Рождение империи - Браун Саймон. Страница 20

Через какое-то время некоторые дети, не задумывающиеся о своем месте в этом мире, сделали шаг навстречу юным Кевлеренам. Прошло несколько минут, и уже образовалось пять маленьких групп, затем десять, двадцать… в конечном итоге каждый маленький Кевлерен разговаривал и играл с бедняком – как правило, но не всегда, своего пола. Детей, которых никто не выбрал, а таких оказалось большинство, быстро вывели из комнаты.

Мэддин сам не понимал, что привлекло Кадберна к нему, но уже в первое мгновение их встречи почувствовал, что нашел того, кто станет его самым лучшим другом.

Дед Мэддина потерял своего Избранного во время одной из немногих больших войн между Хамилаем и Ривальдом. Армии, генералы, битвы с десятками тысяч солдат, разграбленные города, борьба за земли и богатые месторождения железа и золота.. Генерал Второй Принц Орбелай Кевлерен попал в окружение, нарвавшись на крупный отряд вражеской кавалерии. Избранный Орбелая погиб, защищая своего господина. Хотя сам Орбелай остался в живых, он не взял себе нового Избранного.

Дед Мэддина сильно изменился и напоминал мертвое дерево – снаружи живое, но с высохшей сердцевиной. Принц помнил, как однажды, когда ему едва исполнилось пять лет, он увидел Орбелая. На лице старика лежала улыбка, однако глаза оставались безжизненными, как у куклы.

Серьезные войны велись между Хамилаем и Ривальдом редко, поскольку за победу Кевлеренам приходилось платить слишком высокую цену – терять тех, кого они любили больше всего на свете.

Мэддин покачал головой и сосредоточил внимание на указе императрицы.

– Я, Лерена Кевлерен, императрица Хамилайская, – прочитал он вслух, – позволяю Генералу Третьему Принцу Мэддину Кевлерену покинуть мой дворец и земли моей империи с целью создания колонии в Новой Земле, в месте под названием Кидан.

Да, подумал Мэддин, Лерена дала высочайшее позволение. Как там говорят: оставь своего незаконнорожденного ребенка и потеряй дом, или ребенка потеряй, а дом сохрани? По крайней мере она хотя бы предоставила ему выбор. Юнара не способна даже на такое.

Принц вновь посмотрел в окно и задумался, какой пейзаж предстанет перед ним в Новой Земле. Мэддин знал, что там много зелени и более теплый климат – об этом рассказал Полома Мальвара. Ссыльный префект поведал многое о своей родине, но большинство описаний остались для принца лишь пустыми словами, а не настоящими пейзажами, цветами, животными, растениями и запахами.

Мэддин вздохнул. Несмотря на печаль, вызванную скорым прощанием с Омеральтом, принц все-таки ощущал некое радостное волнение. Хотя он предпочел бы до конца жизни оставаться в родном городе, его согревала мысль о том, что он может оказать помощь в создании новой колонии. А еще была тяга к приключениям… и немалую роль играла присущая всем Кевлеренам потребность в сотворении нового.

Что самое важное, колония станет надежным убежищем для Алвей и их будущего ребенка. Возможно, вдали от метрополии они даже смогут стать законными супругами. Это будет первый за всю историю империи случай заключения Кевлереном брака за пределами семьи.

Принц свернул указ и положил к другим бумагам, которые собирался взять с собой. Большая часть его имущества останется в замке, принадлежащем его ветви семьи Кевлеренов. Пока Мэддин жив, замок будет считаться собственностью принца, а после создания колонии он попросит привезти из дома свое имущество, которого наберется немного: ведь он не наделен магическими способностями и не нуждается в зверинце и придворных Акскевлеренах.

Если же ему суждено погибнуть, Лерена передаст замок и все, что в нем находится, кому-нибудь из родственников Мэддина.

Принц взял в руки список с именами участников экспедиции, который утром принес Полома. Почти все вакансии уже были заполнены – вплоть до котельщика: одно из новых ремесел, связанных с недавним появлением паровых двигателей. Мэддин интересовался этим изобретением с тех пор, как впервые проехал в паровом экипаже из Омеральта в Сому. Сейчас прокладывались рельсы, ведущие из столицы во все крупные города и к самой границе.

