Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 2 - Тагиров Роман. Страница 5

Тут все, и даже Тимур, заулыбались. Вконец озверевшим Стасика никто из присутствующих даже представить себе не мог. А вот образ лежащего в санчасти с перебинтованной головой каптёра почему-то легко представлялся всем. Николай только покачал головой.

— Что будем делать со сломанной челюстью?

Ринат успокоил:

— Не ссыте кипятком, коллеги деды. Объясняю на раз: салабон отчаянно пытается выбраться из каптёрки и сильно толкает каптёра в грудь. Каптёр падает и ударяется головой, а конкретно челюстью, об этот красивый металлический шкафчик, — и махнул рукой в сторону сейфа. — Картина маслом! Челюсть у него была уже сломана на гражданке. Много не надо. Все поняли?

И повернулся к Тимуру.

— Слушай внимательно: никаких сержантских сапог не было, ты поссорился с каптёром, он тебя ударил первым и начал пинать. А ты просто хотел убежать из каптёрки. Никаких ударов с твоей стороны. Только толкнул и ушёл. Всё усекаешь, боец?

Тимур кивнул. Спортсмен перевёл взгляд на сержантов.

— А каптёр, братаны, это будет ваша проблема! Базарьте с ним сами, как хотите. Но если он, чмошник, нашего боксёра заложит... — боксёр недобро ухмыльнулся. — Думаю, не надо вам говорить, что мы с ним будем делать примерно раз в неделю. Для начала зачмырим и нассым в сапоги. Затем...

— Я всё понял. Сам с ним погутарю, — перебил Николай, встал из-за стола и подошёл к Ринату. — Мой земляк — мой косяк! Никуда он, на хрен, не денется. Так всё и будет. Я сказал.

— Лады, Микола. Слышь, Старый, я заберу у тебя духа на часок? Сам обратно приведу. Надо ещё раз проинструктировать на завтра. Про жизнь нашу, армейскую, расскажу. Да и просто послушаем его за гражданку и новости боксёрские.

Замкомвзвода только кивнул. На выходе из каптёрки Тимур посмотрел на старшего сержанта и сказал:

— Дуже дякую, добра людына.

У Хохла вытянулось лицо.

— Звидкиля знаеш мою ридну мову?

Призывник улыбнулся и ответил:

— В наших посёлках много украинцев живет. Ещё перед войной по комсомольским путёвкам приехали из Донбасса уральские шахты поднимать. Вот и остались, уже дети выросли. У отца соседи по гаражу — одни украинцы. А у меня друг по технарю — Вовка Андросенко. А сосед по лестничной площадке — Лёнька Понамарчук. Вот так и живём!

Николай только развёл руками.

— Значит, ты мой зёма с Урала будешь!

Все в каптёрке сразу расслабились и рассмеялись. Для всех участников этой встречи появился план выхода из этой ситуёвины. И возможно — без особых потерь...

* * *

Втроём со спортсменами Тимур поднялся на последний этаж казармы, который представлял из себя высокий чердак, переоборудованный в спортзал. Повсюду висели боксёрские мешки и груши, в одном углу стоял ринг, а в противоположном были сложены в квадрат маты. Пахло кожей и потом. Тимур перешагнул порог, остановился и вдохнул до боли знакомый запах... Семь лет в боксе — это вам не фунт изюма скушать...

И вдруг у молодого человека после пережитых волнений защипало в глазах, особенно в левом, который уже начал заплывать. Боксёр, сделав вид, что дотронулся до побитого глаза, быстро смахнул слезу. Сзади в спину легонько подтолкнул Олег.

— Да проходи ты, не стесняйся.

— Давай-давай, комсомолец и спортсмен, — добавил, улыбаясь, Ринат. — Родной запах почуял? Сдаётся мне, что ты, Тимур, ещё пару лет в спортзал точно не зайдёшь.

Они прошли в дальний угол, и попали в небольшую комнату, где тоже стояли стол, стулья и небольшой металлический сейф. Но здесь по стенам висели боксёрские перчатки, лапы, скакалки, борцовские куртки и другая спортивная форма. Олег с усмешкой сказал:

— А вот это — наша каптёрка. Присаживайся, сейчас чай организуем.

И так же, как в роте, достал из-под стола электрический чайник, а из сейфа — кружки, ложки, чай в пачке и сахар. Олег на правах хозяина сам пошёл за водой, а Ринат снова уселся прямо на стол.

— Вот сейчас, Тимур, очень внимательно слушай. А потом чаи погоняем, и ты расскажешь нам все новости из боксёрского мира. Олег принёс чайник, подключил и сел за стол. Ринат продолжил:

— Смотри, Тимур, после вечерней проверки ты поругался с каптёром. Кстати, а как ты с ним поссорился?

