Журнал «Если», 1997 № 09 - Киреев Ардалион. Страница 35

Лицо Парнишки перекосил нестерпимый ужас. Он попятился назад, споткнулся; теперь ему вряд ли удастся спастись.

Глава 12

Что-то сверкнуло в воздухе над Вилом, и у него онемели ноги. Он упал в нескольких шагах от того места, где застыл Парнишка, и сразу же попытался подняться. Но это оказалось совершенно безнадежным делом. Он выплюнул кровь изо рта, и к нему вернулась способность рационально мыслить. Кто-то выстрелил в него из парализующего пистолета.

Вокруг не смолкали крики, и люди пятились от него, неуверенные в том, что его вспышка ярости прошла. Волейбольный матч прервался, свет сверко-мяча перестал меняться. Вил потрогал нос: кровь шла, но кости остались целы.

Когда Бриерсон перекатился на спину и привстал, опираясь на локти, шум смолк.

Стив Фрейли направился к нему, широко улыбаясь.

— Ну и ну, инспектор. Немножко увлеклись? Я думал, вы куда более хладнокровны. Вы лучше других должны понимать, что нам необходимо забыть о старых обидах.

Чем ближе подходил к нему Фрейли, тем труднее становилось Вилу смотреть ему в лицо. В конце концов он сдался и опустил голову. За спиной президента он увидел Парнишку, блюющего в траву.

Фрейли подошел совсем близко к лежащему на траве Бриерсону, который теперь не видел ничего, кроме его спортивных туфель. Интересно, подумал Вил, что бы я почувствовал, получив удар ногой в лицо, — он почему-то был уверен, что Стив думает о том же самом.

— Президент Фрейли. — Голос Елены доносился откуда-то сверху. — Я с вами совершенно согласна по поводу старых обид.

— Да. — Фрейли отступил на пару шагов. Когда президент снова заговорил, Вилу показалось, что он смотрит вверх. — Благодарю вас за то, что вы оглушили его, мисс Королева. Даже к лучшему, что все произошло именно так. Мне кажется, пришло время понять, кому вы можете доверять, а кому нет.

Елена не ответила. Прошло несколько секунд. Вокруг Вила возобновились разговоры. Он услышал приближающиеся шаги и голос Тюнка Блюменталя.

— Мы только хотим, чтобы он отошел в сторонку, Елена. Дай ему возможность воспользоваться ногами, ладно?

— Договорились.

Блюменталь подхватил его за плечи. Оглянувшись, Вил увидел, что Рохан Дазгубта взял его за ноги. Однако он ощущал только прикосновение рук Блюменталя — ноги, казалось, ему больше не принадлежат. Вдвоем Блюменталь и Рохан оттащили Вила в сторону от толпы и света. Для хрупкого Рохана ноша оказалась слишком тяжелой. Каждые несколько шагов зад Вила стукался о землю; он слышал звук, но ничего не чувствовал.

Наконец, вокруг стало совсем темно. Они опустили его на землю, прислонив спиной к большому камню. Волейбольные площадки и костры превратились в отдельные маяки света в океане мрака. Блюменталь присел на корточки рядом с Бриерсоном.

— Как только почувствуешь покалывание в ногах, я советую тебе, Вил, сразу попытаться ходить. Тогда боль будет значительно меньше.

Вил кивнул. Это был стандартный совет, который давался людям, пострадавшим от парализующего выстрела.

— Боже мой, Вил, что произошло? — любопытство в голосе Рохана смешалось со смущением.

Бриерсон глубоко вздохнул; угольки его ярости еще продолжали тлеть.

— Ты ведь никогда не видел, Рохан, чтобы я терял самообладание, не правда ли?

Мир стал таким пустым. Все, кого он любил, исчезли… и их место в душе Вила занял гнев, какого он до сих пор еще не знал. Он покачал головой, он и не думал, насколько сильно может мешать жить ненависть.

С минуту они сидели молча. В ногах Вила началось крайне неприятное покалывание. Никогда ему не приходилось видеть, чтобы последствия парализующего удара улетучивались так быстро; наверняка это еще одно достижение выстехов. Он с большим трудом перекатился на колени.

— Посмотрим, смогу ли я ходить, — пробормотал он. И поднялся на ноги, опираясь на плечи Блюменталя и Дазгубты.

