Мир приключений 1983 г. - Беляев Александр Романович. Страница 49

Приблизительно на середине Маныча он увидел скользящий по направлению к Пионерскому паром и подумал, что назад тот сегодня вряд ли отправится.

Как Саввушкин ни спешил, приставать ему пришлось уже в полной темноте. Чтобы сразу найти лодку, он причалил возле двух высоких акаций. Место приметное. Лодку Илья вытащил из воды подальше, чтобы не унесло, как на необитаемом острове.

Шалаш сторожа Саввушкин заметил издали. Перед ним играло пламя костра. А когда до него оставалось метров пять-десять, Илья разглядел и самого деда. Казалось, тот дремал, опершись на ружье. Но это только казалось.

— Стой! Кто идет? — перехватил он оружие на изготовку, когда под ногой Сипа что-то хрустнуло.

— Это я, деда. — крикнул Илюха и приветливо помахал ему рукой.

Старый Саввушкин поднялся навстречу внуку. Во рту — неизменная самокрутка.

— Бона кто припожаловал. Ну, здравствуй, здравствуй. — Дед обнял внука, усадил рядом, поправляя на плечах старенькую бурку. В ней дед походил на заправского казака.

От костра темнота за кругом света показалась густой, плотной. Весело трещали сучья, взметая вверх языки пламени, затевал тоненькую песню закопченный чайник.

— Видишь, дедуня, обещал, что проведаю… — сказал Сип, подкидывая топливо в огонь.

— Спасибо, уважил. — Глаза у старика потеплели. — Зараз чайком побалуемся. Консерва у меня есть, хлебушек, сахар…

— Спасибо, есть не хочу.

Но дед все равно захлопотал, разложил нехитрую еду.

— Я налью чайку, а ты уж смотри сам. Угостить больше нечем, кавуны еще не поспели.

— Так посидим, — предложил Илья.

Степь заснула. Только с реки доносился концерт лягушек. Сип все-таки взял кружку с чаем и вертел ее в руках, не зная, с чего начать.

Разговор завел дед.

— Что-то, смотрю я, ты нос повесил, а, казак? — спросил он, хитро поглядывая на внука.

— Як тебе по делу, — признался тот.

Старый Саввушкин покряхтел, устраиваясь поудобней.

— Какие же дела на ночь глядя? Признавайся, чего нашкодил, махновец?

Сказал он это без злобы. Деду очень хотелось услышать, как жил внук все это время на Пионерском.

— Ничего не нашкодил, — запальчиво ответил Илья.

И добросовестно рассказал про историю с Васей и приключения на острове.

Дед воспринимал все очень живо. Громко смеялся, бил себя по коленям.

— Ну, махновец, ну, Саввушкин! — только и повторял он, утирая слезы, выступившие от смеха. — А ко мне-то зачем припожаловал?

Предстояло самое трудное. Начал Сип осторожно:

— Понимаешь, деда, меня от работы отстранили. На десять дней.

— Как это? — Дед Иван сдвинул брови. — Нет такого закону.

— Отстранили, и все.

— У нас каждый имеет право на труд.

— Тяжело мне, дедуня, — пожаловался Сип. — И еще каждая козявка может издеваться…

— Да уж без дела сидеть — хуже не придумаешь, — согласился старый Саввушкин. — Помнишь, прошлым годом я с ревматизмом в больнице лежал? Кажется, лежи себе полеживай, плюй в потолок. День я так промаялся, другой, третий. Потом думаю: нет, Саввушкин, этак от безделья душу богу можно отдать. Руки, главное, зудят без работы. Встал я потихонечку, стал истопнику помогать. Не шибко, конечно, но как уж мог. Веселее дело пошло. И болезнь скорее на убыль. Врачиха прознала, накинулась. В постелю, мол, режим. Я ей гутарю: раз так, то выписывай меня, и все тут. Лечи, но от дела не отрывай. Поругалась, отступилась… Я ни дня не могу без дела. Человек дело делает, а дело, в свою очередь, человека поддерживает. Кто не работает — пустое создание. Нет ему уважения. А у нас в роду все работящие. И отец твой, и я, и мой батяня, то есть твой прадед, и дед мой. Мы, Саввушкины, такие… — Старик подкинул в костер сучьев.

— Я тоже Саввушкин, — сказал Сип. — А меня отстранили.

— Нехорошо, — покачал головой дед. — И чем помочь, прямо не удумаю.

— Можешь, дедуня, — грустно проговорил Илья. — Для тебя это ничего не стоит. А я уж так буду работать, так…

— Верю, верю, внучек. Мы, Саввушкины, такие, — улыбнулся дед Иван. — Выкладывай, чем это я могу подсобить?

