.

Коригана проснулась как от толчка и сразу же поняла, что именно отняло у нее сон. Здесь была ОНА, и Коригана чувствовала ее призрачное присутствие так, словно вампирша стояла над ней. Она вскочила с постели и бросилась к шатру Линана. Караулившие вход Краснорукие шагнули в стороны, пропуская ее. Недостаток света мешал что-либо разглядеть, и она не расслышала ни звука. Ей пришло в голову, что Линан мог и выйти, и эта мысль чуть не ввергла ее в панику. Как же она найдет его? Как ей защитить его от Силоны? И в тот же миг она услыхала женский голос, словно доносящийся откуда-то издалека и произносящий имя Линана. Она ощущала этот звук как лед в голове; по коже у нее побежали мурашки отвращения. А затем она услышала, как совсем рядом голос Линана ответил:

– Ты никогда их не получишь.

В этих словах звучало отчаяние. Идя на голос, она смутно различила на кошме его силуэт.

И снова услыхала голос Силоны, словно доносящийся издалека.

– Чего ты желаешь больше всего, Линан Розетем?

Коригана увидела, что он лежит нагим, и прямо у нее на глазах его явно охватило возбуждение. Она удивилась, что ей стало стыдно за него. Пока она осторожно приближалась, чтобы разбудить его, он оттолкнул от себя кого-то, присутствующего незримо. Силона рассмеялась; звук ее смеха словно бы исходил от всего шатра. Коригана замерла, испуганная больше, чем когда-либо в жизни, и тщетно пыталась побороть свой страх, пока Линан не издал пронзительный крик. Она вдруг перестала бояться за себя и бросилась к нему.

– Линан! Проснись!

Она заключила его в объятия. Он резко сел, борясь с ней, пытаясь ее оттолкнуть. В шатер вбежали сбитые с толку и встревоженные Краснорукие. Они держали факелы.

– Вон! – приказала она. – Оставьте один из факелов и ступайте вон! С ним все будет в порядке!

Часовые без колебаний ушли. Они знали о кошмарах Линана – и видели в них великую болезнь, от которой мог страдать лишь некто великий, – а также знали, что Коригана часто помогала ему.

Она снова повернулась к Линану, пытаясь заставить его лечь.

– Все в порядке, я здесь! Ты в безопасности!

Все его тело содрогнулось. В мерцающем свете факела она увидела, что кожа у него блестит от пота. Глаза его открылись и в ужасе уставились на Коригану.

– Это я, – сказала она как можно более утешающе, пытаясь сохранять спокойствие.

– Силона! – заскулил он и рванулся из ее объятий.

– Нет, это я, Коригана…

– Силона! – произнес он вновь, уже громче, и страх в его голосе терзал сердце Кориганы.

Она схватила его за руки и пустила в ход всю свою силу, об-нявв его и прижав его голову к своей груди.

– Послушай! Слышишь, как бьется мое сердце? У Силоны нет сердца. Я не вампирша. – Он все еще пытался вырваться из ее объятий. – Линан, послушай меня! Я Коригана! Я ТВОЯ королева!

Слова эти сорвались с ее уст прежде, чем она смогла их остановить, и от потрясения Коригана чуть не выпустила принца.

– Это правда, – сказала она больше самой себе, чем Линану. Душу ее наполнила решимость, и, обхватив голову Линана, она поцеловала его в губы. Он перестал вырываться из ее рук. Она открыла глаза и увидела, что ужас в его глазах схлынул и сменился узнаванием.

Он мягко высвободился из ее объятий.

– Коригана? – Линан ошеломленно огляделся вокруг. – Это была ОНА…

Королева опустила руки, не зная, что с ними делать.

– Да, – запинаясь, ответила она. – Я слышала голос и видела, как ты отбивался от нее.

– Что… – Вопрос замер у него на устах, и он отвел глаза, не желая встречаться с ней взглядом.

Коригана тоже не знала, что сказать. С тех пор, как смерть отца сделала ее в тринадцатилетнем возрасте королевой, ей постоянно приходилось делать выбор в пользу укрепления трона и соблюдения интересов своего народа, и делая выбор, она каждый раз видела последствия; но на этот раз она столкнулась с выбором, который мог оказаться самым важным в ее жизни – и все же не знала, какой путь вернее послужит ее трону – а значит, ее народу. Коригана лишь знала, притом с полной уверенностью, что именно этого хотела ОНА, и, сознавая это, она также осознала, что не оставила себе никакого выбора.