Алиби - Браун Сандра. Страница 67

– А в чем же?

– Ты умна.

– О, весьма! Кроме того, я люблю животных и вежлива со старшими.

– Ты веселая.

– А еще у меня спокойный, выдержанный характер.

– Ты покладиста, чистоплотна и, должно быть, замечательный врач.

– Я чувствовала, что в детстве ты был бойскаутом!

– Что было, то было… так о чем я? Ах да, у тебя очень красивые груди!

– Ты же говорил, что дело не в физической привлекательности.

Вместо ответа Хэммонд наклонился и крепко поцеловал Юджин. Когда он наконец отстранился, лицо у нее было хмурым, и это напугало его.

– Что случилось?

– Тебе надо быть очень осторожным!

– Никто никогда не узнает, что я был у тебя. Но Юджин покачала головой:

– Нет, я не об этом.

– А о чем?

– Смотри, как бы я не влюбилась в тебя, Хэммонд! Как же тогда ты сможешь потребовать для меня обвинительный приговор?

Среда

Глава 22

– Спасибо, что согласились принять меня. Прокурор Мейсон указал Стефи Манделл на кресло.

– У меня только одна минута, Стефи! – прогрохотал он. – Что у тебя за дело?

– Я пришла по поводу дела Петтиджона.

– Я так и понял. Что-нибудь случилось? Последовавшая пауза была тщательно рассчитана и неоднократно отрепетирована.

– Мне не хотелось бы беспокоить вас, поскольку эта проблема скорее наша, внутренняя, – произнесла наконец Стефи, продолжая разыгрывать нерешительность. – И все же…

– Что за проблема? – не сказал, а словно в колокол ударил прокурор. – Ты, наверное, имеешь в виду Хэммонда и детектива Смайлоу – этих двух бойцовых петухов? Они что, сцепились?

– Нет, здесь как раз все более или менее нормально, – ответила Стефи. – Несколько раз они, правда, поспорили, но до настоящей перестрелки дело не дошло. Нет, не волнуйтесь, шеф, с этим я справлюсь. Тут другое… Меня беспокоит отношение Хэммонда к этому расследованию, – выпалила Стефи.

Мейсон нахмурился:

– В каком смысле?

– Он… он ведет себя как-то безразлично, индифферентно… – Стефи нарочно мямлила, словно с трудом подбирая слова. – Ну, вы понимаете…

– Ни черта я не понимаю! – Мейсон откинулся на спинку кресла и, опустив на стол сцепленные руки, посмотрел на нее. – Я в это просто не могу поверить, Стефи. Дело Петтиджона – это именно то, что необходимо ему для карьеры. Да Хэммонд должен просто землю рыть!

– Я тоже так думала! – воскликнула Стефи. – Я ожидала, что Хэммонд вцепится в Смайлоу мертвой хваткой и не отпустит до тех пор, пока детектив не соберет достаточно улик, чтобы с ними можно было выходить на большое жюри. Я думала, он начнет готовиться к процессу чуть не с первого дня, потому что в этом деле есть все, что Хэммонд обожает – сложность, интрига, общественная значимость, возможность отличиться, наконец. Но на деле… – Она растерянно развела руками. – Вот почему я пришла к вам, шеф. Я просто не знаю, как быть. Такое впечатление, что Хэммонда все это не интересует. Каждый день именно я информировала его о ходе следствия, хотя, по идее, он должен был сам узнавать у Смайлоу, как идут дела. Я держала его в курсе всех версий, рассказывала о том, какие из них кажутся Смайлоу наиболее перспективными, а какие – нет, но ко всем моим сообщениям Хэммонд относился с каким-то странным безразличием…

Мейсон задумчиво потер щеку.

– Ну и что из этого следует? – спросил он.

– Я не знаю, что из этого следует, – ответила Стефи голосом, в котором в точно рассчитанной пропорции смешивались раздражение и растерянность. – Я знаю только, что он какой-то не такой, и мне нужен ваш совет. В конце концов, я в этом деле играю вторую роль, и по чисто этическим соображениям мне не хотелось бы превышать свои полномочия и выполнять работу Хэммонда. Пожалуйста, подскажите мне, как быть…

Монро Мейсону было уже под семьдесят, и исполнять тяжелую, однообразную работу окружного прокурора ему было уже не так легко, как раньше. В последние несколько лет он все чаще и чаще перекладывал часть своих обязанностей на плечи молодых и энергичных помощников и заместителей, помогая им по мере необходимости советом или делясь опытом. Вместе с тем он никогда не заглядывал им через плечо и не давал прямых указаний, предоставляя возможность каждому проявить свои способности. О скорой отставке Мейсон думал, пожалуй, даже с удовольствием. Он обожал гольф и рыбалку и рассчитывал, что, уйдя на покой, сможет полностью отдаться любимым занятиям.

