Искатель. 1961-1991. Антология - Привалихин Валерий. Страница 50

Но прежде чем я достиг этой тихой пристани, мне суждено было почувствовать, что я все же являюсь частицей рода человеческого и что нет возможности совсем порвать узы, связующие нас с себе подобными.

Я уже заканчивал сборы по переезду в мой новый дом, как вдруг однажды вечером я услышал грубый голос моей хозяйки, которая кого-то радостно приветствовала. А вскоре легкие и быстрые шаги прошелестели мимо двери моего кабинета, и я понял, что новая соседка заняла свою комнату. Итак, опасения оправдались, мои научные занятия были поставлены под угрозу из-за вторжения этой женщины. И я мысленно дал себе клятву, что вечер следующего дня я встречу на новой квартире, в тиши своего кабинета, вдали от мирских помех.

На другой день я, как обычно, встал очень рано и был удивлен, увидев из окна мою новую соседку, которая, опустив голову, шла узкой тропинкой со стороны болот. В руках она несла охапку диких цветов. Это была высокая девушка, в облике которой чувствовались изящество, утонченность, резко отличавшие ее от обитателей наших мест Она быстро и легко прошла по тропинке и, войдя через калитку в дальнем конце сада, села на зеленую скамью перед моим окном. Рассыпав на коленях цветы, она принялась приводить их в порядок. Я увидел величавую, красиво посаженную головку девушки и вдруг понял, что она необыкновенно прекрасна. Ее лицо, овальное, оливкового цвета, с черными блестящими глазами и нежными губами, было скорее испанского типа, чем английского. С обеих сторон ее грациозной царственной шейки спадали из-под широкополой соломенной шляпы два тугих локона иссиня-черных волос Правда, меня удивило, что ее ботинки и подол юбки свидетельствовали о долгой ходьбе по болоту, а не о краткой утренней прогулке, как вначале подумал. Легкое платье девушки было в пятнах, мокрое, на подошвах ботинок налип толстый слой желтой болотной почвы. Лицо казалось усталым, сверкающая красота юности была затуманена тенью внутренних переживаний. И вот, пока я разглядывал ее, она вдруг разразилась рыданиями и, отбросив цветы, быстро вбежала в дом.

Как я ни был рассеян, как мне ни был противен окружающий мир, меня вдруг охватил внезапный порыв сочувствия и симпатии при виде этой вспышки отчаяния, потрясшей странную «прелестную незнакомку. Я снова склонился над книгами, но мои мысли все время возвращались к гордо и четко очерченному лицу моей соседки, опущенной головке, испачканному платью, к горю, которое чувствовалось в каждой черточке ее лица.

Я снова и снова заставал себя за тем, что стою у окна и высматриваю, не появится ли она опять.

Миссис Адамс, моя хозяйка, обычно приносила завтрак ко мне в комнату, и я очень редко разрешал ей прерывать течение моих мыслей или отвлекать мой ум праздной болтовней от более серьезных дел. Но в это утро она вдруг обнаружила, что я готов слушать ее россказни, и она охотно стала говорить о нашей прелестной гостье.

— Звать ее Ева Камерон, сэр, — сказала она, — но кто она такая и откуда появилась, я знаю не больше вашего. Может быть, она приехала в Киркби-Мальхауз по той же причине, что и вы, сэр.

— Возможно, — заметил я, не обращая внимания на замаскированный вопрос. — Только думаю, что вряд ли Киркби-Мальхауз мог бы предоставить молодой леди какие-нибудь особенные развлечения.

— Здесь бывает весело, когда начинается ярмарка, — сказала миссис Адамс. — Но может быть молодая леди нуждается в отдыхе и укреплении здоровья?

— Весьма вероятно, — согласился я, размешивая кофе, — и несомненно, кто-либо из ваших друзей посоветовал ей обратиться в поисках того или другого к вам и вашему уютному домику.

— Нет, сэр! — воскликнула она. — Тут-то вся и загвоздка. Леди только что прибыла из Франции, как она узнала обо мне, я просто не приложу ума. Неделю тому назад ко мне заявляется мужчина, красивый мужчина, сэр и джентльмен — это было видно с одного взгляда «Вы миссис Адамс? — говорит он. — Я сниму у вас помещение для мисс Камерон Она приедет через неделю» — так он сказал. И затем исчез, даже не интересуясь моими условиями. А вчера вечером приехала и сама леди — тихонькая и удрученная. У нее французский акцент. Но я заболталась, сэр! Мне нужно пойти заварить чаю, ведь она, бедняжка, наверно, почувствует себя такой одинокой, проснувшись в чужом доме.

