Фата-Моргана 4 (Фантастические рассказы и повести) - Гамов Джордж. Страница 33

Клубы пара поднимались с поверхности воды, в нишах завывал ветер.

Подъем наверх мне снова показался божьим судом. А вдруг я ошибался — вдруг это были всего-навсего скромные желания вдруг на меня обрушится сейчас кипящее облако пара — я был, действительно, идиот. Но двери лифта открылись, и электричество не было выключено, лампы горели.

Лесли не хотела впустить меня в свою квартиру.

— Уходи! — кричала она через закрытую дверь. — Жри свой сыр и бисквиты где-нибудь в другом месте!

— Ты нашла кого-нибудь лучше меня?

Это было ошибкой. Она не отвечала.

Я мог ее понять. Не было никакой необходимости спорить об этом, спуститься мне еще раз за продуктами или нет. Почему так получилось? Если нам повезет, то наша любовь будет жить еще, возможно, час. Зачем же спорить сейчас из-за мелочей?

— Мне очень жаль, я не хотел ссориться с тобой! — крикнул я, надеясь, что она сможет услышать меня через закрытую дверь. — Но, возможно, нам понадобятся продукты на целую неделю — и надежное убежище!

Никакого ответа. Я размышлял, открыть ли мне самому дверь. Или лучше ждать на лестничной площадке. Может быть, она…

Дверь открылась. Лесли была бледна.

— Это очень жестоко, — сказала она спокойно.

— Я не могу тебе ничего обещать, не хочу обнадеживать тебя понапрасну. Но ты вынуждаешь меня к этому. Ну, хорошо, я спрашиваю себя: действительно ли солнце взорвалось?

— Это еще ужаснее. Я уже привыкла к этой мысли.

Она устало прислонила голову к дверной раме. Она выглядела усталой. Я переоценил ее…

— Послушай меня внимательно! Все происходит как-то не так, — сказал я. — Начиная с северного полюса к южному, утренняя заря должна бы освещать ночное небо. Взрывная волна, вызванная взрывом на солнце, должна бы со скоростью, равной скорости света, пронестись во Вселенной и сорвать с Земли ее атмосферу. Над каждым зданием мы бы увидели огненную корону. И, кроме того, буря двигалась слишком медленно!

Я уже не говорил, а кричал, чтобы перекрыть завывания ветра.

— Новая звезда унесла бы половину атмосферы нашей планеты, волна от разницы давления пронеслась бы над ночной стороной и вмиг бы разбила не только все стеклянные предметы, но и твердые тела. Но это не случилось, моя дорогая! Этому я и удивляюсь!

— Откуда же эта непогода? — Она почти прошептала это.

— Возможно, солнечная вспышка, но самое худшее…

Ее слова звучали как обвинение.

— Солнечная вспышка! Ты думаешь, что Солнце может так ярко светить, что…

— Совершенно правильно, и…

— …и оно заставит планеты и луну светить как факелы, а затем, будто ничего не произошло, светить как обычно. Ну ты и дурак!

— Можно мне войти?

Она удивленно посмотрела на меня и отошла в сторону, пропуская меня. Я нагнулся, взял стоявшие на полу сумки с продуктами и вошел в квартиру.

Ветер с такой силой рвался в стеклянные двери и окна, будто какой-то великан пытался силой войти в дом. Дождь просочился через трещины и неплотно соединенные места и нарисовал темные пятна в коврах на полу. Я поставил сумки на кухне. В холодильнике я нашел хлеб, отрезал два ломтика, положил их в тостер и начал резать куски сыра.

— Моя подзорная труба исчезла, — сказала Лесли и посмотрела на меня.

— Может быть, ты ее плохо закрепила, — сказал я, откупоривая бутылку шампанского.

Тостер выбросил поджаренные ломтики хлеба. Лесли взяла нож, намазала ломтики маслом и положила на них сыр.

Я поднес бутылку с шампанским ей к самому уху, это я делал всегда, когда мы пили шампанское. Когда же пробка выскочила, Лесли лишь едва улыбнулась. Потом она сказала:

— Нам надо перенести наш пикник за кухонную полку, так как рано или поздно ветер выдавит все оконные стекла и всюду будут осколки стекла.

Это была хорошая мысль. Я тотчас же собрал все диванные подушки и мягкие сиденья и построил для нас за кухонной полкой удобное гнездо для последних часов нашей жизни.

Получилось довольно уютно. Кухонная полка была выше наших голов и мы могли с комфортом растянуться на устланном подушками полу.