Но Мейсон не случайно на протяжении почти четверти века занимал кресло окружного прокурора. Его проницательность и интуиция обнаружились рано, а с годами к ним прибавились мудрость и опыт. Мейсон всегда знал, или, вернее, чувствовал, когда кто-то был с ним не до конца откровенен или чего-то недоговаривал, и стремился докопаться до правды.

На это и рассчитывала Стефи, когда обдумывала свой разговор с прокурором.

– Ты вот что, Стефи, – сказал Мейсон, тщетно стараясь приглушить свой трубный голос, – по-моему, ты что-то скрываешь. Ты действительно не знаешь, что беспокоит Хэммонда?

Стефи притворно заерзала в кресле и прикусила губу.

– Кажется, я сама загнала себя в угол…

– Ты не хочешь говорить плохо о человеке, с которым работаешь?

– Д-да, что-то в этом роде.

– Что ж, я тебя понимаю. Больше того, я очень рад, что ты проявляешь такую лояльность в отношении Хэммонда, но это дело вызовет слишком большой резонанс, чтобы мы могли позволить себе сантименты. И если Хэммонд манкирует…

– О нет, я вовсе не это имела в виду, – поспешно возразила Стефи. – Хэммонд знает, что такое долг, лучше многих, но… Образно говоря, мяча он не уронит, но и бежать в полную силу не может или не хочет. Вероятнее всего – последнее…

– И ты знаешь – почему?

Стефи пожала плечами.

– Каждый раз, когда я заговаривала с ним на эту тему, он реагировал так, словно ему наступили на больную мозоль. Хэммонд стал обидчивым и раздражительным, и с ним очень трудно иметь дело. – Она сделала вид, что задумалась, потом добавила:

– Вообще-то у меня есть кое-какие соображения, но я не уверена…

– Выкладывай! – поторопил Мейсон.

И снова Стефи замешкалась, хотя ответ у нее был давно готов.

– В настоящий момент главным подозреваемым по делу об убийстве Петтиджона является некая Юджин Кэрти. Это умная, образованная женщина, которая сумела добиться определенных высот в своей карьере специалиста-психолога. Кроме того, она не лишена чисто женской привлекательности и…

Мейсон захохотал так, что в кабинете едва не вылетели стекла.

– Ты думаешь, Хэммонд влюбился в нее?

– Конечно, нет! – Стефи тоже улыбнулась.

– Но ведь ты почти открытым текстом сказала, что именно мисс Кэрти отрицательно влияет на Хэммонда!

– Я предполагаю что-то в этом роде, но это не обязательно так. Одно я знаю наверняка: Хэммонд ведет себя странно, и поэтому я пришла к вам за советом. В конце концов, вы знаете его чуть не с самого рождения, знаете, в какой семье он рос, как был воспитан…

– В его семье всегда уважали традиции.

– Как я понимаю, Хэммонд – коренной чарлстонец и южанин до мозга костей. Законы джентльменства, славное наследие героических предков и все такое… – Стефи покачала головой. – Насколько мне известно, он вырос в консервативной семье, где авторитет отца был непререкаемым. Мужчина должен быть рыцарем, защитником – подобные представления он впитал, наверное, с молоком матери…

Мейсон немного подумал.

– Ты боишься, что Хэммонд дрогнет, если обстоятельства вынудят его потребовать смертного приговора для молодой, обаятельной женщины?

– Это только мое предположение… – Стефи опустила глаза, словно почувствовав облегчение оттого, что роковые слова произнесла не она. На самом же деле она исподтишка наблюдала за Мейсоном, задумчиво покусывая нижнюю губу. Так прошло несколько томительных секунд, на протяжении которых Стефи с жадностью ловила малейшие признаки того, что избранная ею стратегия была успешной, но лицо прокурора оставалось непроницаемым.