Искатель. 1961-1991. Выпуск 3 - Лукин Евгений Юрьевич. Страница 60

Он выслушал меня с полным равнодушием.

— Разрешите мне сесть,— попросил он.

Получив разрешение, опустился на выскочившее от­куда-то из стены сиденье и долго молчал, как бы соби­раясь с силами.

— Что вас интересует?

— Почему вы все на одно лицо?

Ангел удивленно поднял голову.

— Простите?

Пришлось разжевать.

— Я понял ваш вопрос, — вежливо прервал он меня. — Мы кажемся вам одинаковыми. Но, видите ли… Мы тоже разные, только не в такой степени, как вы. Что вас еще интересует?

— Почему отозвали наблюдателей? Из каких таких этических соображений?

Он ответил не сразу.

— Ври быстрей, — процедил я.

Ангел как-то печально посмотрел на меня и стал вдруг удивительно похож на Гришку.

— Я не имею целью неправильно вас информировать, — сдержанно проговорил он. — Некоторые понятия являются труднопереводимыми…

— Ничего-ничего, — зловеще подбодрил я. — Ты знай переводи. Разберемся как-нибудь…

— У вас бы это назвали плебисцитом, — после некоторого колебания сообщил он.

— Чем-чем?

— Плебисцитом, — повторил он. — Около четверти населения нашей планеты возразили против наблюдений такого рода…

— Ага… — сообразил я. — Проголосовали, значит… А устройство зачем оставили? Ну, то, которое Гришка потом ликвидировал! На всякий случай?

— Видите ли… Некоторое время сохранялась вероятность, что наблюдения возобновятся, и…

— Кнопку нажать? — перебил я.

— Нет, — вздрогнув, отозвался он. — Пожалуйста, не надо…

— Тогда кончай врать! Говори, зачем наблюдали! Только быстро! Напасть хотели?

На секунду лицо у пожилого ангела стало… даже не знаю… надменным, что ли?

— В отличие от вас, — сказал он, — мы не прибегаем к оружию.

— Ах, не прибегаете… А это?

— Это не оружие, — возразил он, взглянув на предъявленный ему ярко-оранжевый пистолет. — Оно не уби­вает.

— Не убивает… Да такой штукой весь штаб противника в шесть секунд можно перещелкать!

— Вы выяснили все, что хотели? — тусклым голосом спросил пожилой.

— Нет! — яростно бросил я. — Не выяснил! Если вы все такие чистенькие, такие все хорошие… чего ж от вас Гришка-то сбежал?

Ответом мне было молчание. Бесконечно повторяющийся мушиный звон аварийного сигнала, казалось, отчитывает время. Наконец пожилой ангел поднял на теня темные, словно провалившиеся глаза.

— Если у вас больше нет вопросов, — негромко проговорил он, — то я готов сообщить наше единственное условие. Вы не препятствуете возвращению наших людей на корабль и даете нам время покинуть планету.

Так. Кажется, Миньку Бударина берут за глотку. Ну-ну… Посмотрим, как это у них получится…

— Вы не учитываете одного, — добавил пожилой, обеспокоенно глядя, как я постукиваю пальцами по пульту в сантиметре от черной кнопки. — Недалеко отсюда расположен ваш населенный пункт. В случае ликвидации корабля ему будет нанесен значительный ущерб…

Пальцы мои подпрыгнули и сами собой поджались в кулак. Вот это он меня подсек!.. Врет, говорил я себе. Уж больно глаза честные… Конечно, врет!.. Гришка ведь рассказывал: вспышка. Неяркая вспышка. Хотя… Он же еще отходил на безопасное расстояние… А корабль-то — вон какая махина… Значит, все-таки… Я представил, как холодное белое пламя беззвучно слизывает щебкарьер… ящерку, Гришку с Люськой… И город — в девяти ки­лометрах… Наташка, мать…

Я сидел как примороженный.

— Так вы принимаете наше условие?

Я с трудом разорвал намертво спекшиеся губы. И надо бы соврать, сказать, что все, мол, предусмотрели и город, дескать, эвакуировали, но… Ума у меня тогда на это не хватило!

— Почему вы молчите?

Я медленно поднялся с кресла и взял с пульта свой пистолет. Пыль с него куда-то делась, и теперь он снова был яркий, блестящий, новенький. Я взвесил его а последний раз на руке и бросил обратно.

— Спички верни… — с ненавистью глядя на пожилого, сказал я.

— Простите?..