— Так он ходил и всех молодых в строю сзади по ногам пинал.

— Вот чмошник! — воскликнул Олег. — Только и может сзади салабона ткнуть.

— Подожди, братан, — Ринат опять поднял руку. — Об этом чмыре отдельный базар будет, без Тимура. Так, дальше: каптёр тебя пинает по ногам, ты ему вежливо — запомни, Тимур, — вежливо делаешь замечание. Он тебя хватает и затаскивает в каптёрку, где тут же без слов бьёт тебя в глаз. Кстати, покажи глаз.

Ринат спрыгнул со стола, подвёл Тимура ближе к настольной лампе и оценил свою работу.

— Так, хорошо. В глаза смотреть, салабон! Очень хорошо. Завтра классный синяк будет. Голова не болит?

Тимур вздохнул и посмотрел на боксёра.

— Нет. Плохо вижу только. Да не впервой фингалы получать.

— И то верно, Тимур, — Ринат поднял палец. — Всё для дела, всё для пользы и всё для тебя стараемся. Ещё отблагодаришь потом, на гражданке. Верняк, пересечёмся где-нибудь, если Аллах даст. Дальше пошли: после удара каптёр тебя несколько раз бьёт ногами по корпусу. Тебе удаётся встать, ты толкаешь — запомни, Тимур — только толкаешь каптёра в грудь, он падает в сторону сейфа, а ты убегаешь. Всё! Завтра утром тебя сначала ротный будет спрашивать, пару раз скажи, что ничего не было, ничего не знаешь про каптёра. А потом офицер на тебя насядет. Не бойся, этот бить точно не будет. Может только за шкварник схватить и потрясти немного. Может спиной к стене приложить. Это он любит. Вот тогда и расколись и объясни ротному, как мы договорились. А потом всё повторишь замполиту. А с батей мы сами поговорим. Всё усёк, боец Тимурка?

Тимур слушал внимательно и спросил:

— А зачем мудрить так: вначале молчать, а потом колоться? А кто такой батя?

Олег уже разливал чай по кружкам.

— Батя — это майор Литвиненко, который тебя привёз. А мудрить, как ты сказал, надо. Пусть ротный думает, что сам тебя расколол. Правдивей будет.

— Нормально продумано, — Тимур улыбнулся. — Что, товарищи спортсмены, уже приходилось самим отмазываться?

— Было дело, потом расскажем, — Ринат опять махнул рукой. — Теперь службу просекай: в нашей армии четыре периода службы по шесть месяцев. Первый период в нашей части включает духов и салабонов. Салабон — это ты, Тимур. Все салабоны сейчас находятся в карантине в отдельном взводе вашей роты, это наподобие отстойника для обкатки новобранцев. Там за полтора месяца они проходят курс молодого бойца: учат уставы, осваивают строевой шаг, бегут кросс и стреляют три выстрела из автомата Калашникова. В конце этого курса принимается присяга, и салабоны становятся духами. Тимур, это самая бесправная категория в армии, на которой лежит вся грязная работа по службе. Духи заправляют дедам кровати, подшивают ХБ или ПШ и чистят их сапоги. Но только старослужащим. За духами смотрят молодые, которые уже отслужили полгода. Некоторые из них становятся ефрейторами и младшими сержантами. Молодые напрямую воспитывают духов и обучают их службе. После года службы ты уже черпак. Черпаки живут почти без напрягов и только следят за молодыми. Последние полгода службы — деды. Это самая полновластная структура! Если дедам что-нибудь не нравится в поведении духов, они сами об них редко когда руки марают. Деды вставляют черпакам, а те уже через молодых разбираются с духами. Иначе говоря, военнослужащий имеет тем больше прав и тем меньше обязанностей, чем больше он служит. Как говорится: «Полгода — бегом, полгода — пешком, полгода — сидя, полгода — лёжа».

Ринат уже ходил по каптёрке.

— Твой случай, Тимур, исключение из общих правил. Ты не только оказался борзым духом, но и принёс ЧП в роту. С завтрашнего дня плохо будет всем: перечисленным солдатам, сержантам и даже офицерам роты. Поэтому деды решили сами разобраться с тобой. Главное сейчас, Тимур, под уголовное дело не попасть. ЧП в батальоне никому не нужно. И если всё пройдёт, как мы договорились, считай, что тебе крупно повезло в жизни. Дело замнут, а тебя, скорей всего, отправят служить в другую часть.