Октябрьская страна - Брэдбери Рэй Дуглас. Страница 31

- Старая дева! - орала миссис Крик.

- Я бы попросил вас выбирать выражения!

- Старая дева, старая дева!

Это почему-то оказалось страшнее всех действительно страшных ругательств.

Фокс пошатнулся, у него отвисла челюсть. Потом захлопнулась. Потом снова отвисла.

- Старуха! - вопила миссис Крик, не унимаясь.- Старуха, старуха, старуха!

Он стоял посреди выжженных желтых джунглей. Комната потонула в огне, сдавила его, мебель сдвинулась с места и пустилась в пляс, солнце било сквозь задраенные окна, обжигающая пыль взлетала с ковра колючими искрами, стоило только прожужжать какой-нибудь мухе и описать в воздухе спираль. Рот миссис Крик, ее зловеще красные губы наполняли воздух непристойностями, копившимися всю долгую жизнь, а термометр на стене показывал девяносто два градуса. Фокс еще раз взглянул на термометр - девяносто два. А женщина визжала, как колеса поезда, снимающие с рельс стружку на повороте. Ее визг напоминал скрежет ногтей по классной доске, скрип железа по мрамору.

- Старая дева! Старая дева! Старая дева! Фокс отвел руку с зажатой в ней тростью за спину и ударил.

- Не-ет! -закричал откуда-то сзади Шоу.

Женщина поскользнулась и упала на бок, пытаясь упереться руками в пол, издавая нечленораздельные звуки. Над ней стоял Фокс с явным недоумением на лице. Он смотрел на свое плечо, запястье, руку и пальцы, сквозь окутавшую его раскаленную завесу из дымчатого хрусталя. Он смотрел на трость, словно это был какой-то невероятный восклицательный знак, который появился неизвестно откуда зримо и явственно, прямо посреди комнаты. Его рот так и остался открытым, тлеющими искорками оседала и гасла пыль. Он почувствовал, как от его лица отхлынула кровь, словно у него в желудке распахнулась настежь маленькая дверца.

- Я...

На губах миссис Крик выступила пена. Она ползала на четвереньках, а члены ее тела, казалось, оторвались от туловища и превратились в независимых существ. Ее ноги, руки, голова вели себя как отрубленные части какого-то животного, жаждущего вновь стать самим собой, но тщетно ищущего пути к желанному восстановлению. Грязные слова все еще извергались из ее рта, хотя теперь они и на слова-то не были похожи. Фокc смотрел на женщину и никак не мог прийти в себя. До сегодняшнего дня она разбрызгивала свой яд налево и направо. Теперь же он вызвал на себя поток, который скапливался годами и должен был утопить его. Фокс почувствовал, что кто-то тащит его за воротник. Вот проплывает мимо дверной проем. Он услышал, как трость выпала у него из рук, загремела по полу и отчего-то ему вдруг почудилось, что его ужалила страшная оса-невидимка. Но вот он выбрался из комнаты, шагая как автомат, начал спускаться по лестничным маршам разогретого дома, мимо опаленных стен. Сверху на него гильотиной обрушилось.

- Вон! Вон! Вон!

Звуки затихли, словно вопль человека, сброшенного в черноту колодца.

На нижней ступеньке последнего лестничного пролета, уже у выхода из подъезда, Фокс высвободился из-под опеки своего друга и надолго привалился к стене, его глаза увлажнились, единственное, на что он еще был способен, оказался стон. В это время его пальцы шарили в пустоте в поисках оброненной трости. Не найдя ее, он провел ладонью по голове, коснулся мокрых век и с удивлением опустил трясущиеся руки. Старики уселись на нижнюю ступеньку и просидели минут десять в молчании, приходя в себя с каждым вдохом, который давался не так-то легко. Мистер Фокc наконец поднял глаза на мистера Шоу, который уставился на него в испуге и изумлении.

- Ты видел, что я наделал? Да-а, еще бы чуть-чуть и... -Фокc покачал головой.- Какой же я дурак. Бедная, бедная женщина. Она была права.

- Ничего не поделаешь.

- Теперь я убедился в этом. Надо ж было такому случиться.

- Ну-ка, дай я тебе вытру лицо. Так-то лучше.

- Ты думаешь, она пожалуется на нас мистеру Крику?

- Нет, нет.

- А не попробовать ли нам...

- Поговорить с ним?

