Государь - Браун Саймон. Страница 85

– Милорд Амптра, четты! Здесь!

– Где?

– У леса! Они на опушке. По меньшей мере полная рота.

– Что они там делают? – спросила Чариона.

– Насколько я разглядел, спешились и отдыхают.

– Тебя заметили?

В ответ дозорный выдернул стрелу из своей седельной сумки.

– Они попали мне в переднюю луку. – Он покраснел. – Стрела прошла всего в пальце от моего члена.

– Значит, они поскачут к границе, – прикинул Гален. Чариона снова посмотрела на карту и ткнула пальцем в точку между лесом и долиной, после чего подняла взгляд проверить, как это выглядит на настоящем ландшафте.

– Вот. Этот гребень выравнивается. Это единственный прямой путь между лесом и границей.

– На северо-запад, – подтвердил Гален.

Он приказал двум ехавшим позади всадникам скакать строго на запад, пока не обнаружат четтов, и дать ему знать, если они вскочили на лошадей и скачут к границе. Всадники галопом унеслись выполнять приказ.

– Мы их догоним? – спросила Чариона.

– Если двинемся сейчас же, – грубовато ответил он и поднял сжатый кулак, подавая сигнал колонне двигаться рысью. – Что они здесь делают?

– Разведгруппа? – предположила Чариона.

– Так далеко на западе? Только если Линан намерен обойти со своей армией Спарро и идти прямо на Кендру.

– Но так он оставит Спарро и армию Томара прямо у себя в тылу, а Великую Армию Аривы на своем восточном фланге. Это не имеет смысла.

– Ну, если мы захватим живым какого-нибудь четта, то достаточно быстро выясним, в чем тут дело.

– Сперва нам понадобится догнать их, – заметила Чариона. Ей хотелось прибавить прыти, но она знала, что если они это сделают, то запалят лошадей перед встречей с врагом, и тогда уж ничто не помешает тем сбежать. – Вот и говори потом, будто это самый мирный уголок на всем континенте.

Расчленив останки Силоны и отправив их в бивачный костер, Линан принялся готовить погребальный костер для Дженрозы и трех Красноруких. Основание он сложил из мелких веточек и навалил на них все сухие листья и прутья, какие смог наскрести. Затем уложил посередине тело Дженрозы, а Красноруких – по бокам От нее, положил на них еще веток и листьев. Потом он разжег пламя, которое сразу же занялось. Через несколько мгновений огонь пылал так сильно, что ему пришлось отступить на несколько шагов. К утру от погребального костра осталась лишь кучка светло-серого пепла.

Принесшийся из внешнего мира легкий ветерок закружил пепел в смерче, который поднялся над пологом леса и унесся в широкий мир.

Ему было нужно уходить, он знал это. Необходимо вернуться в Даавис. На нем лежала ответственность не только за судьбу одной своей спутницы. Но на сердце у него лежала такая огромная тяжесть, что остальное тело не могло пошевелиться. Когда погиб Камаль, то вместе с ним словно умерло и прошлое Линана; а со смертью Дженрозы у него возникло чувство, что он лишился своего будущего.

Не так уж давно их было четверо. Беглецов, изгнанников, объявленных вне закона. Теперь же те, кто последовал за ним, провозгласили его королем; за ним стояла его храбрая армия, но из четверых спутников остались только он и Эйджер – и Линан не был уверен, что подобная цена стоила того. Зачем бороться за королевство, за какое-то положенное по рождению право, если ценой будет все, что ему дорого?

Он знал ответ и не хотел его слышать, но все равно мысленно услышал его, произнесенный голосом Камаля.

– Долг, – вслух повторил Линан. – Я принц Линан Розетем, сын королевы Ашарны Розетем, сын генерала Элинда Чизела, и я буду королем Гренда-Лира. Я был рожден выполнять свой долг. Ты показал мне это, Камаль. И ты, Дженроза.

Когда он произнес их имена, ему снова захотелось заплакать, но это опозорило бы их. Он взял свой меч и вонзил его глубоко в землю там, где недавно горел погребальный костер. Настанет день – и он вернется забрать его и посидеть там, где Дженроза покинула эту жизнь.