— Ну спички, спички! То, что я вам днем отправил! Такая коробочка с палочками…

Он поспешно сунул левую руку за спину и достал откуда-то мой коробок. Посмотрел вопросительно, я забрал у него спички и огляделся. Помигивали огонечки на пультах, блестела какая-то клавиатура… И все такое с виду ломкое, хрупкое…

— Так принимаете или нет? Вы не ответили.

— Да! — со злобой выговорил я. — Принимаю!..

Пожилой что-то квакнул по-своему. Ангелочек сорвался с места, стена перед ним раскрылась, и он показал мне, куда идти.

Обвели… Обвели, как хотели!.. Всю жизнь так: накричу, наору, за глотку возьму, а потом, глядишь, — я же и в дураках… Уйти? Вот так просто взять и уйти?

— Ну ты все понял? — с угрозой обратился я к пожилому.

— Вы поставили условия, — ровным голосом отозвался он. — Мы их приняли.

Я повернулся и пошел к выходу. В дверях оглянулся. Пожилой ангел с мертвым лицом, сгорбясь над пультом, одну за другой нажимал черные кнопки. Давал отмену…

ПОСЛЕДНЮЮ ДВЕРЬ АНГЕЛОЧЕК открыл — вернее, отвалил — вручную. Лицо тронул зябкий ночной ветерок.

Прощаться я с ними, понятно, не собирался, но взглянул вдруг на этого ангелочка — и остановился, пораженный.

Передо мной стоял Гриша Прахов. В его широко раскрытых глазах я увидел удивление и ужас Мир рушился, понимаете? В их чистенький сволочной рай ворвался грязный, оборванный Минька Бударин, и полетели все их этические соображения к чертовой матери!..

Глядя на него, я почувствовал себя победителем.

— Эх ты, чижик… — сказал я ангелочку чуть ли не с жалостью.

Он не понял. То ли языка не знал, то ли знал, но недостаточно…

Я шагнул наружу, и правая — босая — нога ощутила грунт, показавшийся теплым после прохладного пола. Я думал, у них тут хотя бы трап какой-то будет. А они вон как — на одном уровне с землей…

Лишь бы камушек под босую ногу не подвернулся. Ангелочек наверняка смотрит вслед. Вот и пускай видит, что ухожу я уверенно, не оглядываясь, что плевать я хотел на всю их ангельскую технику!

Отойдя подальше, все-таки не выдержал и, как бы невзначай повернув голову, скосил глаза. Ну и ничего, понятно, не разглядел. Темнота — и все… Так вот и вышло, что корабль их я только изнутри видел. Даже на что он похож — не знаю…

Глава 19

ПОД НОГАМИ ЗАХЛЮПАЛО, босая ступня погрузилась в холодную илистую грязь. Значит, озеро где-то рядом… Куда же это они меня высадили?

Я продрался сквозь камыши, прихрамывая, начал подниматься на пологий пригород. Сделал шаг — и остановился, облившись холодным потом. На вершине пригорка что-то было. Какое-то сооружение.

Вот ты и попался, Минька! Поверил ангелам, да?.. А им бы только из корабля тебя выставить! Ты им только на корабле был страшен. А вот теперь…

Сжав кулаки, я стремительно шагнул вперед, в темноту…

И смех и грех: на плоской, будто нарочно выровненной площадке стояли скамейка и бетонная урна. На подгибающихся ногах я подошел к скамейке и сел. Потом обратил внимание, что в кулаке у меня все еще зажат полураздавленный спичечный коробок. Трясущимися пальцами я извлек из пачки сигарету и чиркнул спичкой. Затянулся и, подавившись дымом, жестоко закашлялся. Вот подлость! Швырнул сигарету на землю и чуть не затоптал ее босой ногой. Не могу курить!

Опасная тишина стояла в щебкарьере. Чем-то она отличалась от обычной тишины.

Ничего не понимаю… Я же их за глотку держал!.. В себя ведь стрелял, коллектор наизнанку выворачивал, корабль чуть не подорвал с собой за компанию!.. Го­род… Да врал он насчет города!..

Внизу коротко прошуршали тростники. Потом еще раз. Похоже, что-то пробирался к кораблю. Я приподнялся, всматриваясь. На секунду мне померещилось, что мелькнула там, внизу, короткая рыжая стрижка, но, конечно, только померещилось… Черта лысого в таком освещении разглядишь! Луна наполовину ушла в плотное облако и продолжала погружаться в него все глубже и глубже, будто ее кто нарочно туда запихивал…