Как две капли воды - Браун Сандра. Страница 53

Тейт продолжал хмуриться.

– Кажется, это не слишком много.

– Наоборот, очень много. Удивительно, как много значат для ребенка одобрения со стороны родителя.

– Что еще нам следует делать?

– Чаще спрашивайте ее мнение. «Мэнди, ты хочешь ванильного мороженого или шоколадного?» Дайте ей возможность делать выбор и затем следовать своему решению. Ее нужно приучить высказывать вслух свои мысли. У меня создалось впечатление, что раньше это не поощрялось.

Он посмотрел на них из-под густых бровей цвета ржавчины, которые больше подошли бы какому-нибудь конокраду с шестизарядным кольтом на боку, а не добропорядочному специалисту по детской психологии.

– У вашей девочки очень низкое мнение о себе.

Эйвери поднесла кулак ко рту и закусила губу.

– Некоторые дети выражают свою низкую самооценку плохим поведением и так привлекают к себе внимание. Мэнди спряталась в себя. Она считает себя прозрачной – не имеющей никакого или почти никакого значения.

Тейт втянул голову в плечи. Потом взглянул на Эйвери. Слезы катились по ее щекам.

– Прости меня, – прошептала она. Она извинялась за Кэрол, которая не заслуживала его прощения.

– Это не только твоя вина. А я где был? Я не обращал внимания на многое, хотя давно должен был вмешаться.

– К сожалению, – вмешался доктор Вебстер, – катастрофа только усилила тревогу Мэнди. Как она перенесла перелет сюда?

– Она раскричалась, когда пытались пристегнуть ее ремень, – сказал Тейт.

– Мне самой было довольно трудно пристегивать ремень, – честно призналась Эйвери. – Если бы Тейт не разговаривал со мной все время, не знаю, как бы я вытерпела взлет.

– Понимаю, миссис Ратледж, – сочувственно сказал он. – А как вела себя Мэнди после взлета?

Они переглянулись, и Эйвери ответила:

– По-моему, дальше все было нормально.

– Так я и думал. Видите ли, она помнит, как вы пристегнули ей ремень, миссис Ратледж, а потом помнит только катастрофу. Она не помнит, как вы ее спасли.

Эйвери прижала руку к груди.

– Вы хотите сказать, что она винит меня за то, что она попала в катастрофу?

– Боюсь, что в некотором смысле да.

Она содрогнулась и прижала ладонь ко рту:

– Боже мой.

– Она испытает огромное облегчение, если мысленно переживет взрыв заново. Тогда она вспомнит, что вы спасли ее.

– Это же будет для нее адом.

– Но это необходимо для полного выздоровления, мистер Ратледж. Она борется со своими воспоминаниями. Я предполагаю, что ее повторяющиеся кошмары возвращают ее к моменту взрыва.

– Она говорит, что огонь ее пожирает, – тихо сказала Эйвери, вспомнив последний кошмар Мэнди. – Мы можем помочь подтолкнуть ее память?

– Можно прибегнуть к гипнозу, – сказал доктор. – Но я бы посоветовал дождаться, пока память вернется сама. В следующий раз, когда у нее будет кошмар, не будите ее.

– Господи.

– Понимаю, что это звучит жестоко, мистер Ратледж, но ей надо снова пережить катастрофу и выбраться из нее, опять оказаться на руках у матери. Надо изгнать ужас. До тех пор она не переборет подсознательного страха и боязни матери.

– Понимаю, – сказал Тейт. – Но это будет трудно.

– Знаю. – Доктор Вебстер встал, давая понять, что их время истекло. – Не завидую вам, ведь вам придется стоять рядом и наблюдать, как она заново переживает эти ужасные события. Я бы хотел, если это удобно, чтобы вы опять показали ее через пару месяцев.

– Будет удобно.

– Или раньше, если вы решите, что это необходимо. Звоните в любое время.

Тейт пожал руку доктору Вебстеру, потом помог Эйвери подняться. Она не была той матерью, которой Мэнди подсознательно боялась, но могла ею быть. Все обвинения вместо Кэрол лягут на нее. Несмотря на то, что Тейт поддерживал ее под локоть, ноги у нее подкашивались.

– Удачи вам на выборах, – сказал психолог Тейту.

– Благодарю.

Доктор сжал руки Эйвери в своих:

– Не мучайте себя виной и раскаянием. Я уверен, что вы очень любите свою дочь.

– Да. Она говорила вам, что ненавидит меня?

