Голливудская трилогия в одном томе - Брэдбери Рэй Дуглас. Страница 68

– Угу. – Рой снова засмеялся.

– Но я встретил Ральфа на улице, и шутка не получилась.

– Точно. – Рой тряхнул головой, хохоча над своими проделками.

– Ну вот. Понятное дело, я подумал, будто это ты поставил чертова покойника и отправил мне письмо.

– Одна неувязка. Ты редко говорил со мной об Арбутноте. Допустим, я смастерил покойника, но как быть уверенным, что ты узнаешь беднягу в лицо? А этот тип точно знал, что ты видел Арбутнота много лет назад, верно?

– М-да…

– Чей-то труп под дождем – зачем это, если ты, черт побери, не знаешь, кто перед тобой? Ты рассказывал мне о множестве других людей, с которыми ты встречался в детстве, ошиваясь возле студии. Я бы сделал другого мертвеца – Рудольфа Валентино [175] или Лона Чейни, чтобы ты узнал наверняка. Так?

– Так, – неуверенно согласился я, внимательно посмотрел Рою в лицо и быстро отвел глаза. – Прости. Но черт возьми, это был Арбутнот. Я видел его раз двадцать пять за все время, тогда, в тридцатых. На предварительных показах. И здесь, у входа в студию. Видел его самого и его спортивные машины, с дюжину разных моделей, и еще лимузины, три штуки. А его женщины, несколько дюжин, они всегда смеялись! А когда он раздавал автографы, то незаметно вкладывал в твой блокнот двадцатипятицентовик. Четвертак! В тридцать четвертом! На четвертак тогда можно было купить молочный коктейль, шоколадку и билет в кино.

– Ах вот, значит, какой он был. Неудивительно, что ты его запомнил. Сколько он тебе дал?

– За один месяц – доллар двадцать пять центов. Я был богач. А теперь он лежит в земле там, за стеной, где я был прошлой ночью, верно? Зачем кому-то пугать меня, чтобы я думал, будто его выкопали из могилы и водрузили на лестницу? К чему тратить силы? Мертвец тяжелый, он упал, как железный сейф. Чтобы поднять его, нужны по меньшей мере двое. Так зачем?

Рой надкусил следующий пончик.

– Ага, зачем? Может, кто-то использует тебя, чтобы ты разболтал об этом всему свету. Ты ведь собирался рассказать об этом кому-то еще, правда?

– Мне надо…

– Не надо. Ты выглядишь таким напуганным.

– С чего мне пугаться? Хотя такое чувство, что это не просто шутка, тут есть еще какой-то смысл.

Рой, спокойно жуя, задумчиво смотрел на стену.

– Черт, – наконец произнес он. – Ты утром не ходил смотреть – вдруг тело все еще там? Может, сходим посмотрим?

– Нет!

– Эй, трусишка! Сейчас же день, светло.

– Нет, хотя…

– Эй! – окликнул нас возмущенный голос. – Что вы тут делаете, болваны?!

Мы поглядели с террасы вниз.

Посреди лужайки стоял Мэнни Либер. Неподалеку был припаркован его «Роллс-Ройс»; мотор работал глухо и почти бесшумно, не вызывая ни малейшей вибрации кузова.

– Ну так что? – прокричал Мэнни.

– У нас совещание! – непринужденно заявил Рой. – Мы хотим переехать сюда!

– Что?!

Мэнни оглядел старый дом в викторианском стиле.

– Отличное место для работы, – затараторил Рой. – Здесь будут наши кабинеты, солнечная веранда, поставим карточный столик, пишущую машинку.

– У тебя уже есть кабинет!

– Кабинеты не дают вдохновения. А это… – я обвел подбородком вокруг, принимая эстафету от Роя, – вдохновляет. Вам надо бы переселить всех сценаристов из писательского флигеля! Стива Лонгстрита [176] поселим вон там, в новоорлеанском особняке, пусть пишет сценарий фильма о Гражданской войне. А эта французская булочная? Не правда ли, отличное место, где Марсель Дементон сможет закончить свою революцию? Идем дальше – Пиккадилли: черт возьми, туда засунем всех этих новых английских сценаристов!

Мэнни не спеша поднялся на террасу, краснея от смущения. Он окинул взглядом киностудию, свой «Роллс-Ройс» и, наконец, нас обоих, как будто застукал нас за сараем голыми и с сигаретой во рту.

