День греха - Браун Сандра. Страница 31

Спор продолжался всю дорогу до дома Грегори. Остановившись, Берк перегнулся через пассажира и открыл дверцу.

– Иди, ляг на диван, выпей вина, расслабься. Я тебе позвоню.

– Я выхожу из игры. Вы-хо-жу.

– В тюрьме не подают французского вина, Грегори.

– Перестань угрожать мне тюрьмой. У тебя на меня ничего нет.

– Сегодня, может, и нет. Но обязательно появится через недельку-другую. И я до тебя доберусь. Рано или поздно ты совершишь некие действия, которые, как ты сам признался, ты не в силах контролировать.

– Мой психоаналитик говорит, что у меня наметился прогресс.

– Нет, просто он выкачивает из тебя денежки. Ты – полный псих, так что остаться без работы ему не грозит.

Грегори безвольно опустил плечи.

– Ты скотина, Бейзил.

– Это мы уже обсуждали.

– У тебя сильная воля. Мне с тобой не справиться. Меня все обижают.

Берк схватил Джеймса за волосы и рывком пригнул к себе.

– Послушай меня ты, плаксивая испорченная дрянь. Хочешь – верь, хочешь – нет, но сейчас с тобой происходит, может быть, самое лучшее, что когда-либо было в твоей поганой жизни. Первый раз тебя заставили делать то, чего ты делать не хочешь. Я даю тебе возможность доказать, что ты лучше, чем о тебе думает весь свет. Я даю тебе шанс стать человеком.

Грегори судорожно всхлипнул.

– Мне кажется, ты зря стараешься, Бейзил. Я бы всей душой, но я тебе уже говорил: я безнадежен. На твоем месте я бы на меня не полагался.

– К несчастью, – проворчал Берк, – ты – все, что у меня есть.

Грегори поставил одну ногу на тротуар, но вылезать из машины не спешил. Чуть помедлив, он спросил:

– Это не полицейская операция, да?

– Да. – Берк в упор взглянул на него. – Не полицейская. Это личная месть. За моего друга, убитого в прошлом году.

– Я так и думал. Спасибо, что наконец ответил откровенно.

– На здоровье.

Берк отвернулся и стал смотреть прямо перед собой. Подумав несколько секунд, он сказал:

– Ладно, Грегори. Мне и вправду не следовало втягивать тебя в это. Я тебе врал на каждом шагу, манипулировал тобой, а, как ты верно заметил, это нечестно. Сейчас я делаю нечто безумное и рискованное. Ты абсолютно прав: дело крайне опасное. Ты можешь запаниковать, испортишь все, да тебя еще могут и убить. Я не хочу иметь на своей совести еще одну смерть. Мне нужна была твоя помощь в этой хреновине со священниками, но дальше попробую справиться сам. Спасибо за помощь.

Помолчав, он добавил:

– Не могу я видеть, как ты портишь свою жизнь, Грегори. Если не поумнеешь, рано или поздно тебя засадят надолго. В один прекрасный день твой папочка не сможет выкупить тебя из того дерьма, в которое ты вляпаешься, и оно придется не по вкусу не только честным гражданам, но и честным зекам. И они превратят твою жизнь в ад, а скорее всего просто тебя прикончат. В следующий раз, когда захочется вытащить член и помахать им перед носом у кого-нибудь, особенно у детей, – подумай хорошенько о последствиях.

Криво улыбнувшись, он перекрестил Грегори.

– Иди с миром и не греши, сын мой. – Потом нажал на рычаг передач и дал задний ход.

– Погоди. – Хорошенькое личико Грегори исказилось, он лихорадочно соображал. Закусив губу, спросил: – Это опасно? Я могу пострадать?

– Безусловно, я постараюсь это предотвратить, но риск серьезный.

Несколько долгих мгновений показались Берку целой вечностью. Наконец Грегори сказал:

– А, была не была. Я остаюсь. Каковы наши дальнейшие действия?

Глава 17

– Что значит «исчез»? Бардо пожал плечами.

– То и значит, Пинки. Его никто не видел. Когда я вернулся в ту дыру, где он жил, его там уже не было. Я хорошенько потряс хозяина, но тот клялся, что Бейзил съехал среди ночи. Бросил деньги за квартиру и ключ в почтовый ящик. Это не то место, где оставляют новый адрес. Бейзил испарился. Наш человек из НОБН попытался кое-чего разнюхать, но и он говорит, что после того, как Бейзил сдал значок, его никто не видел.

