НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 26 (1982) - Иванова Юлия Николаевна. Страница 33
"Здравствуй, дружище! Как бы тебе вернее объяснить, что с нами произошло? Постарайся не удивляться: понятия не имею. Впервые в жизни попал впросак. Что самое глупое в этой истории — никто и представить не мог, будто наша экспедиция расшибет лоб, помимо прочего, и о психический барьер.
Роль моя, казалось, была второстепенной. Ты ведь знаешь, более всего я был загружен на предварительной стадии подготовки, когда мы синтезировали психологическую совместимость экипажа, учитывали все возможные неудачи и старались заранее свести на нет все связанные с ней виртуальные депрессивные явления, а самое главное — готовили членов экспедиции к преодолению "рубежа постижимости". Иначе — искали меры, чтобы рассудок каждого сумел перебороть шок от встречи с Неведомым, каким бы «экстравагантным» — конечно же, в изначальном смысле этого слова — оно ни оказалось. В пространстве моя функция сводилась к минимуму: контроль, контроль и еще раз контроль. Ну и, естественно, биодатчики.
Итог, с которым я хочу тебя ознакомить, куда как плачевен. Я, видимо, стану главной фигурой при анализе результатов и… боюсь, ох как боюсь этого! В голове ни одной позитивной мысли. Это первое. Эксперимент потерпел полную неудачу, но возможность такой неудачи в наши априорные расчеты не входила и войти не могла. Это второе. Третье, хотя далеко не последнее: мы действительно столкнулись с Неведомым, однако это Неведомое оказалось не только за пределами постижения, но и за пределами того, что мы в период подготовки иронически называли «экстравагантным», то есть за пределами "запредельного".
Посуди сам. Мы ставим опыт над вакуумом. Техническая часть программы удалась пустоту в силки загнали. И… тут же из экспериментаторов превратились в подопытных кроликов. Что-то начало ставить эксперимент над нами. Причем масштабы этого неожиданного опыта, цель его, механизм оказались явно не по силенкам нашим — увы, "готовым ко всему" — мозгам.
Коротко расскажу о биометрии. Например, кардиограммы: ровнехонькие параллельные линии. Пиков, зубцов, хотя бы дрожаний нет. Его сердца не бились, так, что ли, получается? Дыхание — 80 вдохов в минуту. Это при полной-то остановке сердца! Если верить самописцам, впрочем. Давление; верхнее — норма, нижнего НЕТИ! Не зарегистрировано. Температура тела минусовая! Энергопотенциал тела нулевой, зато мускульное напряжение полная каталепсия. Подробно с энцефалограммами я тебя знакомить не буду, замечу только; все ритмы сошли с ума. Или биодатчики сошли с ума. Или я сошел с ума. Как считаешь, а? И учти: общий диагностер дает резюме: состояние экипажа в пределах нормы, патологических отклонений нет, а индикатор рефлексов — один во всем приборе! — мертво стоит на самом предельном значении красного интервала: глубокая кома. Таким вот образом…
Что касается энцефалографии, здесь могу сказать только одно. И слова мои подкрепляются не сенсорографическими выходными данными, раскодировать которые я просто не способен, а, так сказать, нашим изустным «гептамеройом». Видишь ли, перед тем как войти в атмосферу Земли и совершить посадку, мы покружились чуть-чуть по эллиптической орбите, рассказывая друг другу о том, что каждый видел в минуту эксперимента. Коллекция новелл, честно говоря, потрясающая. Хотя и, безусловно, параноически-бессмысленная. И во всех отношениях необъяснимая.
Короче, сознание всех выключилось. Ровнехонько в нулевой момент отсчета. Но заметь: не обморок, не бессознательное состояние, не кома, что бы там ни врал индикатор. Сознание отгородилось от реальности и перенеслось в какую-то иную действительность. Почему и как это произошло, а также почему нам всем мерещилась не одна и та же картинка, а разные, почему в мозг каждого проецировалось что-то неповторимое и особенное и откуда это проецировалось — вот вопросы, которые мучают всех нас.
Картинка, возникшая в моей голове, оказалась не особенно дикой. В сравнении, конечно, с остальными. Так… нечто вроде заурядного и спокойного сна.
