Буря в Эдеме - Браун Сандра. Страница 17

И тут она почувствовала, как его теплая и сильная рука скользнула по животу, поднялась выше, и наконец длинные пальцы коснулись тугой груди. В этот момент он томно вздохнул, обдав ее горячим дыханием.

Он ласкал ее нежно и страстно, поглаживая кончиками пальцев соски. Эти прикосновения были такими возбуждающими, что вскоре соски набухли, как весенние почки. Пробудившееся желание было настолько сильным, что она застонала, запрокидывая назад голову.

Его слегка влажные губы медленно приближались к ее губам. Она отчетливо слышала глухой стон, вырвавшийся из его груди. Их губы соединились в страстном поцелуе, доставив им обоим неописуемую радость близости. Какое-то время они лежали неподвижно, наслаждаясь друг другом. Они испытывали истинное блаженство, но через мгновение такой близости им показалось уже недостаточно.

Ян сжал Щей в объятиях, жадно целуя в губы. При этом он пытался просунуть язык в ее рот и коснуться языка. Напряжение нарастало, неминуемо толкая их к естественной развязке. Его рука все сильнее сжимала ее грудь и теребила соски, которые и без того уже были наполнены желанием.

Шей еще крепче сжала шею Яна и стала двигать коленом в такт его движениям. Она почувствовала, что его мужская плоть достаточно тверда для любви. Она сладостно застонала и выгнулась всем телом, прижимаясь к его упругому члену.

Вдруг он открыл глаза и застыл, ничего не понимая.

Наступила гробовая тишина. Ян с ужасом смотрел на нее, а она, повернувшись к нему лицом, сонно улыбнулась. В течение нескольких долгих секунд он смотрел на нее, не произнося ни слова.

Затем он молниеносно отпрянул от нее и слетел с кровати. Одеяло мешало его движениям, и он со злостью отшвырнул его в сторону, оставив Шей совершенно голой на кровати. Он таращил на нее глаза и все не мог сообразить, что же здесь произошло.

– Что?.. – Он дико огляделся вокруг, как бы пытаясь понять, где находится.

Ее восхищало его великолепное тело и очень нравились взъерошенные после сна волосы, но сейчас это ее не очень интересовало. У нее ужасно болела голова, а в желудке происходило что-то совсем омерзительное. Шей с трудом села на кровать и приложила руку ко лбу, пытаясь так облегчить невыносимую боль.

– Что ты здесь делаешь?! – выкрикнул наконец Ян, и его крик отозвался в ее голове жутким приступом боли.

Шей посмотрела на него затуманенными глазами, которые напрочь отказывались фокусировать внимание на предметах.

– Сплю, – тихо сказала она. – Я спала до тех пор, пока ты не начал целовать меня, – добавила она и предостерегающе подняла вверх руку. – И пожалуйста, не кричи.

– А я и не кричал, – возразил Ян. – Неужели ты думаешь, что я хочу разбудить всех в этом доме? И я не целовал тебя.

– Нет, целовал, – упрямо повторила она, злорадно усмехаясь. Во всяком случае, ей так показалось. Все мускулы ее тела, казалось, полностью вышли из-под контроля. «Господи, – подумала она, – голова просто раскалывается на куски». Почему здесь так светло? Он не мог бы опустить шторы?..

– Я не целовал тебя, – сказал Ян, тщательно выговаривая каждое слово. – То есть я не сознавал, что целую тебя, Я спал. Мне что-то приснилось, а ты… ты… – Он издал приглушенный стон, отвернулся от нее и закрыл лицо руками, не, в силах смотреть на ее обнаженное тело. – Я не могу в это поверить.

Шей закрыла глаза и застонала от боли. Каждое произнесенное им слово гулом отдавалось в ее воспаленном мозгу. Она хотела что-то крикнуть ему в ответ, но не смогла этого сделать и только прохрипела:

– Ничего страшного не случилось. Ты снова злишься безо всякой на то причины.

Ян резко повернулся к ней с перекошенным от гнева лицом:

– Злюсь! Да я готов убить тебя своими собственными руками! – Он сорвал с кровати простыню и стал судорожно обворачивать ее вокруг себя.

Она тоже вскочила с кровати, возмущенная его словами, забыв, что стоит перед ним совершенно голая:

– Почему?