Мэддину хотелось, чтобы полезный транспорт успешно прижился и в новой колонии. В конце концов, в Кидане некому будет управляться с Сефидом, если не считать потенциальных и скромных по возможностям магов-грамматистов вроде Китайры Альбин. Ну, может быть, чуть позже Лерена отправит в ссылку еще кого-нибудь из Кевлеренов – на сей раз такого, кто обладает магическими способностями. Паровые двигатели – важное и перспективное изобретение, оно непременно потребуется для нужд колонии и поможет поселенцам успешно противостоять набирающему силу Ривальду.

Хамилайские шпионы при дворе Ривальда в Беферене разузнали, что ривальдийская колония на Новой Земле называется Сьенна, но так и не смогли выяснить ее точное местонахождение. Полома говорил, что до его ссылки в Кидане ходили слухи о ривальдийском торговом городке на дальнем краю южного берега Новой Земли. Однако он не знал, действительно ли это колония принадлежит Ривальду; неизвестно ему было и то, откуда пришли солдаты, учинившие кровавую бойню перед зданием магистрата.

Раздался стук: дверь в кабинет открылась. На пороге, добродушно улыбаясь, стоял Кадберн.

– Чему ты так радуешься? – спросил Мэддин.

– Пришел Гос. Он желает поговорить с вами.

Принц оживился.

– Желает?..

Улыбка Кадберна стала еще шире. … – В вашей колонии теперь появился боевой командир.

Проснувшись в первый раз, Гэлис ощутила, как холодный зимний воздух обжег легкие, и вздохнула еще глубже. Девушка открыла глаза, повернула голову и почувствовала, как похрустывает снег у нее под подбородком.

Стратег увидела белый склон высокой горы. Казалось, белым стал весь мир, даже небо сделалось каким-то белесым. Несмотря на холод, она почувствовала солнечное тепло на руках и шее.

Гэлис перевернулась на спину. На этот раз ее взгляду предстал другой цвет: красный и потрясающе яркий. Кровь на снегу. Огромные пятна крови. Стратег медленно поднялась на ноги и поглядела по сторонам. Вокруг никого не было. Она проверила, нет ли у нее ран. Девушка чувствовала, что на теле появились какие-то синяки, а мышца плеча растянута, однако порезов или глубоких ран не было. Нет, абсолютно ничего не могло объяснить, откуда взялась кровь.

Гэлис шагнула вперед, споткнулась, упала…

И проснулась во второй раз.

Она снова вдохнула холодный воздух. На мгновение девушке показалось, будто она снова на склоне горы. Когда же глаза привыкли к тусклому свету раннего зимнего утра, Гэлис увидела, что лежит в постели, а одеяло сползло до талии. Руки и грудь от холода покрылись мурашками. Стратег заметила, что окно спальни открыто, а штора развевается на ветру.

Рядом, обхватив подушку, лежала Китайра. Ее дыхание было ровным и спокойным. Гэлис внимательно посмотрела на подругу. Прошлой ночью они поссорились во второй раз.

Ложась спать, Гэлис сказала Китайре, что видела ее вместе с канцлером, и поинтересовалась содержанием их беседы. Китайра попыталась сменить тему разговора, но стратег настояла на своем. На этот раз первой рассердилась Китайра. Ссора была недолгой и бурной, а закончилась тем, что Китайра, не желая обсуждать неприятную ей тему, расплакалась. Гнев Гэлис мгновенно испарился; она извинилась и попыталась успокоить возлюбленную. Они заснули в объятиях друг друга, и теперь, в холодном свете утра, возобновление спора казалось бессмысленным.

Гэлис потянулась к спящей Китайре и поцеловала в щеку. Затем встала с кровати и подошла к окну, чтобы его закрыть. Как раз в этот момент высоко в небе она увидела ворона.

Вот гнусная птица, подумала стратег. Снова этот ночной кошмар…

Нет, уже не кошмар, а нечто другое. Воспоминание, которое Гэлис хранила и прятала в себе так долго, что его возвращение просто ошеломило девушку.

Прижавшись лицом к оконному стеклу, стратег сделала глубокий медленный вдох.

Воспоминание из другого зимнего дня. События четырехлетней давности.