Фата-Моргана 2 (Фантастические рассказы и повести) - Файф Горэс Браун. Страница 2

— Да, леди, — ответил женский голос. — Я приняла постоянную на основании исследований колонистов, остающихся вдали от главного потока жизни галактики. История не знает прецедента такой долгой изоляции, какая имела место здесь, поэтому я считаю, что они миновали этап статичности и достигли некоего собственного развития. Думаю, нам все же нужно начать с простейшего. Пара принудительных ответов откроет перед нами его разум. Попутно посмотрим, как быстро растет его сопротивление под давлением аппарата. Можно начинать?

Женщина в шезлонге кивнула головой, и из стены ударил луч света. Часовой попытался уклониться и только тут понял, что что-то держит его в кровати. Не веревки или цепи, нет, ничего не было видно, и все же оно было крепко, как сталь, и эластично, как резина. Он не успел задуматься, свет бил ему в глаза и в мозг — ослепляющий, яростный, пульсирующий блеск. Ему казалось, что сквозь него пробиваются голоса, звучащие в его голове, голоса говорящие: «Такой простой вопрос. Конечно, я отвечу… конечно, конечно… Меня зовут Часовой Гиссер. Я родом с планеты Кайдер III, из семьи делиан. Мы заселили семьдесят планет вокруг Пятидесяти Солнц, население тридцать миллиардов, четыреста крупных бурь, самые грозные на широте 473. Правительство расположено на Кассидоре VII, чудесной планете…».

Пораженный тем, что делает, он сжал обезумевшие мысли в делианский узел, прерывая поток губительных слов. Он знал, что больше никогда не даст застать себя врасплох, но… было, поздно, слишком поздно.

Однако женщина вовсе не была в этом уверена. Покинув комнату, она вернулась к лейтенанту Неслор, даме уже не первой молодости, увлеченно классифицировавшей полученные данные. Психолог оторвалась от своего занятия и удивленно сказала:

— Это же абсолютно невозможно, леди. Его сопротивление достигло эквивалента индексу интеллигенции 800. А ведь он начал говорить при нажиме, эквивалентном индексу 167, что соответствует его внешности и, как вам известно, является средней величиной. За таким сопротивлением явно кроется какой-то метод тренинга. Думаю, ключом служит упоминание о делианском происхождении. Интенсивность подскочила, когда он произносил эти слова. Нельзя игнорировать этот факт, разве что мы решим сломить его волю.

Первый капитан отрицательно покачала головой.

— Сообщите мне, если случится что-нибудь новое, — сказала она и по пути к трансмиттеру остановилась, чтобы проверить местонахождение корабля. Легкая улыбка тронула ее губы, когда она увидела на экране его тень, кружащую вокруг солнца. «Время идет, — подумала женщина. — Возможно ли, чтобы один человек задержал корабль, способный завоевать всю галактику?»

Старший метеоролог корабля, лейтенант Кэннонс, встал с кресла, когда она шла к нему через обширный зал, в котором по-прежнему находилась станция Пятидесяти Солнц. Волосы его седели, он был стар, очень стар. Подходя к нему, она подумала: «В этих людях, наблюдающих великие бури космоса, пульс жизни бьется медленнее. Они чувствуют эфемерность всего окружающего и понимают бесконечность времени. Бури, требующие сотен лет для достижения полной силы, и люди, заносящие их в каталоги, должны иметь общие черты».

Метеоролог поклонился и спокойно, с достоинством произнес:

— Для меня большая часть видеть первого капитана, Благородную Глорию Сесилию, Леди Лаурр из Высокорожденных Лаурров.

Ответив на его приветствие, она поставила принесенную пленку. Прослушав ее, он сказал:

— Широта, которую он указал для шторма, не имеет ни малейшего значения. Эти невероятные существа разработали для Большого Магелланова Облака систему привязки без видимой связи с магнитным центром Облака. Видимо, они приняли за центр одно из солнц и создали вокруг него свою пространственную географию.

Старик энергично повернулся и повел ее к карте погоды.

— Она для нас абсолютно неприменима, — коротко сказал он.

— Что?

Он задумчиво посмотрел на нее.

— Скажите, что вы думаете об этой карте?

