Сверхновая американская фантастика, 1996 № 05-06 - Айзенберг Ларри. Страница 26

Вопрос, как великан смог пройти через ворота замка незамеченным, носил чисто академический характер. Вместо этого ему пришлось задаться вопросом, а как великану вообще удалось пройти через ворота, если он сам был высотой с замок.

Великан шагнул к Гарри. Еще раз. Земле следовало ры дрогнуть. Этого не произошло. Великан стоял в борцовской стойке. У него было и телосложение борца, мышцы играли по всему его телу, и на одно безумное мгновение Вествуду пришло в голову, а не собрался ли Фифайфофам побороться с ним.

Он перевел взгляд с массивного могучего туловища еще выше, на скалоподобное лицо великана. Оно было злобным. Над глазами, напомнившими Вествуду черные бильярдные шары, нависали брови, похожие на заросли. Громадный нос был почти совершенно плоским. Огромная челюсть была квадратной, а края губ были искривлены в отвратительной ухмылке, демонстрировавшей набор белых зубов, похожих на клавиатуру рояля. Ежик волос на голове великана (который все еще ничем не показал, что видит Вествуда), стоял, как стерня на убранном поле.

Вествуд опустил взгляд ниже. На Фифайфофаме была только розовая набедренная повязка. Гарри поймал себя на том, что он смотрит на булавку длиной в фут, которой повязка была закреплена.

Он понял, почему тень от замка была такой узкой и почему башни мерцали в солнечном свете.

Фифайфофаму пора было заговорить. Он так и сделал. Его голос звучал отовсюду, со всей долины, но только не из его рта, и, что делало еще менее достоверным все происходящее, голос был не только громким, но и глубоким и сиплым, как у заправского пьяницы.

Гарри Вествуд стремительно забросил ружье за спину и побежал по направлению к замку мимо левой ноги Фифайфофама (с таким же успехом он мог бы пробежать и сквозь нее). Добежав до стены, он не остановился, а кинулся прямо сквозь нее, увидев космический корабль. Из внешнего люка на землю спускался трап. Вествуду повезло: люк был открыт. Наверное, девочка открыла его, чтобы проветрить корабль. Со всех ног он взлетел по трапу и влетел в шлюз, успев опередить девочку, которая неслась по лестнице навстречу, надеясь добежать до двери раньше него, чтобы захлопнуть ее перед самым его носом.

До внутреннего люка шлюза он тоже успел добежать первым. Она топнула ногой и свирепо посмотрела на него. «Я должна была знать, что мне не провести беовульфа», — сказала она.

В проекционной, куда девочка с неохотой отвела его после того, как они вскарабкались по лестнице на верхнюю палубу, он увидел, как «великан», в котором было всего 10 дюймов роста, шагал по квадратному столу, за пределы которого ступить не мог. Изо всех углов комнаты на эту куклу были направлены камеры, и система зеркал пересылала его лазерное изображение в проектор, который был прикреплен к краю стола. На большом выпуклом наблюдательном экране на переборке было видно, как голограмма огромного размера шагает по долине перед замком.

— Ты бы лучше его выключила, — сказал Гарри Вествуд. — А то он у тебя сейчас со стола упадет, его тогда не соберет ни вся королевская конница, ни вся королевская рать.

— Считаешь себя остроумным? — огрызнулась девчонка. Но сделала, как он сказал — сняла пластмассовую куклу со стола и дала возможность пружине окончить свою работу. Крошечная ручка, торчавшая из спины куклы между ее лопаток, продолжала крутиться, пока пружина завода не ослабла. Когда завод кончился, девочка положила куклу на стол.

— Это ты из-за дурацкой булавки понял что к чему, да? Эти местные никогда не обращали на нее внимания, но мне надо было догадаться, что ты-то обратишь. Надо было заколоть свой носовой платок у него за спиной, чтобы тебе не было видно. А может, ты узнал и мой носовой платок. А еще я сглупила, что поставила всю пленку целиком. Раньше, когда вокруг бродили эти надоедливые туземцы, я заставляла его говорить только «Фи-фай-фо-фам!». Но ты похож на англичанина, поэтому я не могла удержаться от того, чтобы поставить всю пленку.