Глава II

Я НАПРАВЛЯЮСЬ К ГАСТЕРОВСКОМУ БОЛОТУ

Я еще завтракал, когда до меня донеслись грохот посуды и шум шагов моей хозяйки Она направлялась к своей новой жилице. А спустя мгновение миссис Адамс, пробежав по коридору, ворвалась в мою комнату с воздетыми руками и испуганным взглядом.

— Господи боже мои! — кричала она. — Уж простите, что обеспокоила вас, сэр, но я так перепугалась из-за молодой леди: ее нет дома.

— Как так, — сказал я, — вон она где. — Я поднялся со стула и взглянул в окно. — Она перебирает — цветы, которые оставила на скамейке.

— О сэр, поглядите-ка на ее ботинки и платье, — с негодованием воскликнула хозяйка. — Хотелось бы мне, чтобы здесь была ее мать, очень хотелось бы. Где она пропадала, я не знаю, но ее кровать не тронута.

— Очевидно, она гуляла. Хотя время было, конечно, не совсем подходящим, — ответил я.

Миссис Адамс поджала губы и покачала головой. Но пока она стояла у окна, девушка с улыбкой взглянула вверх и веселым жестом попросила открыть окно.

— Вы приготовили мне чаю? — спросила она ясным и мягким голосом с легким французским акцентом.

— Он в вашей комнате, мисс.

Мисс Камерон собрала цветы в подол, и через мгновение мы услышали по ступенькам ее легкую эластичную походку. Итак, эта удивительная незнакомка бродила где-то всю ночь. Что могло заставить ее покинуть свою уютную комнату и отправиться к этим мрачным холмам, открытым всем ветрам? Было ли это только следствие неугомонного нрава, любви к приключениям? А может быть, это ночное путешествие имело более веские причины?

Расхаживая взад и вперед по комнате, я думал о склоненной головке, скорбном лице и о диком взрыве рыданий, подсмотренном мною в саду. Значит, ночная прогулка, какова бы ни была ее цель, не допускала мысли о развлечении. И все же, идя домой, я слышал ее веселый звонкий смех и голосок, громко протестующий против материнской заботы, с которой миссис Адамс настаивала, чтобы она тут же сменила испачканное платье. Мои ученые занятия приучили меня разрешать глубокие и серьезные проблемы, а тут «передо мной оказалась столь же серьезная человеческая проблема, которая в данный момент была недоступна моему пониманию.

В то утро я вышел на прогулку по болотам. На обратном пути, когда я поднялся на холм, возвышающийся над нашей местностью, я вдруг увидел среди скал мисс Камерон. Она поставила перед собою легкий мольберт с прикрепленной бумагой и готовилась писать красками великолепный ландшафт скал и поросшей вереском местности расстилавшейся перед нею. Наблюдая за девушкой, я увидел, что она беспокойно озирается. Рядом со мною была впадина, заполненная водой, и я, зачерпнув крышкой своей фляжки воду, подошел к девушке.

— Мне кажется, вам сейчас необходимо это, — сказал я, снимав фуражку и улыбаясь.

— Спасибо, — ответила она, заполняя водой свою баночку. — Я как раз разыскивала воду.

— Я имею честь говорит с мисс Камерон? — спросил я. — Я ваш сосед. Моя фамилия Эппертон. В этих диких краях приходится знакомиться без помощи посредников: ведь иначе мы никогда не смогли бы познакомиться.

— О, значит, вы тоже живете у миссис Адаме! — воскликнула девушка. — А я думала, что тут нет никого, кроме местных крестьян.

— Я приезжий, как и вы, — ответил я. — Веду научную работу и приехал сюда в поисках покоя и тишины.

— Да, здесь действительно тихо, — сказала она, оглядывая огромные пространства, поросшие вереском. Только одна-единственная тоненькая полоска серых домиков была видна в отдалении.

— И все же здесь недостаточно тихо, — ответил я, — смеясь. — И потому мне приходится переселиться в глубь этой болотистой местности для моей работы требуется полный покой и уединение.