Она помолчала, опасаясь высказываться перед таким интеллектом. Наконец, произнесла:

— Мое мнение почти полностью совпадает с тем, что вы сказали. У них принята своя система, и нужно только найти к ней ключ. — Голос ее окреп. — По-моему, на практике все наши проблемы сводятся к выбору направления, в котором нужно осмотреть пространство вблизи от метеостанции. Если мы двинемся не туда, потеряем много времени. Больше же всего я боюсь штормов.

Закончив, она вопросительно посмотрела на него. Старик покачал головой.

— Боюсь, что это не так просто. Эти светлые точки, изображающие звезды, имеют размер горошин только благодаря преломлению света. В метроскопе видно, что диаметр их всего несколько молекул. Если такова их пропорция относительно звезд…

Она научилась управлять своими чувствами в действительно трудных ситуациях. Сейчас она была ошеломлена, но сохраняла внешнее спокойствие. Она спросила:

— Вы хотите сказать, что каждая из этих звезд затеряна среди тысяч других?

— Еще хуже. Я хочу сказать, что они заселили только одну систему из десяти тысяч. Не забывайте, что Большое Магелланово Облако включает более пятидесяти миллионов солнц. Если хотите, я рассчитаю траектории ко всем ближайшим звездам в радиусе десяти световых лет. Может, нам повезет, — закончил он.

Она резко заметила:

— Одну из десяти тысяч? Не говорите глупостей. Нам пришлось бы посетить, по крайней мере, 2500 солнц, если повезет, и от 35 до 50 тысяч, если нет. Это исключено. — Мрачная гримаса исказила ее лицо. — Мы не будем терять пятьдесят лет на поиски иглы в стоге сена. У нас есть человек, умеющий читать эту карту. Она будет работать долго, но расскажет все.

Она направилась к выходу, но у двери остановилась.

— А что с самим зданием? Его конструкция вам о чем-нибудь говорит?

Он кивнул.

— Типичное для галактики пятнадцатитысячелетней давности.

— Без изменений? Никакого прогресса?

— Я ничего не вижу. Один наблюдатель делает все. Просто примитивно.

Она задумчиво покачала головой.

— Странно. За пятнадцать тысяч лет они должны были хоть что-то придумать. Обычно колонии статичны, но чтобы настолько…

Когда тремя часами позднее она читала текущие рапорты, дважды прозвенел сигнал астровизора. Два сообщения… Первое из Центра Психологии. Ее спросили:

— Можно ли нам ломать волю пленника?

— Нет! — ответила первый капитан Лаурр.

Второй вопрос заставил ее взглянуть на таблицу траекторий, пестревшую символами: коварный старец игнорировал ее запрещение. Криво улыбаясь, она подошла ближе и изучила светящиеся зигзаги, после чего передала приказ главным двигателям. Огромный корабль углубился во мрак ночи. В конце концов, не она первая гонится за двумя зайцами.

Через день она разглядывала сверху крайнюю планету светло-голубого солнца. Планета плыла в темноте под кораблем — лишенная атмосферы масса камня и металла, мрачная и отталкивающая, как всякий мир первозданных гор и долин, не тронутых дыханием жизни. Экраны показывали только камень, камень и камень, никакого движения или хотя бы его следов. Были еще три планеты, и на одной из них — теплый зеленеющий мир, где девственные леса волновались под порывами ветра, а равнины кишели зверьем. Однако не было ни одного здания, ни одного человека.

— На какую глубину под поверхность проникает ваше излучение? — мрачно спросила она по внутреннему коммутатору.

— Сто футов.

— А есть какие-нибудь металлы, имитирующие сто футов грунта?

— Несколько, леди.

Разочарованная, она отключилась. В тот день Центр Психологии молчал.

Назавтра перед ее нетерпеливым взглядом появилось гигантское красное солнце. Вокруг массивного светила кружило по огромным орбитам девяносто четыре планеты. Две были пригодны для колонизации, но и на них процветала флора и фауна, характерная для планет, не тронутых рукой человека и металлом цивилизации. Главный зоолог подтвердил это.

— Процент животных соответствует средней величине для миров, не заселенных разумными существами.