Рождение империи - Браун Саймон. Страница 39

Мэддин тяжело вздохнул и зашагал вперед по палубе.

Он знал, что берег Кидана лежит в тысячах миль отсюда, но ему хотелось посмотреть с носа корабля в том направлении, проверить, удастся ли ему прочитать свою судьбу по звездам…

Поскрипывание корабельной оснастки напоминало дыхание огромного кита. К носовому кубрику вела короткая лестница. Вскоре Мэддин оказался перед бушпритом с трепещущим на ветру парусом, казавшимся белесым пятном на фоне ночной темноты. Знамя, устремленное в будущее. Принц чувствовал, как в спину ему дует юго-восточный ветер, с каждым мгновением унося «Англаф» и всех его пассажиров все дальше и дальше от Хамилая.

Он отошел к левому борту и зашагал к корме; ветер так упорно пытался сбить Мэддина с ног, словно его насылала сама Юнара.

– Не волнуйтесь, ваше высочество, – произнес он вслух. – Я уплываю, и если смогу, то больше никогда не вернусь обратно.

Говоря так, принц понимал, что слова его верны лишь отчасти. Нет, конечно, он будет с чувством ностальгии вспоминать Омеральт, плато, на котором расположен город, горы и озеро… и жизнь в императорском дворце. В конце концов, он все-таки Кевлерен, пусть даже не наделенный даром Обладания. И его место – в столице.

Тем не менее…

Принц остановился и еще раз бросил взгляд через плечо на иосток. Теперь, когда у него над душой не стоит Юнара – или императрица, или даже Паймер, – у него появилось больше возможностей устроить собственную судьбу, а это уже само по себе неплохо.

Мэддин зевнул. Все-таки он устал. Возможно, сейчас ему удастся уснуть. Он пошел дальше, слушая, как его шаги эхом отдаются по палубе.

Сделав несколько шагов, принц остановился. Налетел сильный порыв ветра, надувая пузырем рубашку. Где-то высоко над головой затрещал парус, звучно натянулись ванты. Мэддин отметил про себя, что ему уже стали нравиться звуки на корабле, идущем в открытом море.

А затем он понял, что же именно заставило его остановиться. Принц сделал еще несколько шагов, старательно прислушиваясь. Он уловил лишь звук собственных шагов. А шаги ночного караульного? Они были хорошо различимы, когда он находился в каюте, но почему же их не слышно здесь?..

Мэддин огляделся по сторонам. Единственным человеком на палубе был матрос в рулевой рубке. А где часовой?..

Ветер усилился.

Юнара.

Алвей перекатилась во сне на другой бок и похлопала рукой по холодной простыне. Истосковавшееся по ласкам Мэддина тело заставило девушку проснуться. Алвей заморгала: на мгновение ей показалось, что она все еще находится в Омеральте.

– Мэддин!..

Звук собственного голоса разбудил ее окончательно.

Представив, как вокруг корабля плещется холодное море, девушка невольно вздрогнула и плотнее закуталась в грубое одеяло.

– Ой!.. – вскрикнула она от неожиданности, когда ребенок сильнее зашевелился у нее в животе. – Я тоже по нему соскучилась, – сказала Алвей вслух.

Так где же Мэддин? Наверное, бродит по палубе или о чем-то беседует с Кадберном. Полюбить принца – все равно что полюбить человека, у которого уже есть две жены. Герцогиня и Кадберн. Вытеснить герцогиню было легко: Юнара считала Мэддина своей собственностью, но никогда по-настоящему не любила его – во всяком случае, не любила так, как любила Алвей. Иное дело Кадберн. Горе тому, кто посмеет вмешаться во взаимоотношения Кевлерена и его Избранного…

В итоге именно Кадберн лучше всего понимал то затруднительное положение, в котором она оказалась. Алвей относилась к нему с огромной симпатией; в отношениях всех троих царила некая гармония, которая нравилась девушке.

Алвей услышала, как кто-то идет к их каюте.

– Он возвращается к нам, – успокоила она ребенка. У двери каюты шаркающие шаги стихли.

– Мэддин! – тихо позвала девушка. – Возвращайся ко мне в кроватку, дорогой. Мне без тебя холодно.

Принц ничего не ответил, но за дверью снова послышалось шарканье.

