Ночная погоня(сборник) - Сальвадор Томас. Страница 14

— Совершенно верно!

— И не задумывались ли вы, почему на планете с такой пышной растительностью такое обилие разнообразных насекомых и только один вид крупных существ, передвигающихся по грунту?

— То есть вид, к которому принадлежит твой друг Флипси?

— Правильно, Флипси. А ведь причина тому совсем простая. Эти «камикадзе» убивают все живое, что возвышается над грунтом хотя бы на две пяди — за исключением моего друга, от чьей кожи отскакивают даже пули ваших пистолетов.

Остается непонятным, — сказал биохимик, — почему «камикадзе» нападают, когда у них для этого нет никакого повода.

— Может, причина тому запах, может — движение, а может — звук. Ученые это выяснят. А заодно выяснят способ, каким «камикадзе» достигают в полете таких высоких скоростей.

Но капитана Лорито по-прежнему не оставляла тревога.

— По-моему, Марсуф, твоя гипотеза, в общем, правильна. Но что она нам дает практически? Не брать же каждому из нас в сопровождающие такого, как твой Флипси? Эти, как ты их называешь, «камикадзе» меня очень тревожат. Как нам бороться с насекомыми, которые летят со скоростью пули и ударяют с соответствующей силой?

— В любом случае, капитан, мы сделали большой шаг вперед. Самое худшее — это страх перед неизвестным, и сформулировать задачу — значит на три четверти ее решить.

— Меня тревожит как раз четвертая четверть: ведь именно я отвечаю за жизнь членов экипажа. Что нам делать?

— Лучшая защита от «камикадзе», — сказал Марсуф, — падать плашмя на грунт. Ниже чем на две пяди от поверхности «камикадзе» не летают: видно, многотысячелетний опыт научил их, что, летая ближе к поверхности, они рискуют в нее врезаться.

Выяснилось, что он был прав. Исследовательская группа, точно проинструктированная о том, что нужно делать при появлении «камикадзе», уже радировала, что нападению их подверглась, но обошлось без потерь. Более того, было обнаружено, что когда цель, к которой летят «камикадзе», вдруг исчезает, они возвращаются в свое гнездо. Подтвердилось также, что они никогда не летают ниже чем в сорока сантиметрах над грунтом.

Стало ясно также, как с ними бороться: поставить приманку и окружить ее прочной и частой проволочной сеткой. А еще проще — находить их гнезда и уничтожать маток.

— Разумеется, — сказал капитан, — всегда может случиться, что кто-то зазевается и «камикадзе» превратят его в сито. Но эта опасность куда меньшая, чем, например, сернистые вулканы Посейдона-IV или белые муравьи на Себедео-II. Этой планете я дам положительную оценку.

— Правильно! — воскликнул Марсуф.

— Правильно! — пропищал Флипси. И остальные их поддержали.

Пятнадцатью днями позже, после того, как была закончена исследовательская работа и уничтожено изрядное количество гнезд «камикадзе», капитан объявил, что корабль «Кенгуру-V» возвращается на Землю. Марсуф предложил, чтобы на Землю взяли с собой и Флипси, который помог им разгадать тайну планеты Спирео.

— Подумай сам, Марсуф, — сказал в ответ на его просьбу капитан, — для одного только корма ему на семь месяцев понадобился бы корабль в семь раз больше нашего.

— Тогда я должен здесь остаться.

— Оставить тебя мы не можем.

— Что значит не можете? Я научу Флипси всему, что знаю, тогда он потом сможет быть нашим переводчиком. Буду играть с ним в шашки, читать ему стихи, учить его нашим песням. А он покажет мне свою планету. Познакомит меня с ему подобными. Я буду первым послом Земли на планете Спирео и подготовлю все к прибытию будущих поселенцев.

Уговорить Марсуфа отказаться от своего намерения казалось невозможным. Однако двумя днями позже спор разрешился, причем самым неожиданным образом.