– Почему?! Почему? – Сейчас он уже кричал по-настоящему. – Ты опошлила все, что для меня ценно и дорого, вот почему. Только самая дешевая шлюха может нагло залезть в постель к мужчине, особенно если он не давал ей для этого абсолютно никакого повода.

Не раздумывая, Шей размахнулась и влепила ему пощечину. В этот момент дверь их комнаты отворилась, и на пороге появилась Селия:

– Что-нибудь случи…

Слова застыли на ее губах. Она бросила недоумевающий взгляд на совершенно голую дочь, которая едва стояла на ногах, а потом перевела взгляд на полуобнаженного Яна, который лишь слегка прикрыл бедра простыней. На его щеке сохранился красный след от пощечины. Селия вскрикнула и прикрыла рот дрожащей рукой.

Ян бросился к Шей, схватил с кровати одеяло и набросил на ее голое тело, пытаясь прикрыть его наготу. Но он сделал это так резко, что она потеряла равновесие и прислонилась к нему, и это прикосновение заставило ее забыть об оскорблениях, о тех гнусных словах, которыми он только что обзывал ее. Так они и стояли, прижавшись друг к другу, когда в комнату вошел Джон в халате поверх пижамы. Он остановился, пораженный увиденным.

– Папа… – начал было Ян.

– Сынок, как ты мог?

– Пожалуйста, не надо крика, – пробормотала Шей, держась рукой за лоб.

– Я не сделал ничего плохого, – продолжал объяснять Ян. – Это она во всем виновата.

Он оттолкнул Шей от себя, а потом снова бросился к ней, видя, что она вот-вот упадет. Он осторожно подвел ее к кровати и усадил на нее. Ее пронизала ноющая боль. Ей казалось, что болит не только голова, но и все тело до самых пяток. Шей наклонилась вперед и громко застонала.

– Когда я проснулся, она была в моей постели.

Селия слабо всхлипнула и закрыла лицо руками.

– Селия, – обратился к ней Ян, – я клянусь тебе. Я не сделал ничего плохого твоей дочери.

Его слова пронизали все тело Шей, и она, напрягая оставшиеся силы, подняла голову.

– Да, но это отнюдь не потому, что ты не хотел этого, пастор. – Она снова вскочила на ноги. – Ты, конечно, можешь отрицать это, но ведь ты же целовал меня.

Она замолчала, почувствовав в этот момент приступ тошноты. Комната поплыла у нее перед глазами, а в памяти остались голубые глаза Яна, которые с немым упреком смотрели на нее сверху вниз.

– Твои руки были на моей груди, – сказала она. – Ты целовал…

Шей хотела сказать ему, что думает о нем, но приступ тошноты достиг своего предела, и судороги начались во всем теле. Она с огромным трудом добралась до ванной и заперла за собой дверь.

Бледная и слабая, она медленно спустилась по лестнице. Порой ей казалось, что ноги не удержат ее и она рухнет на ступеньки. Все ее тело ныло, в голове шумело, но сознание просветлело, и это позволило ей принять решение. Теперь она уже знала, что ей делать, что сказать.

Закрывшись в ванной, она еще долго слышала крики, доносившиеся из комнаты Яна. Когда они наконец прекратились, ее мать тихонько постучала в дверь ванной.

– Могу ли я чем-нибудь помочь тебе, Шей? – спросила она тихим голосом.

– Нет.

Селия не настаивала и ушла в свою комнату. Шей приняла обжигающе холодный душ, почистила зубы, причесала растрепавшиеся волосы, собрала их в пучок. После этого она прошла к себе и оделась. В соседней комнате было тихо – все ушли вниз.

Сидя в своей комнате. Шей вспоминала события прошедшей ночи. Эти воспоминания жгли ее, и она вынуждена была признать, что вела себя не как взрослая женщина, а как легкомысленный ребенок. Она понимала, что не имеет права обвинять Яна за его гневные и даже оскорбительные для нее слова. В конце концов он был священником, и его образ жизни должен быть безупречен, в сущности, ничего страшного не произошло, если иметь в виду грехопадение в общепринятом смысле. Но она осознавала, что его репутация не должна подвергаться ни малейшему сомнению. Он был безгранично предан своей профессии, об этом говорили его поступки и образ мыслей. Он делал все, чтобы никто не смог упрекнуть его в непорядочности. Какое же она имела право подвергать риску всю его жизнь, его репутацию?