Поразмыслив над этим, они лишь покачали головами. Распахнулась входная дверь, с улицы пахнуло жаром; как из печки. И тут их чуть не сбил с ног какой-то здоровенный детина.

- Смотреть надо, куда прете! - рявкнул он. Они обернулись и поглядели ему вслед. Он шагал тяжкой поступью в раскаленной тьме, поднимаясь через одну ступеньку. Это было чудовище с ребрами мастодонта, буйной львиной гривой, огромными мясистыми ручищами; до тошноты волосатый, до боли обожженный солнцем. Они увидели его лицо лишь на мгновение, когда он расталкивал их своими плечами; то было лоснящееся от пота, облупившееся под солнцем свиное рыло, пот капельками выступил под красными глазами, капал с подбородка, покрывая разводами майку от подмышек до пояса. Они осторожно прикрыли входную дверь.

- Это он,- сказал мистер Фокс,- ее муж.

Они стояли в маленьком магазинчике напротив дома, где жила миссис Крик. Было половина шестого, солнце закатывалось, тени под редкими деревьями на аллеях окрасились в цвет спелых гроздьев винограда.

- Что это висело у него из заднего кармана?

- Крюк. Грузчики такими пользуются. Стальной. Острый, тяжелый. Вроде тех, что когда-то носили однорукие инвалиды вместо протеза.

- Сколько градусов? - спросил мистер Фокc спустя минуту.

- Здесь, в магазине, термометр все еще показывает девяносто два. Тютелька в тютельку.

Фокс сидел на ящике, едва удерживая в руках бутылку апельсинового сока.

- Надо открыть,-проговорил он.-Да. Никогда в жизни мне так не хотелось апельсинового сока, как сейчас.

Они продолжали сидеть в этой топке и, глядя вверх на одно из окон противоположного дома, терпеливо ждали, ждали...

Маленький убийца

The Small Assassin

1946

Переводчик: К. Шиндер

Она не могла бы сказать, когда к ней пришла мысль о том, что ее убивают. В последний месяц были какие-то странные признаки, неуловимые подозрения, ощущения, глубокие, как океанское дно, где водятся скрытые от людских глаз монстры, разбухшие, многорукие, злобные и неотразимые.

Комната плавала вокруг нее, источая бациллы истерии. Порой ей попались на глаза какие-то блестящие инструменты. Она слышала голоса, видела людей в белых стерильных масках.

- "Мое имя? - подумала она. - Как же меня зовут? Ах, да! Алиса Лейбер. Жена Дэвида Лейбера."

Но от этого ей не стало легче. Она была одинока с этими белыми, невнятно бормочущими людьми. И в ней была жуткая боль, и отвращение, и смертельный ужас.

- "Меня убивают на их глазах. Эти доктора, эти сестры, они не понимают, что со мной происходит. И Дэвид не знает. И никто не знает кроме меня и него - убийцы, этого маленького убийцы. Я умираю, и ничего не могу им сказать. Они посмеются надо мной, скажут, что это бред. Они увидят убийцу, будут держать его на руках, и никогда не подумают, что он виноват в моей смерти. И вот я, перед богом и людьми чиста в помыслах, но никто не поверит мне, меня успокоят ложью, похоронят в незнании, меня будут оплакивать, а моего убийцу - ласкать."

- "Где же Дэвид? - подумала она. - Наверное в приемной, курит сигарету за сигаретой и прислушивается к тиканью часов".

Пот брызнул из всего ее тела и с ним предсмертный крик:

- Ну же! Ну! Убей меня! Но я не хочу умирать! Не хочу-у!

И пустота. Вакуум. Внезапно боль схлынула. Изнеможение и мрак. Все кончилось. О, господи! Она погружалась в черное ничто, все дальше, дальше...

Шаги. Мягкие приближающиеся шаги. Где-то далеко глухой голос сказал:

- Она спит. Не беспокойте ее.

Запах твида, табака, одеколона "Лютеция". Над ней склонился Дэвид. А позади него специфический запах доктора Джефферса. Она не стала открывать глаза.

- Я еще не сплю, - спокойно сказала она. Это было удивительно: она была жива, могла говорить и почти не ощущала боли.

"Ты хотел посмотреть на убийцу, Дэвид? - подумала она. - Я слышала, ты хотел взглянуть на него. Ну, что ж, кроме меня тебе его никто не покажет."