– Да заходи же! – сказала Алвей. Потом она тихо хихикнула: ей захотелось немного подразнить Мэддина. – Вот погоди, заведу себе нового любовника, который будет знать, что нужно делать с такой женщиной, как я…

Дверь открылась. Алвей скорее ощутила, чем увидела, как в двери показался силуэт Мэддина.

– Я знала, что это на тебя подействует, – со смехом произнесла она.

Мэддин ничего не сказал.

– Прости, я тебя обидела… – начала девушка и неожиданно смолкла. Она почувствовала, что что-то не так, и натянула одеяло до подбородка. – Мэддин?..

– Мэддин, – эхом прозвучал незнакомый низкий голос.

– Ты кто? – резко спросила она.

– Мэддин, – ответил неизвестный и подошел поближе к кровати. Алвей ощутила, что от него пахнет морем.

– Кто ты?! – вскрикнула она.

Мужчина нагнулся к ней и, прежде девушка успела что-либо сделать, с силой ударил ее по рукам. Боль была такой сильной, что она даже не могла закричать. Второй удар пришелся по подушке. Алвей лягнула нападавшего ногой, но одеяло помешало дотянуться до противника. Третий удар угодил ей в голову.

Девушка слышала чьи-то голоса, крики и с какой-то отстраненностью поняла, что это кричит она сама. Хотя ударов больше не последовало, Алвей чувствовала себя так, словно ее череп раскололся на две половинки и из него постепенно вытекает сознание.

Свет.

Веки девушки дрогнули. Размытые очертания фонаря. И лицо. Мэддин. Он смотрит на нее своим нежным взглядом. Как я его люблю.

Свет начал тускнеть. Алвей попыталась что-то сказать возлюбленному, но не смогла произнести ни слова.

Кадберн навалился на незнакомца, прижав его к палубе. Он слышал, как Мэддин выкрикивал имя Алвей, и надеялся, что ничего плохого не случилось. Кто-то требовательно поинтересовался, что происходит. Кадберн узнал голос капитана Авьера.

– Напали на Алвей Селфорд! – крикнул Акскевлерен. – Быстрее приведите к ней корабельного врача! И, черт возьми, принесите лампу!..

Он слышал, как подошли другие люди, разобрал голоса и топот бегущих ног. Противник Кадберна изловчился, высвободил одну руку и ударил Избранного по лицу.

– Мэддин!.. – выкрикнул он.

– Чтоб ты сдох! – прошипел Кадберн и резко ударил негодяя головой в лицо. Тот обмяк, но Акскевлерен на всякий случай продолжал крепко держать его.

Зажегся свет, и Кадберн увидел, что противник находится в бессознательном состоянии; из его разбитого носа струилась кровь.

Избранный узнал его: это был один из членов корабельной команды. Пошатываясь, Кадберн поднялся на ноги. Вокруг столпились матросы.

– Это Клазьер!.. – закричал один из них. – Клазьер, будь он неладен!

Авьер приказал матросам разойтись. Затем он зажег фонарь и поднес его к лицу Клазьера.

– Я не понимаю… – начал капитан.

Кадберн, не обращая на него внимания, повернулся к кровати. На ее краю сидел Мэддин, держа на руках Алвей. Подушка и одеяло были залиты кровью. Кадберн увидел, что глаза девушки закатываются: она не могла сфокусировать взгляд.

Ее веки дрогнули. Мэддин продолжал звать любимую по имени. Кто-то оттолкнул Кадберна. Над кроватью склонился невысокий человек с редкими темными волосами.

– Я – доктор Вайлен, – сказал он Мэддину. – Позвольте мне осмотреть вашу женщину.

Принц кивнул и отошел в сторону.

– Когда ей пора рожать? – спросил врач, поднимая правое веко Алвей и щупая ее пульс.

– Со дня на день, – ответил Мэддин. Подошел Кадберн и положил руку на плечо своему господину.

Доктор внимательно осматривал рану на голове Алвей.

– Чем это сделали?..

Находившиеся в каюте мужчины огляделись по сторонам. Кадберн первым увидел под кроватью металлический прут, поднял его и протянул врачу. Тот что-то проворчал и бросил железяку обратно на пол.

– Что с ней? Она поправится? – спросил Мэддин. Вайлен поднял глаза. Лицо его было мертвенно бледным.

– Мне очень жаль, ваше высочество. Это агония. Медицина здесь бессильна.

– Нет, – угрюмо произнес Мэддин.

– Удар по голове был…