Все слышали ночью жуткие звуки, и утром Рософ столкнулся со страшно трудным вопросом, что же им делать в связи с этим. Сунатай велела ему не ходить за ней, пока не минут три ночи, но что, если ей и другим нужна помощь сейчас? Больше всего ему хотелось приказать своему эскадрону седлать лошадей и рвануть прочь от этого темного, злого леса; но они были Краснорукими и явились сюда, чтобы спасти Белого Волка. Он не мог уйти, и ломая над этим голову, понял, что не может и оставаться здесь, ничего не предпринимая.

Он решил повести в лес половину эскадрона, оставив другую половину в качестве резерва и для охраны лошадей, когда произошли два события, усугубившие его затруднительное положение. Первым оказался темный столб дыма, который четты увидели над деревьями, как только южное небо сделалось достаточно светлым. Насколько мог судить Рософ, источник его находился на много лиг в глубине леса. Он не знал, что именно это означало, но был уверен, что это как-то связано с теми звуками, что были слышны ночью. Вторым событием стал внезапный шум к востоку от главного лагеря. Прибежавшая дозорная сообщила ему, что она выстрелила по всаднику, но тому удалось уйти. Рософ внутренне застонал. Враг обнаружил их местонахождение, а они в нескольких днях скачки от любого прибежища. Он был вынужден принимать решение, которое по всем правилам полагалось бы принимать Сунатай и он иысленно выругал ее за то, что она оставила его в этом сложном положении. Остальные Краснорукие, которые теперь стали пугливыми как лошади посреди степного пожара, выжидающе смотрели на него. Из всех возможных путей, которые стояли перед ним, первоначальное его решение по-прежнему казалось ему наилучшим, хотя теперь он не мог взять с собой половину воинов.

– Мы не можем оставить здесь Белого Волка на милость врагам, – провозгласил он, стараясь унять дрожь в голосе, – Мы – Краснорукие, и мы не подведем его. Я отправлюсь в лес найти короля Линана, Правдоречицу и наших товарищей. С собой я возьму двадцать бойцов. Остальные будут ждать здесь. Возведите заграждение вокруг лошадей. Скоро сюда заявятся враги, но если мы будем храбрыми и сильными, они не смогут нас разбить, а когда я вернусь вместе с Линаном, мы перережем их.

Получив четкий приказ, всадники успокоились. Рософ направил их возводить заграждение, а затем отобрал двадцать самых быстроногих и вошел в лес. Когда вокруг них сомкнулись деревья, Рософ не ощутил того напряжения, которое почувствовал два дня назад, при первой попытке войти в лес. У него не было времени задаваться вопросом, с чего бы это. Он пустился бежать длинной, подскакивающей трусцой, которая, как он надеялся, к концу дня позволит им добраться до источника дыма; двадцать воинов побежали следом за ним.

Когда они углубились в лес, воздух сделался более спертым, стало труднее дышать приходилось часто останавливаться, чтобы передохнуть. Лес вызывал ощущение огромной тюрьмы, и четтам приходилось тяжело из-за невозможности увидеть горизонт и ощутить на лицах дыхание ветра. Перестать думать об этом можно было одним лишь способом: бежать, сосредотачиваться на каждом шаге, на каждом опускании стопы.

А затем, примерно к середине утра, они нашли Линана.

Встреча вышла неестественно обыденной. Долгий миг удивленный Рософ мог лишь таращиться на принца, а Линан, казалось, почти не обратил на них внимания.

– Мы пришли за тобой, – немного нервничая, доложил Рософ. – На опушке ждет эскадрон.

– Целый эскадрон?

– Да, там. – Рософ махнул рукой. – Кроме Сунатай, она пошла раньше нас, а также Правдоречицы и еще двоих.

– Сунатай мертва, – ровным голосом уведомил Линан. – Так же, как и двое ее спутников.

– Мертва?

– Как и Правдоречица.

Краснорукие ахнули. Что могло убить такую могущественную магичку, как Дженроза Алукар? Она ведь была спутницей Белого Волка и первой Правдоречицей в поколении.

– Силона. – Линан словно прочел их мысли. – Она убила их всех.

Краснорукие встревожено заозирались.