НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 26 (1982) - Иванова Юлия Николаевна. Страница 3

МЫ НЕ ЗАБЫЛИ! Сегодня мы вынуждены напомнить читателю об одной печальной дате — десять лет со дня гибели "Малышки Глэдис". Земля-бета молчит. Большинство журналистов и комментаторов сходятся во мнении, что зловещая загадка Земли-бета так и останется неразгаданной.

(ИЗ ГАЗЕТ)

Она должна прийти сегодня.

День начинается как обычно. Я отлично выспалась. Специальный комплекс физических упражнений, массаж, тонизирующий душ, протирания. Чуткие механические руки Жака помогают одеться. Жак у меня уже более тридцати лет — еще Бернард был жив, когда мы его приобрели. Недавно Жак вернулся из ремонта и выполняет свои обязанности особенно ревностно. Будто признателен, что его не отдали в переплавку.

Я привыкла к Жаку. Терпеть не могу эти усовершенствованные модели развязные, болтливые льстецы. То ли дело Жак — в нем какое-то врожденное достоинство.

— Мадам не возражает против серо-голубого? Сегодня оно вам к лицу мадам выглядит посвежевшей.

Знаю, что он не врет. Соглашаюсь даже на голубой — в тол платью — парик, хотя терпеть не могу париков, и Жак ежедневно пытается соорудить из остатков растительности на моей голове жалкое подобие прически.

— Немного косметики, мадам?

Сегодня она должна прийти…

Жак что-то делает с моими глазами. Щиплет веки.

— Беспокоит? Сейчас пройдет, мадам.

Зеркало. В зеркале я. Полная, респектабельная дама. Пожалуй, выгляжу ничего, если учесть, что через несколько дней мне исполнится сто двадцать семь. Или не исполнится?.. Ведь она должна прийти сегодня. Или не придет? Передумает?

Что осталось от подлинной Ингрид Кейн, этого, пожалуй, я сама не сумела бы сказать с точностью. Кое-где подремонтированный, подправленный скелет, мышцы, железы, глаза. А остальное все чужое, пересаженное, приживленное. Или искусственное, синтетика. Пусть самого лучшего и надежного качества, но не надежнее, чем, к примеру, у Жака. Я уже не человек, но еще не робот. Неусовершенствованный робот. Смешно. Что-нибудь неожиданно откажет, сломается… Я не успею даже вызвать Дока. Или Док опоздает. Или у него самого что-нибудь сломается в конструкции. Не сработает гипотермия, отключится сознание… Простая цепь случайностей — и конец. Так было с Бернардом. Так рано или поздно будет со мной, Ингрид Кейн. Придет или не придет?

И все-таки я — это я. Покуда при мне мой мозг, вернее, информация, накопленная в мозгу за все 127 лет. Я — информация. Забавно.

— Меню, мадам? Цыпленок в желе, зеленый горошек, протертые овощи… Есть отличные ананасы.

— Давай ананасы. И еще бифштекс. С кровью, Жак. И, пожалуй, пудинг.

— Но, мадам…

— Плевать, Жак. Мой синтетический желудок требует натурального мяса. А диета будет завтра. Если завтра вообще будет.

Бифштекс превосходен, но первый же кусок давит, изнутри непривычной тяжестью. Отодвигаю тарелку и принимаюсь за пюре, Я хочу, чтоб она пришла.

Звонок. Пришла? Но почему так рано? Я же назначила к двенадцати… Я должна еще подумать…

— Девушка, Жак? Веди ее сюда.

— Нет, мадам, старики. Двое.

Ах, эти… Совсем забыла. Но они же знают, что я открываю с десяти. Не дадут позавтракать.

— Пусть подождут, — говорю я Жаку и принимаюсь за ананасы. Но аппетита больше нет. Проклятый бифштекс! Придется принять таблетку.

Они терпеливо ждут внизу. Он и она. Супруги. Оба седенькие, чинные, благообразные. И оба моложе меня.

— Документы при вас?

— Конечно, мадам. — Старичок поспешно раскладывает на столе бумаги разрешение на смерть, выписка с места жительства, завещание и опись имущества. Все в порядке. Теперь остаются формальности.

— Вы твердо решили уйти из жизни?

— Да, мадам, — синхронно кивают они.

— Но почему? Ведь жизнь так прекрасна!

Эта ритуальная фраза каждый раз звучит у меня фальшиво. Хотя я ничего вроде бы против нее не имею. Какая-то нелепая фраза.