Отсчетчик лязгнул «ноль», одновременно с ним включился хронометр, и я… оказался дома. Угу. Именно дома на Земле. Сижу за столом вечером. Напротив — жена, справа — дочка. Слева головизор чего-то играет. Древний спектакль, вроде бы из нашей видеотеки. И сидим мы так мирно, задушевно, пьем чай с тонизатором.
Первая мысль моя, когда все кончилось, — это будто меня в прошлое отбросило. Года на три. Тем более что сразу не сообразишь, деталей не вспомнишь, все смазалось в памяти, расплылось, — совсем как в жизни, когда в голову неожиданно забредет пустяковое воспоминание. Чуть позже напрягся: картинка явственней стала, детали сделались четче. И вот тут-то увиделись мне странности. Что к чему не разберешь, но явно не бросок в прошлое, а видение это было. Галлюцинация. Это у меня-то, провереннего-перепроверенного?!
У жены черты лица вроде все те, но в то же время и какието другие, сходство будто явное, но приглядишься — и сходства нет. Точнее, некорректное сходство. Словно кто-то построил по неким координатам облик, но то ли точку отсчета взял свою, то ли пропорции по-другому измерил, то ли по одной из осей — а то и по всем сразу особые деления понатыканы, чуть-чуть отличные от принятых, или промежутки между ними несоразмерные сделаны. Такая же штука и с дочкой. Ну, свои это, родные, до родинки на щеке знакомые лица и… чужие, неблизкие, иные.
Далее: стол, за которым сидим, тоже мой, тот самый, что в гостиной стоит. Но катавасия продолжается. Тот, да не тот. Может быть, оттенок чуть другой. Может быть, форма, размеры… Тьфу, не распознаешь! И чай: запах прекрасный, а вкуса нет. Скорее всего, я его просто не запомнил. Но не исключено, что вкуса вовсе не было. Так же, как и у тонизатора. Хотя ощущение что пьем мы его именно с тонизатором, было!
Следующая деталь — тот спектакль, что по головизору смотрели. Не могу вспомнить, что это было за представление. Хоть убей, не могу! Видел ли я когда-нибудь его? Определенно. Где? Когда? Что за театр? Что за актеры? Ответа нет. Наваждение…
И последнее. Комната, где мы сидели. Сначала восприятие было четким: гостиная в нашем доме, как и должно быть. Потом стал сомневаться. И еще позднее понял, что сомневался не зря: не гостиная и не комната, а черт знает что! Стены были и не были. Потолок был и… в то же время отсутствовал. Пол — не пол, а некая умозрительная уверенность в опоре под ногами. Короче, знаешь на что это походило? Готовое ощущение замкнутого пространства, объемом равного именно гостиной. Но только объемом. Как создавались границы этого пространства: материальными плоскостями или особой экранировкой — не пойму до сих пор.
Вывод у меня пока один напрашивается. Не прошлое это было, а модель прошлого. Да! Какая-то вот такая модель. И видишь ли, в этой мысли меня следующее утверждает: с каждой минутой все дольше и больше чудится, что спектакль тот самый — головизионный — не целостным представлением был, не видеозаписью, а очень хорошо подогнанной мозаикой из обрывков всех всех! спектаклей, что я за свою жизнь пересмотрел…"
Щелчка нет. Фонна Психолога оказалась записанной не до конца, и чтец сканирует развертку, надеясь обнаружить новую информацию. Я знаю, что ее не последует, но не двигаюсь, не переключаю проигрыватель. Посидеть, подумать… Вспомнить. Все вечера заняты у меня только этим. Я часто спрашиваю себя; зачем мне это нужно? В конце концов я не специалист, не член какойнибудь комиссии, просто близкий друг Психолога, немного знал и остальных членов экипажа. Меня никто не просил о помощи, мои выводы, даже если они и последуют, вряд ли кого заинтересуют, ибо базой, достаточной для научного обобщения физико-технических данных, я не располагаю. И тем не менее бьюсь",
Может быть, толчок дало письмо? Да, так и было. Я оказался вовлеченным в эту историю, и память о друге не даст мне покоя, В сущности, мне всего-то и нужно, что мои фонные копии. Корабль? Пусть другие разбирают его по косточкам. Я вижу смысл в другом: в вопросах, мучивших Психолога. Какая тайна сокрыта в видениях, с которыми столкнулся экипаж? Почему они разные? Что подействовало на психику тренированных людей? И добавлю от себя — нет ли в галлюцинациях ответа на всю загадку эксперимента?