Дело в том, что на равнине вдруг появились два «льва», такие же, как Флипси, но только много больше величиной. Оказалось, что это родители Флипси, а сам Флипси всего-навсего убежавший от них шаловливый ребенок. Когда издали донесся их рев, Флипси задрожал. Из корабля увидели (и тут же рассказали об этом Марсуфу), как родители задали трепку убежавшему малышу. Потом родители вместе с Флипси не спеша направились к кораблю. Испуганный капитан Лорито приказал задраить люки. Медленно и величественно, как два броненосца, родители Флипси подошли к кораблю вплотную. Обнюхав корабль, отец решил почесать об него спину, и корабль качнулся. Капитан приказал включить двигатели и сирену, и «львы» несколькими огромными прыжками удалились от корабля. Они и стоявший теперь между ними Флипси увидели, как ослепительно зажглись дюзы, как, преодолевая гравитацию планеты, могучая сила поднимает корабль вверх.

Капитан отдал новый приказ, и «Кенгуру», взлетев, вышел на орбиту. Корабль сделал несколько витков вокруг Спирео, наблюдая «львов», которые прыжками двигались по направлению к лесу. Марсуф просил, чтобы ему рассказывали все, не пропускали ни малейшей подробности. А Флипси смотрел снизу на корабль и, плача, звал своего друга с планеты Земля.

Кордвейнер Смит

Игра с Крысодраконом

Да это черт знает что за профессия — светокол! Разъяренный Андерхилл закрыл за собой дверь. Что толку носить форму, похожую на военную, если люди не понимают, как нужен твой труд?

Он сел на свое рабочее место, откинул голову так, что затылок лег на подголовник, и по самые брови надвинул шлем.

Он стал ждать, пока аппаратура в шлеме разогреется, и ему опять представилась девушка, которую он только что встретил в коридоре. Она тогда посмотрела на шлем, потом, презрительно, на него.

«Мяу». Только это она и сказала. Однако его словно ударили ножом.

Кто он такой, по ее мнению, — дурак, бездельник, ничтожество, одетое в форму? Неужели она не знает, что светоколу, поработавшему полчаса, приходится потом два месяца лежать в больнице?

Шлем разогрелся. Теперь Андерхилл ощущал вокруг космическое пространство и мог легко делить его мысленно на квадраты и кубы. Здесь, в этой пустоте, его ждал гложущий ужас перед лицом бесконечности, и невыносимая тоска охватывала его каждый раз, как он натыкался в пустоте хотя бы на след инертной пыли.

Он расслабился — и опять, как всегда, заявили о себе успокаивающая надежность Солнца, привычный часовой механизм планет и Луны. Лишь около полутонны пыли ощущал он сейчас в пространстве, да и та была далеко от плоскости эклиптики, в стороне от трасс, по которым двигались люди. Здесь же, внутри Солнечной системы, не с кем было драться, ничто не бросало вызов человеку, не вырывало ни у кого из тела живую душу, обнажая ее сочащиеся кровью корни.

В Солнечную систему извне не залетало ничто никогда. Не снимай с себя шлем хоть целую вечность, все равно ты, пока остаешься в пределах нашей системы, будешь всего лишь чем-то вроде ясновидца-астронома, будешь чувствовать, что твой разум находится под надежной защитой пульсирующего, яркого, обжигающего Солнца.

Вошел Вудли.

— В мире все остается прежним, — сказал Андерхилл. — Никаких происшествий. Не удивительно, что наши шлемы придумали и начали сажать нас, светоколов, в корабли, только когда начали переходить в плоскоту и двинулись за пределы системы. А вообще-то не так уж плохо, наверно, жилось в древние времена. Переходить в плоскоту было не нужно. Не нужно отправляться к звездам, чтобы заработать себе на жизнь. Не нужно увертываться от Крыс, участвовать в Игре. Светоколов не было, потому что в них не было необходимости, — правда, Вудли?

— Угу, — буркнул тот.

Вудли было двадцать шесть лет, и через год он должен был уйти в отставку. Он уже присмотрел для себя ферму. За спиной у него было десять лет этой трудной работы, и его считали одним из лучших. Он не слишком задумывался о работе, честно, не жалея себя, отдавал все силы, а в перерывах не вспоминал о ней до тех пор, пока не нужен был снова.

Вудли никогда не добивался расположения Партнеров; может быть, поэтому никто из Партнеров расположения к нему не испытывал. Некоторые из них прямо-таки терпеть его не могли. Его даже подозревали в том, что временами он плохо думает о Партнерах, но поскольку ни один из Партнеров ни разу не придал своей мысленной жалобе необходимую членораздельность, светоколы и Творцы Величия Человечества не предъявляли к нему претензий.