— Поручись за меня.

Дед с прищуром посмотрел на внука.

— Как же это, брат? Да рази я имею право ручаться?

— Конечно. Я не подведу, работать буду как зверь! — воскликнул Сип.

Дед подумал, крякнул, почесал свою бороденку.

— А товарищи твои как? — спросил он.

Сип пожал плечами.

— Каждый говорит: как все, так и я.

— Стало быть, сообща решать будут? Это хорошо. Коллектив неправильно не решит, — рассуждал старик. — Думаю, что на собрании вашем в твою пользу выйдет.

— А если нет? Пионервожатый ведь сказал, что без поручителей…

— Поручатся! Помяни мое слово, — убеждал дед внука.

— Ну как, поручишься ты за меня? — напрямик спросил Илья.

Дед посмотрел на костер, сгреб в кулак бороду и сказал:

— Я бы всей душой… Но… — Он махнул рукой. — В общем, не волен оставить свой пост. Мало ли что случиться может? Скотина забредет или еще чего…

Илья поднялся. Дед засуетился.

— Не посидишь еще? Погутарим…

— Пойду, — сурово бросил Илья.

Стоило ехать в ночь, чтобы услышать от деда отказ. А если Макар Петрович проверит, вернулся ли Сип к отбою? Придется выслушивать нотацию…

— Кавуны поспеют, милости прошу! — крикнул вдогонку Саввушкин-старший.

Илюха что-то буркнул в ответ и зашагал назад, к реке. Его волновала одна мысль — скорее вернуться на Пионерский. Как он ни был раздосадован, но пожалел, что простился с дедом не по-человечески. Если поразмыслить, то старик прав: очень он серьезно относился к своим обязанностям. Дед и так не раз выручал Сипа и теперь не капризничал.

Илья шел, не разбирая дороги.

И вдруг земля ушла у него из-под ног. Не успел Сип даже испугаться, как скатился куда-то по траве и запутался в гибких ветвях. В темноте он не заметил, что вышел на берег, который здесь круто обрывался к Манычу. Хорошо хоть не камни…

Илюха поднялся, потирая ушибленные места. И тут до него ясно донесся мужской голос:

— Степ, слышь, вроде ветка треснула, а?

Затаив дыхание, Илья вглядывался в темноту.

Впереди поблескивала река. В воде застыли две фигуры.

— Тьфу ты, — ответил другой голос, — все тебе мерещится. Ты сеть получше натяни, край ушел под воду.

— «Мерещится, мерещится», — пробурчал первый голос — Вот застукают…

— Не каркай. Саломатин ищет на островах. Сам же видел, как он пошел на лодке вверх… Держи, говорю, крепче. Дернул меня черт с тобой связаться. Хуже бабы… — прошипел второй.

— Не связывался бы. Я не напрашивался.

— Хватит, не долдонь. Небось денежки щупать горазд. Можешь завтра катиться подальше.

— Будет тебе, Степа, — примирительно сказал первый голос — Крупно сегодня фартит, а?

— Не сглазь. Добре взяли…

«Браконьеры! — молнией сверкнуло у Сипа в голове. — Вот гады! Ведь рыбнадзор на пять лет запретил лов сазана, а они его сетью таскают…»

Ближний мужик повернулся лицом к берегу, и Сип при лунном свете узнал Степана Колючина — известного на всю Тихвинскую дебошира и пьяницу.

Илюха, не помня себя от волнения, вылез из кустов и поднялся на обрыв. Сердце колотилось так, что казалось, его стук слышен на всю округу.

Сип огляделся. И заметил рядом что-то поблескивающее при лунном свете. Пахнуло бензином.

«Мотоцикл», — подумал Саввушкин. Действительно, это был мотоцикл с коляской. А в коляске лежало что-то мокрое, пахнущее тиной. Илья пощупал мешок. Сквозь мешковину ощущалось, как шевелится в нем крупная рыба. Сип провел рукой по замку зажигания.

Ключ на месте!

Что его подтолкнуло, Сип не знал. Но решение созрело в одну секунду. Он вскочил в седло. Взревел мотор. И Саввушкина понесло мотать, бросать по кочкам.

— Стой! Стой, сатана! Убью! — полетел вдогонку страшный крик.

Это еще больше подхлестнуло Илюху. Он выжал на всю катушку газ и, не оборачиваясь, помчался к спасительному костру деда…

Старик был ошарашен столь внезапным и странным возвращением внука.