Они медленно двинулись по тропинке, уходящей вниз, в сторону от большой лужайки, где проходила вечеринка. Крики и смех постепенно стихли, и вскоре самым громким звуком стал стрекот насекомых.

Сначала Вилу приходилось сильно опираться на Блюменталя и Рохана. Ноги казались бесполезными обрубками, коленные суставы плохо слушались. Через пятьдесят метров он снова обрел способность ощущать камешки на тропинке и уже мог выбирать место, куда лучше поставить ногу.

Они прошли несколько сотен метров на восток. Постепенно координация движений восстановилась, и Вил смог шагать без посторонней помощи, лишь изредка спотыкаясь о небольшие камешки и корни деревьев.

Тропинка начала отклоняться к югу, к голым скалам, которые шли вдоль гряды холмов. Снизу доносились невнятные вздохи и плеск воды. Это вполне могло бы быть озеро Мичиган в спокойную ночь. Не хватало только комаров, чтобы он почувствовал себя совсем как дома.

Долгое молчание прервал Блюменталь:

— Вы были одним из моих любимых героев, Вил Бриерсон.

Вил почувствовал, что выстех улыбается.

__ Что?

— Да. Вы и Шерлок Холмс. Я читал все романы, которые написал ваш сын.

«Билл написал… обо мне?» ГринИнк сообщил Вилу, что его сын стал писателем, но Бриерсон так и не успел посмотреть, что представляют собой его произведения.

— Сами приключения были вымыслом, но вы всегда оставались главным героем. Ваш сын писал романы, сделав предположение, что Дерек Линдеманн не сумел заманить вас в пузырь. Он написал почти тридцать романов; ваши приключения продолжались вплоть до конца XXII века.

— Дерек Линдеманн, — спросил Дазгубта. — Кто… А, теперь понятно.

Вил кивнул.

— Да, Рохан. — Паршивый Дерек Линдеманн… Парнишка. — Тот тип, которого я пытался сейчас убить.

В этот момент собственная ярость показалось Вилу бессмысленной. Он печально улыбнулся в темноте. Подумать только — Билли придумал ему искусственную жизнь вместо той, которой его лишили. Видит Бог, он обязательно прочитает эти романы!

Вил посмотрел на выстеха.

— Я рад, что вам доставили удовольствие мои приключения, Тюнк. Полагаю, вам удалось перерасти это детское увлечение. Кажется, вы занимались строительным бизнесом?

— Да, вы совершенно правы. Но если бы я захотел стать полицейским, это было бы очень трудно сделать. Во второй половине XXII столетия на миллион населения приходилось менее одного полицейского. А в сельских местностях и того меньше. Преступления стали невероятно редкой штукой.

Вил улыбнулся. У Блюменталя был странный акцент — он почти напевал, что-то среднее между шотландским и американо-азиатским диалектами. Никто из выстехов так не говорил. Во времена Вила разница в произношении становилась все менее заметной; средства коммуникации и быстрота передвижения окончательно размыли границы. Блюменталь вырос в космосе, в нескольких днях пути от Земли.

— Кроме того, мне больше хотелось строить, чем защищать людей. В начале XXIII века мир изменялся невероятно быстро. Могу побиться об заклад, что за первое десятилетие XXIII века было сделано больше технических изобретений, чем за все предыдущие столетия вплоть до XXII. Вы знаете, что я покинул цивилизацию последним?

Вил читал об этом в записях Елены. Тогда разница в несколько лет не показалась ему существенной.

— Вы вошли в стасис в 2210 году?

— Именно. Передо мной была только Делла Лy — в 2202 году. Нам не удалось найти никого, кто оказался бы ближе к Своеобразию, чем она.

— Вы, наверное, самый могущественный из них всех, — тихо про-говорил Рохан.

— Должен быть… возможно. Однако, на самом деле, я вовсе не стремился отправляться в путешествие. Я был более чем счастлив там, где находился. У меня не возникало ни малейшего намерения прыгать в будущее или становиться основоположником новой религии, и в мои планы не входила организация хитроумных махинаций на рынке ценных бумаг… Ох, простите меня, Рохан Дазгубта, я…

— Все нормально. Мы с братом пострадали от собственной жадности. — Они прошли несколько шагов молча, но потом любопытство победило, и Рохан спросил: — Так значит вас выбросили из вашего времени так же, как и Вила?