– Ты должен был приставить к нему «хвост».

– Да кто же знал?

Неожиданное исчезновение Бейзила нервировало Пинки. Бейзил не сказал: «Большое спасибо, польщен, но вынужден отказаться от вашего лестного предложения». Нет, он повел себя так, что было ясно: торг здесь неуместен. И это тревожило Пинки по двум причинам.

Во-первых, его разозлило, что это ничтожество, жалкий бывший полицейский, в оскорбительной форме отверг предложение работать у самого Пинки Дюваля. Это была первая попытка переманить Бейзила, но Пинки уже давно подумывал, не кинуть ли наживку. Лучший способ избавиться от врага – перетянуть его в свой лагерь.

А Бейзил был врагом. Он был постоянной досадной помехой, угнездившейся в отделе по наркотикам, требовал подробного разбирательства каждой операции, удачной или провальной, не важно. Он призывал наказывать за ошибки, искал причины провала, хотел, чтобы виновные несли ответственность за свои действия. Его можно было назвать больной совестью отдела, и полицейские в отделе старались работать честно. Правда, не все.

Хуже того, Бейзил был абсолютно неподкупным. Агенты Пинки пытались обнаружить у него какие-либо пороки или слабости, но тщетно. Ни букмекеры, ни наркоторговцы, ни женщины не могли его подловить.

Так что Бейзил уже давно мешал Дювалю. Он вступил в войну против наркобизнеса и, словно полководец, умудрялся воодушевлять свои войска на борьбу с врагом. Когда убили Кевина Стюарта, конфликт принял личный характер. Несмотря на приговор суда, Бейзил не собирался сдавать позиции. Он не успокоится, пока не отомстит. Уход из полиции – просто уловка.

Во-вторых, Пинки тревожился еще и вот почему: он все же надеялся, что Бейзил согласится на него работать. А тогда за ним будет легче следить. Пока Бейзил оставался в полиции, его действия контролировались. Но вот теперь он исчез, его местонахождение и его намерения никому не ведомы. Пинки это совсем не нравилось.

Любой человек, занимавший положение, подобное тому, которое занимал Дюваль, не мог бы вознестись на эту вершину, не обзаведясь по дороге кучей врагов. Пинки даже не считал, сколько раз в жизни ему угрожали тайно или явно. Он щедро платил своим телохранителям и чувствовал себя в безопасности. Но при всем при этом он был достаточно умен, чтобы понимать: даже самые тщательные меры безопасности не смогут защитить его на сто процентов двадцать четыре часа в сутки. Даже президентов, и тех убивают.

Клокочущий от ненависти Бейзил исчез. Может быть, в этот самый момент он наводит свою пушку на него, Пинки. Только дурак не нервничал бы в подобной ситуации.

Система, в которую Бейзил верил, обманула его, поэтому он на нее плюнул и ушел. Отныне его действия не регулируются ни правилами, ни ограничениями, ни буквой закона. И это делает его вдвойне опасным.

Разумеется, тронув Дюваля, Бейзил запятнает свое доброе имя, но это мало утешало. Он ведь полный псих. Насколько далеко он зайдет в своем стремлении отомстить? Терять ему нечего. Ни карьеры, ни жены, ни семьи, ни денег. Даже от его незапятнанной репутации газеты не оставили камня на камне.

Это тревожило Пинки больше всего. По опыту он знал, что наиболее опасным становится человек, которому нечего терять.

– Я хочу, чтобы его нашли, – решительно произнес он.

– А что с ним сделать, когда я его найду? Пинки выразительно посмотрел на Бардо. Хмыкнув, тот кивнул.

– С превеликим удовольствием. Раздался стук, и в дверь просунула голову секретарша Пинки.

– Простите, что прерываю вашу беседу, мистер Дюваль, но вы просили сообщить немедленно, как только я раздобуду информацию.

Отпустив Бардо, Дюваль взял у секретарши распечатку с информацией о «Доме Дженни». Вчера вечером, когда он вернулся домой, Реми вела себя почти так же, как до этой дурацкой депрессии. Она взволнованно рассказывала об этой благотворительной акции и очень радовалась, что отец Грегори пригласил ее посмотреть, как продвигается устройство приюта. Пинки обещал подумать. Внешне все выглядит вполне безобидно, а если приют выведет ее из хандры, то и подавно.