Лесли наполнила до краев шампанским две коньячных рюмки. Я судорожно искал подходящий тост, но на ум не приходило ни одного, который бы не звучал угнетающе. Так мы и выпили без тоста, поставили стаканы на пол и упали друг другу в объятия.

— Мы умрем, — шептала Лесли.

— Может быть, нет.

— Ты должен постепенно свыкнуться с этой мыслью, как и я. Я уже сделала это, — посоветовала она. — Посмотри, ты ведь уже дрожишь нервной дрожью. Из страха перед смертью. Это была чудесная ночь, не так ли?

— Одна-единственная ночь. Жаль, что я не пришел к тебе раньше.

Шесть сильных ударов грома, как взрывы бомб, следуя непрерывно одним за другим, заставили зазвенеть все стекла.

— Это было бы здорово, — ответила она, когда грохот утих. — Если бы я знала это сразу после обеда…

— Конфеты с орехами!

— Овощной базар! Жареные орехи… Кого бы ты убил, если бы у тебя еще было время и возможность?

— В студенческие годы у меня была подруга.

— …которая отбила у меня друга.

Я назвал издателя, который не стал печатать мою рукопись из-за какой-то книги. Лесли назвала опять одну из моих старых знакомых, а я — ее единственного приятеля, назвав его по имени. Так мы играли некоторое время, пока уже не могли ничего придумать. И нам стало уже не интересно.

Свет вдруг замигал и погас на мгновенье, потом снова вспыхнул. Как бы невзначай я спросил Лесли:

— Ты правда веришь, что Солнце нормализуется?

— Это было бы лучше для нас, иначе мы в любом случае умрем. Жаль, что мы не увидели Юпитера.

— Черт побери, отвечай мне. Ты думаешь, что это была лишь короткая вспышка?

— Да.

— Почему?

— Желтые неподвижные звезды не могут превращаться в новые звезды.

— А если в этом случае это все же произошло?

— Астрономы много знают о возникновении новых звезд, сказал спокойно я. — Больше, чем ты думаешь. Они могли распознать это за несколько месяцев до наступления этого явления. Солнце относится к маленьким неподвижным звездам, которые не могут превратиться в новые звезды. Для этого им надо еще пройти основные стадии развития, а это длится многие миллионы лет…

Она нежно шлепнула меня по спине. Мы растянулись на полу, прижавшись щекой к щеке. Я не мог видеть ее лица.

— Я не верю тебе, я просто не осмеливаюсь верить. Стэн, такого, как сейчас, еще никогда не было. Откуда тебе известно, будто то, что ты говоришь, правда?

— Нечто подобное уже было однажды…

— А что? Я ничего не знаю об этом. Я бы наверняка вспомнила.

— Вспомни первое прилунение Олдрина и Армстронга.

— Я его хорошо помню. Я видела кадры по телевидению на приеме у Эрла по случаю прилунения.

— Олдрин и Армстронг сделали посадку на самой большой равнине Луны. Хотя фотосъемки, показанные по телевидению, и были не совсем четкими, но все же на некоторых из них можно было ясно различить следы ног, которые оставили космонавты на поверхности Луны… Кроме того, они привезли с собой образцы пород с Луны. Ты ведь знаешь, они сказали во время интервью, что им потребовалось время, чтобы найти эти образцы. Ученые тут же установили, что породы были наполовину расплавлены. Когда-то в прошлом, скажем 100 тысяч лет назад, — в науке нет возражений против этой точки зрения — на Солнце была вспышка. Эта вспышка была недолгой, и недостаточно сильной, чтобы оставить какие-либо следы на Земле. Но у Луны нет атмосферы, которая бы защищала ее. И на той стороне Луны, что обращена к Солнцу, все породы расплавились.

Воздух был плотным и душным. Я снял мое насквозь промокшее от дождя пальто, вынув из него сигареты и спички. Закурил сигарету и выпустил дым около уха Лесли.

— И все же мы бы узнали об этом. Следовательно, это было уж не так страшно, как ты изобразил, иначе бы и на Западе имелись следы.

— Я в этом не уверен. Представь себе, что вспышки на Солнце произошли над Тихим океаном. Это вызвало бы не слишком много несчастий. Или над американским континентом. Возможно, его излучение стерилизовало бы некоторые растения и животных, и от жары возникли бы пожары, в пламени которых погибли бы некоторые леса. Кто бы это заметил? Солнце тогда нормализовалось, а почему бы теперь нет? Солнце изменяется всего в пределах 4 %. Возможно, иногда оно превышает этот предел.