Это был обычный вопрос. Он слышал его десятки раз на дню, особенно от матерей, обремененных чувством вины. В данном случае он мог дать утешительный ответ. Он улыбнулся доброй мальчишеской улыбкой:

– Она очень хорошо говорит о своей мамочке и меняется, только когда вспоминает о том, что было до катастрофы, а уж выводы делайте сами.

– Какие?

– Что вы уже стали лучшей матерью, чем раньше. – Он потрепал ее по плечу. – Если вы будете с ней нежны и внимательны, Мэнди со всем справится и станет очень умным и спокойным ребенком.

– Надеюсь, доктор Вебстер, – с жаром ответила она. – Спасибо вам.

Он проводил их до двери и распахнул ее.

– Знаете, миссис Ратледж, вы меня просто поразили, когда я вас увидел. Около года назад одна молодая тележурналистка брала у меня интервью. Она удивительно похожа на вас. Она откуда-то из ваших краев. Вы ее случайно не знаете? Ее зовут Эйвери Дэниелз.

«Эйвери Дэниелз, Эйвери Дэниелз, Эйвери Дэниелз!»

Толпа кричала ее настоящее имя, а они с Тейтом проталкивались к помосту.

«Эйвери Дэниелз, Эйвери Дэниелз, Эйвери Дэниелз!»

Люди были повсюду. Она споткнулась и отстала от Тейта. Толпа поглотила его.

«Тейт!» – крикнула она.

Он не слышал ее из-за голосов, орущих ее имя.

«Эйвери, Эйвери, Эйвери!»

Что это? Выстрел! Тейт весь в крови. Тейт повернулся к ней и, падая, язвительно произнес: «Эйвери Дэниелз, Эйвери Дэниелз, Эйвери Дэниелз!»

– Кэрол?

«Эйвери Дэниелз!»

– Кэрол? Проснись!

Эйвери села в кровати. Она пыталась пересохшим ртом набрать воздуху, но только хрипела.

– Тейт? – Она приникла к его груди и обхватила его руками. – Это было ужасно!

– Тебе приснился дурной сон?

Она кивнула и зарылась лицом в волоски на его груди.

– Обними меня! Пожалуйста. На минуточку.

Он сидел на краешке ее кровати. В ответ на ее мольбу он придвинулся ближе и обнял ее. Эйвери прижалась к нему теснее. Сердце ее колотилось так, что чуть не выпрыгивало из груди. Она никак не могла прогнать из памяти картинку из сна: Тейт, весь в крови, смотрит на нее презрительно и обвиняюще.

– Из-за чего это?

– Не знаю, – соврала она.

– Кажется, я знаю. Ты сама не своя с тех пор, как доктор Вебстер вспомнил об Эйвери Дэниелз. – Она застонала. Тейт провел пальцами ей по волосам и обнял ее за голову. – Не могу поверить, что он не знал, что она погибла в той катастрофе. Он так смутился, когда сказал это, что мне даже стало его жаль. Он не представлял, как это сравнение может тебя расстроить.

«Или почему», – подумала она.

– Я вела себя как идиотка.

Единственное, что она помнила, после того как доктор произнес ее имя, это то, что у нее зашумело в ушах и она чуть не упала на Тейта.

– Совсем не как идиотка. Просто ты почти потеряла сознание.

– Даже не помню, как вышла из кабинета.

Он немножко отстранился от нее. Ее ладони соскользнули с его плеч.

– Какое странное совпадение, что ты оказалась в одном самолете с этой Дэниелз. Незнакомые люди часто принимали тебя за нее, помнишь? Удивительно, что до сих пор никто тебе не напомнил о ней.

Значит, он знал, кто такая Эйвери Дэниелз. Это немного улучшило ее настроение. Ей стало интересно, нравились ли ему ее передачи.

– Мне очень стыдно, что я устроила сцену. Я просто… – Ей хотелось, чтобы он снова обнял ее. Ей было легче говорить, когда он не смотрел ей в глаза.

– Что?

Она опустила голову ему на плечо.

– Я устала от того, что люди все время рассматривают мое лицо. Оно вызывает у них столько любопытства. Я кажусь себе чем-то вроде бородатой дамы из цирка.

– Такова человеческая природа. Никто не хочет быть жестоким.

– Понимаю, но мне из-за этого все время неловко. Иногда мне кажется, что я до сих пор забинтована. Я смотрю наружу, но никто не может посмотреть сквозь лицо внутрь меня. – Из глаза ее выкатилась слезинка и упала на плечо Тейта.