– Господи, мало того что за завтраком все пошло к чертям собачьим. У меня еще тут два кекса, которые хотят превратить хижину леди Пинкхэм [177] в писательский храм!

– Вот именно! – подхватил Рой. – На этой самой террасе у меня родился замысел самой жуткой мини-декорации в истории кино!

– Хватит гипербол, – отступил Мэнни. – Показывай, что у тебя там!

– Можно воспользоваться вашим «Роллс-Ройсом»? – спросил Рой.

И мы воспользовались.

Пока мы ехали к павильону 13, Мэнни Либер, неподвижно глядя прямо перед собой, произнес:

– Я пытаюсь заставить этот дурдом работать, а вы, ребята, сидите себе на террасе, в кулак свистите. Где, черт побери, обещанное чудовище?! Три недели жду…

– Черт побери, – сказал я, взывая к здравому смыслу, – нужно же время, чтобы из мрака появилось что-то действительно новое. Дайте нам возможность вздохнуть, дайте время на то, чтобы тайное «я» само вышло наружу. Не волнуйтесь. Вот Рой, он замесит глину. И из глины все и возникнет. А пока наш монстр еще скрыт во тьме, понимаете…

– Простите! – отрезал Мэнни, устремив вперед горящий взгляд. – Не понимаю. Даю вам еще три дня! Я хочу видеть монстра!

– А что, если, – вдруг выпалил я, – монстр уже видит вас?! Бог мой! Что, если снять все с точки зрения монстра, выглядывающего из засады?! Камера движется, она и есть монстр, народ пугается камеры и…

Мэнни удивленно посмотрел на меня, прищурил один глаз и пробормотал:

– Неплохо. Камера, хм?

– Да! Камера выползает из кратера. Камера, она же монстр, с пыхтением идет по пустыне, вздымая пыль, распугивая ядозубов, змей, грифов…

– Черт подери! – Мэнни Либер завороженно смотрел на воображаемую пустыню.

– Черт подери! – восхищенно воскликнул Рой.

– Мы поставим на камеру линзу с масляной пленкой, – тараторил я, – добавим клубы пара, тревожную музыку, тени и героя, глядящего прямо в камеру, и…

– А что потом?

– Если я расскажу, то уже не напишу.

– Напиши, напиши!

Мы остановились возле павильона 13. Я выскочил из машины, бормоча:

– О да! Пожалуй, я сделаю две версии сценария: одну – для вас, другую – для себя.

– Две? – вскричал Мэнни. – Зачем?

– В конце недели я вручу вам обе. И вы решите, какая лучше.

Мэнни подозрительно взглянул на меня, так до конца и не выбравшись из «Роллс-Ройса».

– Чушь! Лучший вариант ты напишешь для себя!

– Нет. Я буду стараться изо всех сил для вас. И для себя тоже. По рукам?

– Два монстра по цене одного? Идет! Пиши!

Перед дверью Рой театрально остановился.

– Вы готовы? Приготовьте ваш разум и душу! – сказал он, как пастор, воздев к небу свои прекрасные руки артиста.

– Я готов, черт возьми. Открывай!

Рой распахнул наружную дверь, за ней – внутреннюю, и мы вошли в непроглядную тьму.

– Дай свет, черт возьми! – произнес Мэнни.

– Потерпите, – шепнул Рой.

Мы слышали, как он движется в темноте, осторожно переступая через невидимые предметы.

Мэнни нервно подергивался.

– Почти готово! – нараспев прокричал Рой откуда-то из мрака. – Итак…

Рой включил ветряную машину на медленной скорости. Сначала послышались шелест вроде чудовищной бури, приносящей ненастье с андских вершин, снежные вихри, завывающие на гималайских уступах, ливень над Суматрой, шум ветра в джунглях, дующего в сторону Килиманджаро, крахмальный шелест волн у берегов Азорских островов, крик первобытных птиц, хлопанье перепончатых крыльев, – смешение звуков, от которого мороз драл по коже и мозг словно выпадал из тесного черепа навстречу…

– Свет! – закричал Рой.

И вот над пейзажами Роя Холдстрома забрезжил свет, открывая взору столь нездешние и прекрасные ландшафты, что у вас замирало сердце, страх улетучивался, а затем вы вновь погружались в трепет, когда тени огромными стаями леммингов проносились над микроскопическими дюнами, крошечными холмами и миниатюрными горами, уносясь подальше от смертельной угрозы, уже ощутимой, но еще не явленной.