— Видите ли, мадам, — это отвечает она, — мы просто устали.

"Просто устали", "Стало скучно", «Надоело»… Стандартный ответ. Все так отвечают.

— Мы ведь очень стары, — будто оправдываясь, улыбается она. — Все уже было, все.

— Я старше вас.

— Вы — другое дело, мадам. Вас удерживает любопытство. Ведь вы та самая Ингрид Кейн, не так ли?

Странно, меня еще помнят. Сорок лет как я перестала легально заниматься наукой.

— Мой брат был вашим учеником, мадам Кейн. Он останется теперь один, но не пошел с нами. Он разводит каких-то жуков с пятью лапками. Он просил передать вам привет.

— А я действительно получу перед смертью то, что захочу? — подозрительно спросил старик. — Или это просто рекламный трюк? Ну нет, изобретения госпожи Кейн не нуждались в рекламном обмане. Когда с полвека назад я нашла, способ концентрировать все мысли, ощущения и энергию умирающего определенным образом, вызывая у него перед смертью яркое, выбранное им самим сновидение, я, разумеется, не думала, что этот фокус превратится из средства облегчить смерть в приманку, помогающую государству бороться с перенаселением за счет «долгожителей». "Дома последнего желания" стали таким же обычным делом, как и любые другие государственные учреждения.

И еще меньше я думала, что стану хозяйкой одного из них. Я провела их в усыпальницу — огромное помещение, напоминающее оранжерею. Вокруг пальмы, бананы, апельсиновые и лимонные деревья, гигантские кактусы и множество экзотических цветов. Кричали павлины и попугаи. С потолка из разноцветного пластика падали, причудливо пересекаясь, зеленые, оранжевые и голубые полосы света. Тихо звучала музыка, одурманивала, укачивала, и так же одурманивающе сладко пахли цветы.

Я уложила их на диваны, покрытые мягкими пушистыми коврами, надела на голову каждому "волшебный шлем" — так его окрестила реклама. С виду просто ночной чепец с лентами, в которые незаметно вмонтированы провода.

— Какой ты сейчас смешной, Вилли!

Но он уже весь был «там», в последнем своем желании, глазки его нетерпеливо поблескивали.

— Нельзя ли побыстрей, мадам?

Мне самой хотелось побыстрей — здесь меня всегда мутило. Я включила «священника». Зазвучала молитва в сопровождении органа.

— Теперь можете попрощаться.

— Прощай, Вилли.

— Прощай, Марта.

— Прощайте, мадам Кейн.

Они даже не смотрели друг на друга.

— Закройте глаза. Расслабьтесь. Думайте о своем последнем желании.

Они затихли.

Я включила «шлемы», загнала всех павлинов и попугаев в изолированный, безопасный отсек, откуда обычно наблюдала за происходящим в усыпальнице, вошла сама и нажала кнопку. На пульте вспыхнуло: "Не входить! Смертельно!" Это означало, что в комнату хлынул газ "вечного успокоения".

Через час все будет кончено. Роботы уберут трупы, проветрят помещение, и оно будет готово к приему следующих посетителей.

О чем они сейчас думают? Я имела возможность это установить и первое время из любопытства «подсоединялась» к своим клиентам. Но это оказывалось в основном всегда одно и то же и всегда невероятно скучно. Если не красотка и не чемпион, то разнузданная вечеринка с обилием яств и напитков. Вакханалия. Примитивный пир плоти.

А как хотелось мне сегодня за завтраком натуральный бифштекс с кровью!

Каково было бы твой последнее желание, Ингрид Кейн? В парке было прохладно, и я включила на платье терморегулятор.

Да, мою нынешнюю работу нельзя назвать приятной, но благодаря ей у меня лаборатория. И я смогу провести намеченный эксперимент.

Но придет ли она?

И чего я, собственно говоря, хочу? Начать жизнь сначала? Ну нет, Я тоже устала, как и мои клиенты. Провести эксперимент, удовлетворить в последний раз свое любопытство и поставить точку? Пожалуй, так. Если все пройдет удачно, я завтра тоже явлюсь в дом "последнего желания", и мне наденут "волшебный шлем".

И все-таки, что мне тогда захотеть? Может, юного Бернарда? Или бифштекс с кровью?

До двенадцати оставалось сорок семь минут. В случае неудачи Ингрид Кейн будет сегодня мертва. Надо успеть замести следы. Моя последняя работа касается только меня. Я отдала ей сорок лет жизни.