— Не любишь англичан?

— Естественно.

Ее лицо было броским — ярко-синие глаза, веснушки, маленький рот. Ее золотисто-рыжие волосы спадали на плечи. Типичная ирландка, если только она их когда-нибудь видела. На ней было заношенное белое платье, которое пережило слишком много стирок, и теннисные туфли, лучшие дни которых были далеко позади. Он прикинул — ей должно было быть около 12 лет.

— Ты англичанин? — спросила она.

— Мой прадед был англичанином, значит, во мне течет английская кровь.

— Я так и знала!

— На пленке — голос твоего отца?

Она кивнула.

— Мы поставили громкоговорители по всей долине. Мы привезли куклу и проектор с собой, и еще генератор иллюзорного поля, чтобы корабль выглядел, как замок. Отец говорил, что единственный способ не дать бимба схватить нас и отрубить наши головы — это перепугать их до смерти. Отец — он иногда выпивал, но котелок у него все равно варил — будь здоров. А англичан он ненавидел, — добавила она.

Надо же, до сих пор эта ненависть жива. Гарри Вествуд вздохнул.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Кэтлин.

— А меня — Гарри. Это твой отец похоронен там, наверху?

На мгновение она посмотрела в сторону.

— Да. Я… Я там его и похоронила.

В проекционной было два мягких кресла, прикрученных к полу. Гарри снял с плеча ружье и рюкзак и сел в одно из них. Чуть помедлив, Кэтлин села в другое.

— Мы знали, что рано или поздно должен будет появиться беовульф, — сказала она, — но мы думали, что к этому времени нас здесь уже не будет. Так бы и произошло, но что-то случилось с конвертором, а отец не смог починить его. Когда мы поняли, что наш корабль не сможет выйти в подпространство, а тогда обратный путь занял бы веков этак — надцать, мы даже и не стали пытаться взлететь. Но не оставаться же нам было здесь, поэтому мы решили пересечь долину бимба, дойти до космопорта и заказать билеты на пассажирский корабль на Землю. Но, когда мы забрались на гребень холма, мой отец дышал уже с трудом. Мы остановились передохнуть. Я… Мне показалось, он уснул сидя, прислонившись к дереву, но его глаза были широко открыты, а когда я дотронулась до него, он был уже холодный. Я… Я там его и похоронила. Там, наверху, гораздо лучше, чем здесь, внизу. Днем я забираюсь туда и сижу возле могилы, слушаю ветер и смотрю, как он пригибает траву.

— У него было плохо с сердцем?

— Очень.

— Тогда зачем он взялся нести все золото?

На ее лице появилось самое невинное выражение, какое он когда-либо видел.

— Золото? Какое золото?

— То, которое вы здесь добыли. Ведь вы тут, скорее всего, этим и занимались. Должно быть, там, наверху, где долина сужается, где ручей пробивается сквозь скалы.

— Ты с ума сошел. Мы приехали сюда отдохнуть, вот и все.

— По моим последним сведениям, — сказал Гарри Вествуд, — унция золота стоит очень прилично в межпланетной валюте, потому что с тех пор, как драгоценные камни были, в отличие от золота, во множестве найдены во внеземных мирах, и потеряли свою былую стоимость, золото является единственным, что могло заставить вашего отца вернуться сюда. Он же был членом Группы по Обследованию Планеты, не так ли?

Кэтлин ничего не сказала. Она просто сидела, уставившись на него. Он тоже молчал. И думал об Ужасном Турке. Согласно легенде, Ужасный Турок заработал уйму денег, будучи борцом в Америке. Обратил все деньги в золото и зашил его в пояс, отправившись домой. На море он попал в шторм, но вместо того чтобы снять пояс с золотом, Ужасный Турок пошел вместе с ним на дно.

После долгого молчания Гарри Вествуд снова заговорил.

— Ты перетащила все золото сюда или спрятала его на перевале?

Она вновь обрела прежнее самообладание, вскочила с кресла, уперлась руками в бока и начала приплясывать перед Вествудом, напевая: