Сборник 12. На посошок - Брэдбери Рэй Дуглас. Страница 52

Он долго стоял у двери и ждал.

Дверь наконец отворилась. Он увидел перед собой женщину с покрытым испариной лицом и растрепанными волосами.

– Я вас слушаю.

– Госпожа Гингрич? – спросил Форей.

– Да-да. Кто вы и что вам нужно?

Она оглянулась. В дальнем конце коридора Форей увидел чью-то неясную тень, которая, судя по всему, принадлежала мужчине.

– Так что вам угодно?

Раз, два, три. Удар, удар, удар. Раз, два, три. Форей облизнул внезапно пересохшие губы, прикрыл глаза, вновь открыл их и тихо сказал:

– Я – Гингрич.

– Как вы сказали? – испуганно пробормотала женщина.

– Гингрич. Уильям Гингрич, – произнес он уже громче.

– Вы вовсе не мой муж!

– Вы ошибаетесь.

Он размахнулся и ударил ее кулаком в лицо. Прижимая ладони к разбитым губам, она упала навзничь, а он крикнул: «Выходите! Получите то же самое!»

Тень в конце коридора не пошевелилась. Форей повернулся и, двигаясь как под водой, дошел до своей машины и уехал.

На площадке для гольфа Гингрич все еще запускал в небо белые объекты, механически орудуя клюшкой. Замах – удар, замах – удар, замах – удар.

На сей раз Форей вышел на поле с сумкой для клюшек.

Гингрич прервал свое занятие и взглянул на его сумку:

– Что это вы на ночь глядя?

– Не хотите ли партию напоследок? – предложил Форей.

Гингрич повернулся налево и посмотрел на огороженную проволочной сеткой площадку.

– А не слишком ли поздно?

– Никогда не бывает слишком. Клюшки я понесу сам.

– Чтоб мне провалиться! – сказал Гингрич.

– Все будет в порядке, – заверил его Форей.

– Мы ничего не увидим, – заметил Гингрич.

– Увидим! – ответил Форей, указывая кивком головы на небо.

Из-за горизонта уже вышел полный диск луны, осветившей открытые просторы, холмы и маленькое озерцо. В верхушках дубов шумел ветер.

– Чтоб мне провалиться! – прошептал Гингрич.

Они подошли к первой метке.

– Начинать вам, – сказал Форей, выставив для него мяч и метку. Застыв неподвижно, Гингрич наблюдал за ним.

Когда Форей отошел, Гингрич изготовился, поднял клюшку и нанес удар со стремительностью летней молнии.

Мяч взмыл в небо белою птицей и упал далеко-далеко впереди.

– Ах ты, сукин сын! – воскликнул Гингрич. – Сукин сын!

– Поберегись! – крикнул Форей, хотя впереди не было никого, кому следовало поберечься. А может, и было кому – неясной тени.

– Поберегись!